Комсомолец - Владимир Поселягин

— С пропиской могут быть проблемы, хотя есть у меня на балансе одно общежитие, можно туда оформить.

— Хорошее предложение, — искренне ответил я. — Еще у моих сводных сестер, когда их эшелон разбомбили под Ровно, документы пропали вместе с вагоном. Сгорели. Я их собираюсь отвезти в Свердловск и передать родной тетке, единственному близкому родственнику. Документы лучше там восстанавливать, или можно тут?

— Лучше по приезде, когда будете устраивать в школу. До этого за них должен отвечать взрослый дее способный родственник или попечитель.

— Понятно. Еще есть одна проблема. Мы ничего, кроме города, в котором живет тетка, и ее данных не знаем. Телеграмму наугад хотим отсылать.

— Обычно посыльные, что возят телеграммы, знают всех в своем районе, так что хватит и того, что знаете, нужного человека быстро найдут… Ты, Евгений, говорил, что у тебя документы сохранились, покажи мне их.

— Сейчас схожу, — кивнул я.

Пока мы беседовали, женщины уже убрали со стола и, вымыв столешницу, оставили нас одних, чтобы не мешать. В данный момент Аля и хозяйка начали затапливать баню. Вчера ее не было, и мы легли спать пыльные, только так, для вида ополоснулись в корыте, а сегодня нас ждали постирушки и баня под вечер. Воду предполагалась натаскать мне, хотя водопровод в доме был.

Сходив за документами, я предъявил их участковому. Тот перебрал их и стал заносить некоторые данные в блокнот.

— Что с рукой-то? — мельком посмотрев на меня, спросил он. — Смотрю, бережешь руку.

— Вывихнул недавно, болит, — уклончиво ответил я.

— Бывает… Надолго тут хотите задержаться?

— Сестер, как я уже говорил, отправляю в Свердловск, хотя они этого не особо хотят, но это единственный близкий родственник, а сам останусь тут. Думаю дом купить.

— Дом? — удивленно поднял брови участковый.

Мне было понятно его удивление, поэтому пришлось пояснить:

— Мой отец подполковник РККА, он погиб незадолго до начала войны. Он хотел купить дом и копил средства. В данный момент они принадлежат мне. Надеюсь, хватит на справный дом.

— Понятно, — вернулся участковый к записям.

— Можно просьбу?

— Говори, — кивнул милиционер, не отрываясь от записей.

— Если узнаете, что кто-то продает хороший дом, подскажете? Желательно в этом районе, мне он понравился. Тихий, спокойный.

— Если узнаю, подскажу, — серьезно ответил старшина.

— Спасибо. Все это, естественно, после того как я получу паспорт, раньше искать дом бессмысленно, не на кого оформлять.

— Не волнуйся, я сообщу в паспортный стол, и там подготовят документы и бланк паспорта, все нужные записи я уже сделал. Нужно только четыре фотокарточки занести, я потом тебе дам адрес фотоателье. Недавно это правило ввели, раньше фотографий в паспортах не делали. Так что в день рождения придешь в райотдел и заберешь его.

— Спасибо еще раз.

Участковый мне понравился, было видно, что он основательный и крепкий хозяйственник, радеющий за свое дело.

Когда он ушел, я в меру своих сил помог по хозяйству. В основном воды в бак в бане натаскал, после чего, оставив женщин и дальше хлопотать, привел с луга у пруда Красавца и запряг его в повозку. Сообщив, что меня не будет несколько часов, вывел коня на поводу на улицу и, закрыв за собой ворота, поехал в центр города. Мне требовалось найти наркомат НКВД, пройти регистрацию, сообщив свой адрес, и заехать на рынок, сделать пару покупок. Первая — это велосипед, да-да, обычный велосипед. На нем куда проще мотаться по городу, чем на повозке, а вот если что перевезти, без Красавца не обойтись, это точно. Второе — это городская одежда для сестер. Но я пока цены погляжу, а уже когда будет время, съезжу с сестрами.

Шмель поехал со мной, сидя в кузове. Он положил лапы на бортик и дышал мне в спину, изредка тыкаясь мокрым носом.

За полчаса я выехал в центр города и, сориентировавшись, направился в нужную сторону. Понятное дело, спрашивать у прохожих, где это здание находится, не будешь, а вот у милиционеров можно, они-то и подсказали.

Таблички у здания не было, что нельзя тут оставлять телегу с конями, поэтому, пристроив повозку рядом с двумя черными «эмками», я привязал поводья к столбу и направился ко входу. Не центральному, естественно. Служебному.

— Вы по какому вопросу, товарищ? — спросил молоденький лейтенант-дежурный, когда я вошел в фойе и, сориентировавшись — народу в форме хватало, — подошел к его столу.

