Собрание сочинений. Том 6 - Петр Павленко

Рычаг, поднявший народы на борьбу за свои коренные интересы, есть вера в силу и торжество коммунизма, уверенность в правде ленинско-сталинского учения, надежда на поддержку и помощь страны Советов, матери угнетенных народов.

Прошло без малого пятьдесят лет с тех пор, как юный Сталин сказал: «Каждый павший в борьбе или вырванный из нашего лагеря борец подымает сотни новых борцов».

Немало самоотверженных борцов за коммунизм вырвало время и погубили капиталистические палачи за пятьдесят лет, но сколько же влилось на место ушедших и павших, как широко раздвинулись ряды демократов и коммунистов, как зримо и весомо вошел социализм в жизнь народов, вчера еще шедших в арьергарде истории!

Бывший президент США, отъявленный враг Советского Союза и стран народной демократии Гувер в недавнем выступлении по радио подсчитал, что сухопутный массив Азии и Европы, находящийся под контролем коммунистов, насчитывает до восьмисот миллионов человек. «Мартышка к старости слаба глазами стала». Гувер лжет, преуменьшает число сторонников коммунизма на земле. К массам, живущим в странах, где господствует социалистический и народно-демократический строй, надо по справедливости прибавить многие миллионы людей в капиталистических странах, миллионы людей, которые верят в социализм, всем сердцем ждут его и готовят его приближение, не боясь ни террора, ни палачей, ни мрака тюрем.

Прошло всего-навсего пятьдесят лет с тех пор, как Ленин написал на первой странице «Искры» эпиграфом слова из ответа декабристов Пушкину: «Из искры возгорится пламя!» И вот оно, живительное пламя социализма, сверкает в тысячах красных знамен, под которыми объединились сотни миллионов идущих за Лениным, борющиеся под идейным водительством гениального продолжателя дела Ленина — великого Сталина.

В газетах за 1 января 1901 года можно было прочесть:

В германский рейхстаг внесен законопроект о налоге, требующий назначения кредитов 389 010 700 марок на сооружение канала от Рейна через Везер к Эльбе у Магдебурга, глубокого судоходного канала от Берлина до Штеттина, водных путей между Одером и Вислой, между Силезией и каналом, соединяющим Одер и Шпрее…»

Каналы эти давно построены, но ни тогда, ни позже никто не говорил о них, как о великих стройках капитализма. Это было сравнительно легкое и простое дело. «Великими» стройками капитализма считались Суэцкий и Панамский каналы, имя последнего даже стало нарицательным. Панама — синоним жульничества и авантюры. На том и другом каналах погибли десятки тысяч людей, и еще много лет после того, как каналы вступили в строй, люди говорили о преступлениях и несчастиях на этих строительствах, пустивших по миру одних, загубивших других и обогативших лишь кучку презренных торгашей и спекулянтов.

Суэцкий канал поработил страну древней культуры Египет, а Панамский поставил под вечную угрозу самостоятельность маленькой республики Панамы. Стройки капитализма несут в себе угнетение слабым и барыши сильным.

В те годы, когда сооружались эти каналы, Россия и не мечтала о чем-либо подобном. Она не мечтала о больших стройках даже в начале столетия. Но, вступив на путь социализма, она развернула такое строительство, какого не знал мир. Никто за рубежами нашего отечества не верил, что можно в наши сроки и нашими темпами построить Сталинградский тракторный гигант, Днепрогэс, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические заводы, Ферганский канал имени Сталина, канал имени Москвы и московское метро.

Невиданный размах приобрело строительство в наши дни — в период великих строек коммунизма. Все прогрессивное человечество приветствует сооружение гигантских электростанций на Волге, Главного Туркменского канала, Каховской гидроэлектростанции, Южно-Украинского и Северо-Крымского каналов, Волго-Донского судоходного канала.

Мы вправе ожидать чудес в мире строительной техники. Быть может, реки, бесплодно впадающие в Северный Ледовитый океан, скоро изменят свой путь и повернут на юг. И все это осуществится быстро. Помимо всех прочих качеств, социализм замечателен тем, что в нем от замысла до осуществления на деле, от первого расчета на бумаге до последнего удара молотом — дистанция короткая. Социализм создает быстро.

