Дневник кота с лимонадным именем (Сборник) - Андрей Белянин

Зал издал общий стон.

— Но если мы успеем выбрать президента и провести торжественную церемонию вхождения в должность, то станем самостоятельным миром!

Зал разразился аплодисментами.

— Поддерживаю ваш энтузиазм, вы же поддержите ваших кандидатов! Не забывайте, у нас остались всего лишь сутки собственного времени! Постарайтесь отбросить разногласия и объединиться ради продления жизни нашего мира! Итак, слово предоставляется мистеру Офлеру Массену!

Голос из-за дальнего столика крикнул:

— А чего, ну их, эти выборы! Офлера в президенты, и мир спасен!

Большая часть зала встретила высказывание согласным рёвом, другая часть разразилась в ответ свистом, топаньем и воплями «Долой!» и «Даешь X. В.!».

Рогатоногий, похожий на ковбоя в пиджаке, взял микрофон. Зал приутих.

— Спасибо всем! И давайте поблагодарим нашего дорогого конферансье за его непременное участие во всех важных делах мира-таверны «У Дятла». Мистер Кролем, главный спортсмен, лучший бегун, плывун и прыгун! Приветствуем!

Зал горячо поддержал слова кандидата. Маленький ведущий раскланялся и отошёл в сторонку.

— Чемпион в трёх видах спорта? — изумлённо спросила Маша.

Мистер Кролем обратил к ней лицо, висячие уши его прочертили в воздухе две кривые дуги. Взгляд всех трёх глаз был полон невысказанной тоски.

— Несложно быть первым, когда ты единственный, — сказал он девочке.

— А почему вы такой грустный? — спросила она. — Вас все так любят!

— Я же лучший. — Глядя на девочку снизу вверх, мистер Кролем улыбнулся. Однако по веку третьего глаза расползлась слеза, окаймляя тёмную радужку, и круглый глаз стал похож на чёрный бриллиант в оправе из множества мелких прозрачных бриллиантиков — как будто конферансье украсил ухо драгоценной брошкой.

Маша вздохнула:

— А я вот и единственная, и лучшая у родителей, но они меня всё равно не любят…

Присутствующие вновь захлопали: мистер Оф-лер Массен закончил выступление. Конферансье, подмигнув Маше, перехватил микрофон:

— А теперь приветствуем мистера X. В.!

Речь второго кандидата была основательной и мощной, как и он сам, только вот Маша ничего из неё не поняла. Пока девочка растерянно моргала, ведущий пояснил ей:

— У нас не голосуют бюллетенями или поднятием рук. Наши кандидаты наступают избирателям на пятки. И задача будущего президента — не пропустить ни одного избирателя. А жители позволяют или не позволяют отдавливать себе конечности. Офлер просто мастер в этом деле. Наступает так, что закачаешься.

— У него же на ногах… — Маша засмущалась.

— Поэтому он может обслужить сразу несколько пяток, и это многим нравится! Особенно детишкам.

— А что, дети тоже могут… ну, выбирать?

— Конечно, это же и их мир, — серьёзно ответил мистер Кролем.

— А разве… ну вот то, что он это делает, разве это как-то… ведь президент делает что-то другое, он же главный, да? Из-за того, что он приятно ходит по ногам…

— Ты хочешь спросить, какая связь между умением управлять страной и способностью наступать на пятки? — догадался конферансье. — Самая прямая! Люди сразу видят, какой у кандидата подход. Прости, мне пора. Спасибо, что заглянула. Теперь уж мы постараемся сами как-нибудь. Но ты можешь ещё немного посмотреть. — Ведущий вернулся к кандидатам, встал между ними. — Итак, давайте посмотрим, кто лидирует! — воззвал он в микрофон к залу. — Прошу оператора показать статистику!

В воздухе над головами кандидатов высветились две горизонтальные синие полоски, похожие на показатели количества жизни у героев компьютерных игр типа РПГ. При виде результатов Офлера большая часть зала дружно взревела. Дети повскакивали со своих мест, крича во всё горло. Слабо светящаяся полоса почти касалась красного вертикального штриха справа.

— Подводим промежуточные итоги! — Конферансье качнул третьим ухом, и публика подуспоко-илась. — Господину кандидату мистеру X. В. осталось тридцать пять пяток! Господину кандидату мистеру Офлеру Массену осталось всего десять пяток!

Свист, топот, крики, стоны разочарования поднялись над залом. Конферансье едва перекричал шум:

— А теперь прошу кандидатов пройти на свои места, потому что сейчас перед вами выступит…

Мистер Массен побледнел, казалось, он хотел что-то сказать, возразить. Но конферансье уже заливался как соловей, и Массен вернулся на место. Садясь за свой столик, он тихо, чтобы никто другой не услышал, стал ругаться:

— Веллер, что это значит? Я обошёл уже все пятки! Даже этого баобаба X. В.! И должен был победить уже сейчас! Немедленно достаньте мне этих пятерых, я на них наступлю! Небось родился кто? Имена и адреса, срочно!

— Я тоже ничего не понимаю, господин кандидат, — пробормотал Веллер, поднимаясь и отворачиваясь, чтобы мистер Массен не заметил зазмеившуюся по его тонким губам улыбку. — Все расчеты верные… Сию секунду всё будет! — И он скрылся в глубине помещения.

Офлер Массен, нервно постукивая пальцами по нежно-кремовой скатерти, вслушался в слова конферансье. Он покосился на своего соперника, но тот тоже с выражением удивления на морщинистом, как кора старого тополя, лице смотрел на сцену.

— …Наша замечательная, всеми любимая певица! Она отсутствовала долгое время, потому что совершала длительный гастрольный тур! Вы все её, конечно, прекрасно помните, как и её восхитительные песни! Позвольте представить вам очаровательную мисс Диаманту Розенпихельштайнер!

Люстры в зале начали гаснуть, остался только млечный круг — свет одного прожектора, направленный на занавес в глубине сцены. Зазвучала музыка. Ткань колыхнулась, раздвинулась, пропуская тонкую фигурку в блестящем, обтягивающем бёдра платье. При каждом шаге тело певицы искрило и мерцало. Она подошла к краю сцены. Зрители замерли.

Офлер крепко зажмурился, но тут же раскрыл глаза и уставился на певицу — и в продолжение всей песни не отводил от неё взгляда, как и все присутствующие в зале. Голос у Диаманты был негромкий, но глубокий и бархатистый. Маша тоже заслушалась. Ей почему-то сразу представился берег моря, которого девочка никогда не видела воочию, хотя по телевизору — много раз. А тут вдруг море появилось перед глазами сразу, целиком, будто Маша встала на колени у кромки прибоя, приблизила лицо к самой воде и смотрела вдоль водной поверхности. Поверхность эта волновалась, сверху-вниз и обратно ходили горки сероватой воды, как большие дельфины, и вместо плавников у них были пенные хохолки. Дельфины-волны стаей проплывали мимо Маши, мелькала пена, похожая на шапку молочного коктейля, их бока тёрлись друг о друга с шуршанием. Иногда дельфины издавали печальные звуки, как будто кто-то из них играл на флейте.