— Недавно прибыл и нахожусь в Москве на излечении, пришел отметиться. Я ранее был внештатным сотрудником в Луцком отделе, — протягивая свои документы, ответил я. Подавал все правой рукой, левая находилась в косынке.

— Хорошо. Сейчас я сообщу о вас дежурному по управлению капитану госбезопасности Стешину, он вас оформит.

Сделав несколько звонков, лейтенант внес мои данные в журнал учета и сообщил кабинет, где меня ждут. Это немного озадачило, дежурный мог просто зарегистрировать меня и отпустить, а тут сделал запись и даже адрес проживания не узнал.

Пройдя по коридору первого этажа до нужного кабинета, ловя на себе любопытные взгляды сотрудников, я постучался в нужный кабинет и после разрешения прошел внутрь.

— Ты Москаль? — прямо спросил капитан. Мне он как-то сразу не понравился — оплывающая жиром фигура, которую обтягивала форма, и маленькие, какие-то свинячьи глазки. Да и тыкать сразу начал, вон, дежурный у входа на вы обращался.

— Да, это я.

— Из Луцкого отдела?

— Да.

— Давай документы, — требовательно протянув руку, велел он.

Пожав здоровым плечом, я протянул ему документы.

— Так-так-так, — задумчиво протянул он и, не отрываясь от бумаг, спросил: — Всех там знаешь?

— Практически всех.

— А из отдельной роты?

— Не особо, работал только со взводом лейтенанта Григорьева.

— Григорьева? — поднял капитан голову, и в меня снова вперились эти маленькие злобные глазки. — Что он за человек?

— Если одной фразой, то сволочь и мразь, которому можно поручить только стариков сторожить, да и тех он изведет, — не заметив, как краснеет лицо капитана, я продолжил: — До войны его чуть под следствие не отдали, повезло, потери маленькие были, так во время войны, когда к Луцку прорвался небольшой моторизованный отряд немцев, бросил свое подразделение и на машине сбежал. Его только под Ровно поймать смогли.

— Так! — затряс бумагами капитан. — Я не понял, кто тебе оружие посмел выдать?! Они там совсем охренели несовершеннолетнему оружие выдавать?! Значит, так. Документы твои изымаются, оружие сдашь, я сейчас распоряжусь. Про сотрудничество можешь забыть. Нам не нужны подобные люди, которые бегут от врагов, спасая свою шкуру! — говоря, капитан распалялся все больше и больше, под конец, взвизгнув, громко спросил: — Все понял?!

— Понял, — стиснув челюсть, ответил я.

— Пошел вон, чтобы тебя здесь больше не видели!

— Не увидите, — тихо пообещал я, с трудом сдержавшись, чтобы не дать в морду этому капитану.

Выйдя и кабинета, я несколько секунд простоял на месте, сжимая и разжимая кулак от ненависти. Сплюнув, я тихо пробормотал себе под нос:

— Да и пошли вы. Без вас обойдусь, ублюдки зажравшиеся.

Пройдя к стойке с дежурным, я протянул бумагу, что дал капитан, при этом быстро набросав на ней несколько строк. Лейтенант пробежался по ней взглядом, удивленно поднял брови и спросил:

— Все табельное оружие при себе?

— Да, наган в кобуре, — похлопал я себя по боку. — Карабин в повозке.

— Не пропадет?

— Там Шмель сторожит.

— Ладно, сейчас вызову сержанта, он и примет все по описи. Сколько и чего там вам выдали?

— Наган с тридцатью патронами, карабин с двадцатью и амуниция. Больше нечего не выдавали.

— Ясно, — быстро заполняя несколько бланков, пробормотал дежурный.

Попутно он отвечал на вопросы подходивших сотрудников и на звонки — короче, был при деле. Протянув бланки подошедшему хмурому сержанту, лейтенант указал на меня и вернулся к разговору по телефону, докладывая кому-то о пожаре на окраине. Как я понял, проводилась проверка на диверсию, горел склад.

— Пошли, — буркнул сержант.

Мы вышли на улицу, забрали карабин и ремень с подсумками для патронов, после чего, вернувшись в здание, прошли в подвал, где я подписал несколько бланков по сдаче оружия.

Через двадцать минут выйдя из здания наркомата, я зло сплюнул на брусчатку и, заняв свое место на облучке, поехал к выезду с этой улицы.

Потрепав Шмеля по шее и погладив, я пробормотал:

— Ничего, парень, мы еще повоюем, даже если нам будут вставлять палки в колеса. К тому же что нам, на конторе свет клином сошелся? Если что, с ментами скорешимся, создадим боевую группу. Думаю, какой-нибудь милицейский полковник не откажется подняться на действиях моей группы, которую я создам к зиме. Неофициально, естественно. Или, вон, ГРУ… Хотя они вроде в зачаточном состоянии. Посмотрим, Шмель, посмотрим.