Жена в награду - Сара Брофи

Роджер вопросительно поднял брови.

– Дорогой Йен, успокойтесь. Священникам не требуется самоуважение. В конце концов, для этого у вас есть Господь. – Он бодро улыбнулся, но глаза остались холодными. – И не забывайте, что у вас есть я и мое вечное покровительство.

– Лучше уж быть под покровительством дьявола. – Йен отвернулся, не в силах находиться так близко от Роджера и впервые не заботясь о том, что тот увидит его презрение.

– Осторожнее, не то я откажусь от покровительства. До сих пор я был очень великодушен, и, позвольте заверить, вы очень пожалеете, если я решу от него отказаться.

Йен бессильно сжал кулаки. Он понимал, что ничего не может сделать; его молчание было признанием слабости.

Роджер поощрительно улыбнулся:

– Вот и хорошо. Я рад, что вы поняли. А теперь извините, мне предстоит важная встреча с королем. Благодарю за информацию, но в будущем предпочту поддерживать контакты через посредников.

Роджер уверенно вышел из церкви, и Йен остановил порыв помешать ему. Дело сделано, он ничего не сможет изменить.

Йен медленно подошел к алтарю, глядя на горящие свечи, и упал на колени, не чувствуя холода камня, и впервые за много месяцев ощутил себя настоящим священником, способным найти слова для простой молитвы.

Но он не стал тратить это маленькое чудо на собственную покалеченную душу. Нет, он молился за молодую женщину, которую систематически, годами предавал и которая сейчас направлялась в самое пекло ада. Это был последний акт отчаяния, и Йен обреченно понимал, что молитва его будет бесполезна, как и все, что с ним случилось с того далекого дня, когда он познакомился с Роджером Коулбруком.

Он хорошо знал Имоджин. Он следил за ней издалека, он видел, как она цвела и светилась после свадьбы, он даже немного гордился тем, что она нашла в себе силы выступить против Роджера, когда сам он давно лишился мужества.

Однако восхищение не закрывало от него реальность. Очень мала вероятность того, что она выживет в игре, которую ведет с ней Роджер. И все-таки Йен молился.

Он молился о чуде.

Глава 15

Путники вступили в тень высоких стен замка Вильгельма, и Имоджин задрожала. Она сгорбилась и постаралась ожесточить себя против этого мрачного, уединенного места. Трудно было смириться с тем, что где-то в недрах этой каменной обители, олицетворяющей угрозу, заточен человек, который принес свет в ее жизнь.

Все здесь было чуждо, но если бы ее жизнь была такой, как положено, она бы тоже принадлежала этой холодной и мрачной среде, была бы ее частью и не видела бы, что эти стены выстроены ненавистью и подозрительностью. Она не видела бы ничего плохого в том, что уничтожают невинного человека, дабы удовлетворить черные желания другого. Имея зрение, она была бы слепа к нежности и любви, которые скрываются под доспехами Роберта.

Вот это было бы настоящей трагедией.

Кони зацокали копытами по каменной мостовой, и Имоджин с силой сжала руки. Вдруг оказалось, что отступать некуда. Она обречена сделать все, что от нее требуется. Она выпрямилась и почувствовала, как голова приняла аристократическую посадку, – казалось, все поколения благородных предков вдруг проявили себя после многолетнего отсутствия.

Происхождение – это ее единственное преимущество. Может, оно не позволяет ей умолять короля, но, надо надеяться, придаст решимости предъявить ему требование.

Они остановились. Лошадь Имоджин гарцевала, пока ее не привела к покорности твердая рука Гарета, державшая уздечку.

– Стойте! Кто ищет допуска в крепость короля Вильгельма?

Гарет застыл в седле и на секунду в голове мелькнула мысль развернуться и оставить Имоджин одну, ко всем чертям. От воплощения фантазии в жизнь его остановила твердая уверенность в том, что она никогда ему этого не простит.

Он отозвался:

– Леди Имоджин из Шедоусенда со своими вассалами ищет допуска в королевскую крепость.

Голос прозвучал довольно спокойно, но Гарет был уверен, что внес в него должную долю замешательства, будто удивлялся, как кто-то может ставить под вопрос право леди Имоджин войти в королевские ворота.

Имоджин скупо улыбнулась такой демонстрации надменной самоуверенности. Она не знала об этой стороне натуры весельчака Гарета, но, судя по ошеломленному молчанию часовых, манера была весьма действенной.

Вот бы ей капельку его надменности! Она осознавала, что сейчас к ней прикованы глаза всей толпы во внутреннем дворе замка. Она заранее знала, что окажется в центре жадного внимания, и не могла себе позволить съежиться. Наоборот, она сидела с таким безмятежным видом, как будто это ничего для нее не значило. Возбуждение толпы подскочило еще больше, тихий ропот множества голосов разрастался со сверхъестественной быстротой.

До нее донеслись слова «леди Калека», и Имоджин вспыхнула.

– Сэр Гарет, почему я должна ждать? Мы объявили себя, и этого достаточно, – властно спросила она, намеренно возвысив голос, так, чтобы его все слышали. Толпа утихла, никто не хотел пропустить ни мгновения из диковинного представления.

– Я не уверен, миледи, – почтительно сказал Гарет, и Имоджин услышала в его голосе улыбку, он тоже начал играть на зрителей. – Возможно, вы ошеломили часовых своей красотой.

Она пожала плечами, словно чрезмерная лесть была ей привычна.

– Они с таким же успехом могут восхищаться, когда я буду внутри замка, а не снаружи, на сквозняке. – По удовлетворенному вздоху толпы она поняла, что хорошо играет роль.

Если бы она еще верила в эту роль, а так это была чистая бравада. Имоджин с ужасом ждала, что кто-нибудь оправится от удивления и вспомнит, что она – жена приговоренного к смерти преступника.

Она отвлеченно подумала, что страх стал слишком частым ее гостем; все органы чувств напряглись и оценивали, насколько хорошо она играет свою роль. Раздался лязг засова, скрип петель – часовые открыли ворота, и Имоджин подумала, что от облегчения упадет в обморок. На секунду она позволила себе расслабиться и тут же выпрямилась. Они преодолели только первое препятствие, дальше пойдутдругие.

Гарет остановил лошадей у дубовых дверей, соскочил с коня и подошел к Имоджин; протянув руки, подхватил ее за талию и бережно поставил на землю. Гарет кивнул конюху, который повел лошадей на конюшню, и постарался скрыть тоскливое чувство.

Держа Имоджин за руку, он почувствовал, что она дрожит, наклонился и восторженно прошептал:

– Вы все делаете хорошо, вы держались прямо как принцесса. – И с грустной улыбкой добавил: – Роберт будет вами гордиться.

– Спасибо, – мягко сказала она.

Медленно подошел Мэтью, он с отвращением оглядывал двор.