Страна радости - Стивен Кинг

Разумеется, не все аттракционы работали, но это было и к лучшему, потому что многими Майк воспользоваться не мог. Тем не менее в то утро большая часть парка вернулась к жизни: иллюминация, музыка, даже некоторые киоски, в которых полдесятка газонтов продавали поп-корн, картофель фри, газировку и «щенячьи восторги». Я понятия не имел, как Фред и Лейн сделали все это за полдня, но они сделали.

Мы начали с детского городка, где Лейн ждал у локомотива «Чу-Чу-Качай». Котелок сменила фуражка машиниста, скошенная под привычным лихим углом. Кто бы сомневался.

– По вагонам! Мы едем радовать детей, все по вагонам и в путь скорей! Собаки едут за так, и мамы едут за так, дети едут в кабине и тоже не за пятак.

Он указал на Майка, потом на сиденье в кабине. Майк поднялся с инвалидного кресла, оперся на костыли. Покачнулся. Энни шагнула к нему.

– Нет, мама. Все хорошо. Я сам.

И действительно, лязгая ортезами, он зашагал к Лейну – мальчишка с ногами робота – и позволил ему помочь забраться на пассажирское сиденье.

– Это шнур от гудка? – спросил он. – Можно я потяну за него?

– Именно для этого он и предназначен, – ответил Лейн, – но следи, нет ли на рельсах поросят. По округе шныряет волк, и они перепуганы до смерти.

Мы с Энни сели в один из вагончиков. Ее глаза сверкали. На щеках расцвели розы. И хотя она плотно сжимала губы, они дрожали.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Да. – Она взяла меня за руку, переплела пальцы с моими, сжала до боли. – Да. Да. Да.

– Нам дали зеленый свет! – крикнул Лейн. – Подтверди, Майкл!

– Подтверждаю!

– Кого не должно быть на рельсах?

– Поросят!

– Малыш, улыбка моя – заслуга твоя. Дерни крик-веревку, и мы отправляемся.

Майк дернул за шнур. Гудок взвыл. Майло залаял. Пневматические тормоза зашипели, и поезд тронулся с места.

«Чу-Чу-Качай» – аттракцион для маленьких, понимаете? Собственно, все аттракционы Качай-Болтай были предназначены для детей от трех до семи лет. Но надо помнить и о том, сколь редко Майк Росс выходил из дома, особенно после прошлогодней пневмонии, и как часто просто сидел рядом с матерью у края дорожки, ведущей от дома к пляжу, слушая рокот аттракционов и радостные крики, доносившиеся из парка развлечений, зная, что это не для него. Ему же оставалось немногое: жадно ловить воздух отказывающими легкими, кашлять, терять способность ходить даже на ортезах и костылях и, наконец, оказаться прикованным к кровати, лежать, дожидаясь смерти, в подгузнике под пижамой и с кислородной маской на лице.

Детский городок Качай-Болтай лишился всего обслуживающего персонала, там не осталось ни одного летнего работника, которые изображали сказочных героев, но Фред и Лейн «оживили» все механизмы. Волшебный бобовый стебель вырастал из земли в облаке пара, ведьма злобно хохотала перед пряничным домиком, Безумный Шляпник устраивал чаепитие, волк в ночном колпаке прятался в путепроводе и выскакивал, когда над ним проезжал поезд. А в самом конце круговой поездки мы миновали три домика, которые так хорошо знали дети: соломенный, деревянный и каменный.

– Следи, нет ли поросят! – крикнул Лейн, и в этот момент они появились, вперевалочку переходя рельсы, громко похрюкивая. Заливаясь смехом, Майк дернул за шнур. Как и всегда, поросята успели проскочить перед мчащимся поездом… в самый последний момент.

Когда мы вернулись на станцию, Энни отпустила мою руку и поспешила к локомотиву.

– Ты в порядке, малыш? Тебе нужен ингалятор?

– Нет, все хорошо. – Майк повернулся к Лейну. – Спасибо вам, мистер Машинист!

– Всегда к твоим услугам, Майк. – Он протянул руку ладонью вверх. – Шлепни пятерней, если ты живой.

Майк шлепнул, и звонко. Я сомневаюсь, что когда-либо еще он чувствовал себя таким живым.

– Теперь мне пора двигаться дальше. Сегодня я един во многих лицах. – И Лейн подмигнул мне.

Энни запретила «Чашки-вертушки», но разрешила – не без сомнений – «Подвесную карусель». Еще крепче сжала мою руку, когда кресло Майка взлетело на тридцать футов и начало наклоняться, но снова расслабилась, услышав его счастливый смех.

– Боже, – прошептала она, – посмотри на его волосы! Как они летят позади него! – Она улыбалась. А еще плакала, но, кажется, сама этого не замечала. Как не замечала и мою руку, которая обвила ее талию.

У пульта управления стоял Фред, который точно оценивал ситуацию, и карусель вращалась на половине максимальной скорости, при которой Майк летел бы параллельно земле, поддерживаемый только центробежной силой. Вернувшись на землю, он не мог идти – у него кружилась голова. Мы с Энни взяли его за руки и усадили в кресло. Фред нес костыли мальчика.

– Ух ты, – только и мог повторять он. – Ух ты, ух ты.

Затем последовали «Быстрые катера» – наземный аттракцион, несмотря на название. Майк вместе с Майло – оба в восторге – мчался над нарисованной водой в одном катере, мы с Энни заняли другой. Хотя к тому времени я проработал в «Стране радости» больше четырех месяцев, на этом аттракционе мне кататься не доводилось, и я завопил, когда наш катер пошел на таран катера Майка и Майло. Мы разминулись только в последнюю секунду.

– Трусишка! – прокричала Энни мне в ухо.

Когда мы вылезли из катера, Майк дышал тяжело, но по-прежнему не кашлял. Мы прокатили его по Собачьему проспекту и взяли по банке газировки. Газонт отказался от протянутой Энни пятерки.

– Все за счет заведения, мэм.

– Можно мне «щенка», мама? И сахарной ваты?

Она нахмурилась, потом вздохнула и пожала плечами.

– Хорошо, но только сегодня. Этот день – исключение. И больше никаких быстрых аттракционов.

Он покатил к киоску «Щенячий восторг», его собственный щенок трусил рядом. Энни повернулась ко мне.

– Дело не в питательности, если ты об этом подумал. Если у него будет несварение желудка, его может начать рвать. А рвота для детей в таком состоянии опасна.

Я поцеловал Энни, легонько коснувшись ее губ. Словно проглотил крошечную капельку чего-то невероятно сладкого.

– Перестань, – сказал я. – Разве он выглядит больным?

Ее глаза вдруг стали огромными. На мгновение мне показалось, что сейчас она влепит мне пощечину и уйдет. Мой глупый поступок мог испортить такой роскошный день. Потом она улыбнулась, оценивающе осмотрела меня, и в моем желудке затрепыхались бабочки.

– Готова спорить, ты способен на большее, если дать тебе хотя бы полшанса.

Прежде чем я нашелся с ответом, она уже поспешила за сыном. Впрочем, останься она рядом, было бы то же самое. Я застыл как громом пораженный.

Энни, Майк и Майло катились вместе в одной тележке по Гондольному спуску, который пересекал парк по диагонали. Мы с Фредом ехали под ними в электрокаре, загрузив в него сложенное кресло Майка.