Мы на середине столетия. Если бы столетие можно было сравнить с широкой рекой, то мы находимся на равном расстоянии от обоих берегов реки. Но берег, оставленный нами пятьдесят лет назад, еле виден, застроен какими-то маленькими расплывшимися на расстоянии зданиями, а тот, к которому мы держим путь, уже кажется совсем рядом, потому что он поражает нас своим величественным обликом.

Социализм удлинил человеческую жизнь уже одним тем, что сделал ее более емкой. Он удлинил ее еще и тем, что заботится о непрестанном продлении человеческой жизни.

Мы на середине столетия, которое в своих летописях уже записало великую победу в Октябре 1917 года, разгром немецкого фашизма и японской реакции и, как естественное следствие этих побед, зарождение и расцвет народных демократий в целом ряде стран Западной Европы и Азии.

И пусть неистовствуют, клевещут на коммунизм дьячки и протопопы империализма — коммунизм мужает, крепнет, ширится, поступь его становится с каждым днем решительнее. Среди величайших побед не только нашего столетия, но и всех времен — победа движения в защиту мира, движения, породившего в своем ходе новые массовые организации и новые методы борьбы масс за свой завтрашний день.

Менее полувека прошло с того времени, когда великий Ленин сказал о большевиках, поднимавших народ на борьбу с миром насилия и угнетения:

«Мы идем тесной кучкой по обрывистому и трудному пути, крепко взявшись за руки. Мы окружены со всех сторон врагами, и нам приходится почти всегда идти под их огнем».

И вот сегодня мы свидетели победного торжества великих идей ленинизма. Сотни миллионов людей земного шара, объединившихся под знаменем борьбы за мир, демократию и социализм, видят в большевистской партии «ум, честь и совесть нашей эпохи».

Так уличная демонстрация, в которой молодой революционер Сталин увидел в начале века возможности уличной агитации по-новому, выросла в непрерывное движение и протест многомиллионных масс против мира насилия и угнетения.

Наступающий год, первый год второй половины столетия, принесет не раз доводы в пользу такого, ставшего аксиомой утверждения, что мы живем в счастливое время, когда все пути ведут к коммунизму.

И приведут к торжеству коммунизма!

1951

Дети Кореи

Мои сыновья прибежали из школы с ошеломляющей новостью:

— Распределяют корейских ребят. Узнавай, где и что…

Немедленно собрался семейный совет.

Вопрос о том, брать или не брать в семью сироту из героической Кореи, даже не возникал. Само собой разумеется — брать.

Рассматривался частный случай: мальчика или девочку.

— Девочку! — твердо сказали оба сына.

Перспектива заполучить в дом корейского малого, который еще чего доброго окажется ершистее и ловчее своих новых братьев, не привлекала моих ребят.

Нет, только сиротку-девочку и даже, может быть, раненую, воочию видевшую все невзгоды войны, чтобы можно было глубже проявить и братскую нежность и братское сочувствие не только самой сестренке, но и всему ее благородному народу, так храбро сражающемуся с американскими разбойниками.

Ребята ужасно волновались, обсуждая этот вопрос. Вероятно, в школе уже были разговоры на эту тему и принято было прелиминарное соглашение как можно энергичнее нажать на родителей и точнее выяснить оперативную обстановку. Надо полагать, что мои парни были далеко не первыми в постановке проблемы, и теперь они боялись опоздать и оказаться в хвосте других, более настойчивых, чем они.

Корейская девочка была совершенно необходима нашей семье, как, впрочем, и многим тысячам других советских семейств, переживающих горе народной Кореи как свое личное горе.

Это была новая фаза борьбы за мир, — разбойники Трумэна калечат и убивают корейцев, а мы сохраним их, подлечим, выкормим, воспитаем в том духе веры в жизнь и силы прогресса, в каком воспитаны сами. Что и говорить, всем нам хочется принять участие в справедливой войне.

— Звони скорее, — торопили меня сыновья, — а то всех разберут и нам не хватит.

Но оставался еще неясным вопрос о желательном возрасте нашей будущей дочки.

Мальчуганы настаивали на сознательном возрасте, по крайней мере в семь-восемь лет. Конечно, они лелеяли мысль немедленно информироваться у сестры относительно последних событий на корейском фронте, узнать об американцах-грабителях и о том, как их бьют и как они, битые, сдаются в плен, о всех тех животрепещущих вопросах, на которые не находили ответа в газетах.