В эльфийской резервации - Екатерина Бунькова

нам не нужно беспокоиться об утилизации опасной субстанции и возможных политических последствиях. Ну, и в конце концов, теперь ты знаешь, что вашим дубам действительно не хватает каких-то там питательных веществ. Можешь поехать в свой Гарвард или куда ты там хотел, отучиться на химика и совершить прорыв в отечественной науке. Прекрасная цель, как мне кажется. Всяко лучше бесцельного преследования ни в чем не повинного фельдъегеря.

- Это понятно. Но как обидно! – вполголоса взвыл Игорь, чтобы не привлекать внимание очереди, выстроившейся за посылками. – Могло быть такое чудо, а вышло… один пшик, в общем.

- Да, жизнь – она такая, - согласно вздохнула Аня. – Надеешься, мечтаешь, а судьба лишает именно того, что больше всего ценишь. Закон подлости. Поэтому я стараюсь ни о чем таком не мечтать. Меньше разочарований.

- Это тоже неправильно, - укоризненно посмотрел на нее Игорь из-под экипажа, резко меняя настроение по ему одному свойственной привычке. – Ты так вообще мечтать разучишься. Будешь под старость лет питаться хлебом да квасом и всех заверять, что у тебя все хорошо. Знаю я таких бабулек, насмотрелся.

- Нет, ну я не настолько аскет, - возмутилась девушка.

- А насколько? – прищурился Игорь, ради такого дела даже выглянув из-под двуколки и подставив голову под палящее солнце. – Что-то я ни разу не слышал, чтобы ты о чем-нибудь мечтала.

- Это потому, что не привыкла делиться сокровенным с каждым встречным-поперечным, - ответила девушка.

- Эй! – начал было Игорь с возмущением, но Аня тут же добавила, прекрасно понимая, что сейчас начнется:

- Нет-нет! Не надо мне тут опять твоих серенад! На нас люди смотрят, - она торопливо сунула очередному получателю его посылку и взялась за новую бумажку. – К тому же, у меня и без того голова болит.

В подтверждение своих слов девушка потерла висок. В голове действительно бухал пульс, а шея скрипела: еще бы, поспи-ка на крыше, сплетенной из корней и коры деревьев. Удивительно, как еще в поясницу не стреляет. Мазь бы какую-нибудь разогревающую, укольчик с обезболивающим. Да и отоспаться бы не помешало. Нет, все-таки тридцать лет – не двадцать, и разница есть.

Она протянула руку за новой посылкой, но ей вдруг вручили небольшой и исключительно кислотный погребальный венок с памятной лентой.

- Это Володимиру, - робко пояснила старушка с той стороны венка. – От нашего селения. Царствие ему небесное!

Люди за ее спиной участливо покивали и через одного перекрестились: видно, складывались. И, похоже, половина очереди пришла не с посылками, а именно за компанию – вручать венок – судя по тому, как они торопливо сгрудились за спиной старушки. Игорь задвинулся глубже под экипаж, чтобы ему что-нибудь ненароком не отдавили.

- Э-э, спасибо, - пробормотала Аня, не зная, как реагировать. – Я непременно передам. В смысле, отнесу на могилу.

- Хороший был человек твой дядюшка, - сказала старушка, сочувственно похлопав ее по руке. – И смерти совсем не боялся. Мы ведь как узнали, что у него рак, сразу предложили к нам переехать: долго ли подле плантации бытовку поставить? Ему врачи еще полгода жизни обещали. С нашими дубами, глядишь, он бы дольше протянул. Правда, на ваших – на землян, то есть – это слабо действует. Ну да хоть пару месяцев у смерти выиграть – все впрок. Но Володимир отказался. А через месяц его не стало.

- Соболезнуем, - искренне добавил мужчина, стоявший в очереди за старушкой. – Хороший был человек.

- Хороший, хороший, - согласно закивала толпа.

- Спасибо, - у Ани вдруг навернулись слезы на глазах: вот уж ни с того ни с сего взгрустнулось. И опять стало стыдно, что не звонила дядюшке все эти годы.

- Ты бы, девонька, тоже проверилась, - участливо предложила ей старушка. – Рак – он, говорят, и по наследству порой передается.

- Если это рак был, - вдруг едва слышно буркнул стоящий рядом мужчина, но его пихнули в бок: мол, не болтай, что ни попадя.

- Что, простите? – не удержалась Аня.

- Да тут такое дело, - сразу смутился мужик под укоризненным взглядом старушки. – Народ болтает, будто отравили его. Больно быстро умер. В четверг еще посылки развозил – все-все почти развез, весь день ездил, будто чувствовал, что назавтра его не станет. Улыбался, шутки шутил. А в пятницу с утра, говорят, уж скорая у дома стояла и полиция.

- Не болтай ерунды, - оборвала его старушка. - Просто перед смертью судьба ему хороший денек дала, чтобы погулял напоследок. Такое часто бывает с добрыми людьми, тут уж мне поверьте: я многих пережила.

- Так, погодите-погодите, - Игорь стремительно выскочил из-под экипажа, будто не он только что изображал вселенскую хандру. – Но зачем бы ему торопиться развести посылки, если, как вы говорите, его кто-то отравил? Он что, выходит, знал, что его отравят?

Толпа неловко переглянулась. Как и в остальной Косяковке, сочинять и рассказывать сплетни тут любили многие, если не все, но вот продумывать их явно не умели.

- Игорь, - Аня положила ему руку на плечо и многозначительно посмотрела. – Давай не будем тревожить память усопшего. Ты не думал, что он мог сам отравиться? Смерть от рака, говорят, процесс долгий и мучительный. Ну и, сам понимаешь, мучиться ведь никто не хочет. А некоторые таблетки в аптеке бесплатно продаются. Выпил пару упаковок и…

Она неловко махнула рукой и смущенно замолчала: рассказывать подростку, пусть и тридцатилетнему, один из самых популярных в молодежной среде способов расстаться с жизнью, наверное, было не лучшей идеей.

- А… - начал было Игорь, но быстро заткнулся: толпа, получив более правдоподобную версию случившегося, мигом в нее поверила, и теперь бесполезно было раздувать из их знаний любительское расследование. По виду парня было понятно, что ему очень, ну просто очень-очень хочется отыскать и раскрыть какую-нибудь тайну. Но жизнь, как всегда, оказалась штукой крайне банальной, так что «бритва Оккама» в ней работала куда как эффективнее детективных «фишек».

- Иди-ка лучше помоги мне с почтой, Шерлок ты мой доморощенный, - Аня сочувственно похлопала его по спине. – А то мы так до ночи домой не доберемся.

До дома они добрались часам к пяти. Глянув на груду еще не распакованного с почтовой пересылки барахла, сваленную посреди ограды, Аня сразу растеряла всю свою бодрость и хотела было завалиться в постель: ночью-то