Заговорщик - Александр Прозоров

– Доброе утро, мужики. Надеюсь, припасы у вас есть? Мое добро по трюмам искать долго.

– Не боись, Андрей Васильевич, все ужо в сумах и навьючено, заводные готовы. Чай, понимаем, ты не дома.

– Тогда вперед! Какая моя?

Молодой безусый казак подвел ему буланую лошадку. Андрей поставил ногу в стремя, оттолкнулся, забрасывая другую наверх – и тут подлая животина сорвалась с места, понесла. Князь еле успел зацепиться пальцами за луку, рывком толкнулся выше, прочно уселся в седле, подобрал поводья, поправил за спиной бердыш, оглянулся. Саразман уже скакал следом, остальные спешно отпутывали коней. Видать, не ожидали, что так, с места срываться придется. Норовистого скакуна, стало быть, с умыслом дали – позабавиться над русским князем.

– Не на того напали, – хмыкнул Зверев и, отпустив поводья, двинулся вдоль русла широкой походной рысью.

Переход до Азовской крепости занял отнюдь не три, а почти двадцать дней. Потому как по пути казачий разъезд завернул в четыре острога, сообщая о прибытии царской помощи и о том, что за ней надобно отправляться к Калачинской крепости. Князя и атамана везде встречали радушно – что означало загульный пир на три-четыре дня.

Правда, теперь, набравшись опыта, Зверев старался сдерживаться и пил раза в полтора меньше, нежели казалось допустимым. В итоге наутро после завершающего дня очередного веселья выглядел ничуть не хуже своих спутников.

В тот день, когда семеро казаков и русский князь миновали устье Северного Донца, лед уже сомкнулся на стремнине реки и потихоньку заносился снегом – хотя ступать на него даже пешему пока не стоило. Последнее укрепление осталось позади, воины сосредоточились, забрали с заводных коней пики и поставили на стремя, перебросили щиты на переднюю луку седла. Однако опасностей не появлялось. Степь была девственно белой, на тонком пока снежном покрове не наследили ни звери, ни люди.

В десяти верстах за Донцом путники переседлались.

– Дозоры случиться могут, – пояснил атаман. – На свежих конях сидеть спокойнее.

А еще через час неспешного пути далеко впереди, у горизонта, наконец показался османский городок. Он дымил добрым десятком труб, раскинув в стороны, словно паучьи лапы, низкие земляные бастионы, по валам прогуливались плохо различимые с нескольких километров фигурки.

– Пушек много? – поинтересовался Зверев.

– На реку смотрят два десятка, еще столько же по сторонам направлено, – ответил Саразман. – Поехали прочь, княже. Коли на месте стоять, поймут, что не путники. Дозор вышлют. На сытых лошадях, да числом с полусотню.

– Обожди, – отмахнулся Андрей и указал за Дон: – Это что за река из камышей выходит?

– То не выходит, то туда ныряет. Мертвый Донец это, рукав речной. Через тростник до самого моря тянется. Их тут еще много течет. Устье тут начинается, гирло донское.

– Так по нему можно прямо в Азов выйти?

– Можно-то можно, княже, да токмо на малом суденышке. Засядет там большое. А в море – галеры.

– Что же это османы крепость так неудачно основали? Половина рукавов мимо зрения ушло. Поставили бы здесь – ни одна муха бы не пролетела.

– Там взгорок у берега, княже, а тут каженное половодье вода по горло стоит. Смоет город-то первой же весной. Поехали, княже. Недобро стоим. На татар издали и похожи, да как бы Мехмет-паша проверить не захотел.

– На галеры у нас глянуть получится?

– Сможем, княже. Токмо Азов округ обойти надобно.

Крюк вокруг османской, крепости отнял целый день. Так уж неприятно она оказалась расположена. Но зато из выходящего к самому припаю оврага, почему-то названного Семиглавым, Зверев смог открыто, как на ладони, созерцать две низкие, не выше человеческого роста, двухмачтовые галеры. На корме имелась хлипкая надстройка: какой-то каркас, обтянутый полотном. Спереди торчали длинные, в два человеческих роста, слегка изогнутые «клювы». Четыре люка за «клювом» выдавали расположение пушек. Не так уж и мало. Турки были не шведами и не ляхами, артиллерией владели на «пять». Били из своих стволов метко, часто и куда дальше, чем кто-либо в мире. Попасть под их залп на стругах Андрею очень бы не хотелось. Ведь он пришел на юг, чтобы отомстить, а не умереть. Пусть даже и с честью.

– То есть, умереть можно, – пробормотал князь. – Но не так глупо и не зря.

Длина кораблей на глазок составляла метров тридцать, ширина – около шести.

– Шестнадцать весел с борта, – вслух прикинул Андрей. – Больше двух гребцов на каждое там не поместится. Значит, шестьдесят четыре человека.

– Токмо они каторжники, княже, – почему-то шепотом сообщил Сарамзан. – За султана драться не станут. Бойцов же, беглые сказывали, на галерах завсегда вдвое меньше. Коли особо для перевозки янычар не сажают. Тоды и сотню могут набить.

– Будем считать, тридцать рыл, включая пушкарей. Совсем не смертельно… – пробормотал Зверев. – На абордаж взять – так парой стругов обойтись можно.

– Рази они подпустят на абордаж-то? – вздохнул атаман. – Издалека ядрами садят. А вблизи еще и жребием вдарить успеют. Потопнем все…

– Не верю своим ушам, Саразман! – повернулся к атаману Андрей. – Казак – и вдруг смерти боится?

– Христианину тонуть не с руки, княже. Негожая смерть. Утопленников, знамо, не отпевают. И на кладбище к православным не кладут. Нехорошо.

– Раз так, – решил Зверев, – то и не станем. Тонуть, в смысле. Галеры тут всегда стоят, али наплывами?

– Завсегда, Андрей Васильевич. То есть, летом завсегда, как лед сойдет. Ныне уж, мыслю, уйдут. Встал ведь Дон-то. Теперь месяца два им опасаться нечего. Да и лиман скоро прихватит.

– А по льду в Крым пройти?

– Отсюда никак, княже. У гирла вода застынет, да дальше, в море, не замерзает вовсе. Ну, а до Перекопа идти… Там у крепости стража. По пути – кочевья. Во всех воины зимуют.

– Понял, понял, – кивнул Зверев. – Поехали обратно, коли так. Тут подумать надобно, наскоком этот орешек не расколоть. Подумать, посмотреть. По тому берегу походить, в устье. Авось, отгадка и сложится.

Этой зимой и Андрею, и атаману пришлось изрядно попутешествовать. Вернувшись в острог и узнав, что там нет кузнеца, князь помчался в Царицын – заказал у мастера, что работал при крепости, шесть десятков двушипных крюков по своему рисунку. Опосля, пользуясь окрепшим льдом, перешел Дон, спустился к устью и долго бродил по протокам среди зарослей тростника. Получалось, что большинство из них для прохода стругов годились – вот только распахнуть весла вширь можно было лишь на Мертвом Донце и еще в паре ериков, на остальных пришлось бы толкаться от дна. Вернувшись и отдохнув – если так можно было назвать шестидневный запой, – Зверев снова поднялся в седло и вдоль волока помчался к кузнецу. Вернулся с заказом, поднял атамана в стремя, вместе с ним и десятком холопов, от греха переодетых в татар, отправился за Азов и две недели бродил по побережью, пока не нашел небольшой лесок за Бейсугским лиманом: