Охота на ведьму - Алёна Харитонова

— Знаешь что… ты, — прошипел он, даже не пытаясь подбирать слова, — дура деревенская, хватит на меня орать, иначе я оторву твою бестолковую голову раньше, чем это делают те колдуны! Понятно?

Чародей перебросил вплотную подошёл к Люции, сверля её глазами. Он знал, что она права. Права совершенно. Должно быть, именно поэтому ему и хотелось стереть колдунку в порошок:

— Если хочешь биться с мечом против магии, иди и бейся. — Отчеканил волшебник. — Я с удовольствием посмотрю. Хотя, может, просто бросить тебя здесь и вместе с мальчишкой скрыться в какой-нибудь укромной подворотне. Толку-то от тебя всё равно — чуть да маленько.

Ведьма отпрянула. Чего она никак не ожидала от Тороя, так это подобной вспышки. Разве не он так ласково и настойчиво вызволял её из капкана страшного колдовства некроманта? И вот сейчас этот самый человек, что недавно целовал её, стал, как и прежде, странно далёким, да ещё и неожиданно свирепым. Люция видела, как потемнели от еле сдерживаемого бешенства его глаза, как заходили желваки и сжались губы.

— Значит, ты хочешь сдаться? — как-то вяло поинтересовалась девушка, вытирая рукавом мокрое от снега лицо. — Просто сдаться?

Видеть её растерянное, перепуганное лицо оказалось выше всяких сил, и маг проорал, перекрывая вой метели:

— НЕТ! Но мне нужно хотя бы немного побыть в тишине и собраться с мыслями, а не слушать твой скулёж! Поняла?

— ДА! — с такой же яростью крикнула ему в лицо колдунья. — Да! Я поняла! Ты ничего не можешь сделать! А попробуешь улизнуть вместе с мальчишкой, расскажу про тебя некромантам. Да ещё и дорогу покажу, так что далеко не убежишь!

Люция уже и впрямь была готова выхватить из ножен волшебника тяжёлый меч и в первую очередь зарубить им самого Тороя, а там под раздачу попали бы и колдуны. И им бы тоже мало не показалось — сейчас ведьма дошла до такого состояния яростного испуга, что была способна взглядом высекать из камня искры, не то что выйти с железякой против чернокнижников.

Новая волна слепого гнева накрыла Тороя. Не покойся сейчас у него на руках ребёнок, волшебник, должно быть, задушил бы вздорную колдунью.

И в тот самый момент, когда в голове мага звенело от отчаяния и неистовой ярости, вызванных собственным бессилием, а также своенравностью спутницы, он ощутил знакомое уже покалывание в кончиках пальцев. На этот раз покалывание оказалось сильнее. Оно стремительно распространялось по замерзшим ладоням — в онемевшие от стужи руки, словно разом вонзились сотни иголок.

Ощущение было такое, как если бы Торой, что есть силы, стиснул ладонями ежа средних размеров. Волшебник даже не успел изумиться, как вновь пришло понимание — путников и их преследователей разделяет всего два квартала. Маг снова увидел чародеев и плывущую по снегу Молнию Ищейку.

— Люция, быстро! — волшебник взвалил Илана на руки девушке, чувствуя, как по телу стремительными волнами расходится давно забытое ощущение нахлынувшей невесть откуда Силы.

Колдунья опешила и, скорее непроизвольно, нежели осознанно, приняла из рук мага ребёнка. Мальчишка оказался тяжёлым, а толстое шерстяное одеяло мешало, обхватить ребёнка поудобнее.

— Чего? — ведьма, конечно же, не поняла, чем вызвана столь резкая смена настроения Тороя, однако вовремя заметила, что недавняя ярость покинула глаза спутника и лицо его, минуту назад пылавшее гневом, теперь было полно каменного спокойствия.

— Прячься. Быстро. — Глядя в метель, повторил маг.

Колдунка оказалась сообразительнее, чем предполагал чародей. Вместо того чтобы задавать глупые вопросы, она поспешно кинулась прочь, неловко прижимая к груди мальчишку.

К счастью, бежать пришлось недалеко — всего несколько десятков шагов, аккурат до сгоревшего дома. Остов некогда красивого и уютного жилища чернел на фоне сугробов и казался единственно надежным укрытием. Огонь здесь погас ещё ночью, но и сейчас пепелище выглядело страшно — крыша обрушилась, стены были грязны от копоти. Конечно, ведьма ни за какие коврижки не стала бы здесь прятаться, но выбора не оставалось. А потому колдунья нырнула в чёрный дверной проём, с ужасом вдохнув горький запах ещё тёплых углей и золы. Самый страшный запах, который преследовал её с детства — запах страха, запах вечной угрозы, висящей над каждой ведьмой — запах костра.

Стараясь не шуметь, колдунка пробралась по головёшкам вглубь развалин. Возле закопченной стены она рухнула на колени и заботливо устроила на пепелище Илана. Лишь после этого девушка решилась выглянуть из чёрного оконного проёма на улицу. В мешанине снежинок она увидела силуэт Тороя. Маг стоял на одном колене посреди заметённой мостовой и невозмутимо поправлял сапог. Ветер рвал полы его плаща.

Люция нервно переступила с ноги на ногу и с ужасом начала ждать появления преследователей. Внезапно у ног ведьмы что-то шевельнулось, отвлекая искательницу приключений от суетных мыслей. Боясь не то что опустить глаза или пошевелиться, а даже просто сделать вдох, девушка тихо застонала от невыразимого ужаса. Ей отчего-то показалось, что сейчас из-под обуглившихся головёшек высунется чёрная человеческая рука, схватит её за щиколотку, а затем появится и сам хозяин дома, посмертный покой которого молодая колдунья так нагло нарушила. Однако ничего подобного, разумеется, не случилось, просто заворочался во сне Илан, а струхнувшей ведьме оказалось достаточно едва слышного шороха для того, чтобы вообразить не весть что.

Девчонка судорожно сглотнула и, стараясь не всматриваться в очертания кое-где присыпанных снегом головёшек, снова выглянула на улицу. От каменной покрытой копотью стены дома пахнуло гарью. Ладони, которыми Люция прислонилась к обуглившемуся подоконнику, стали черны от сажи, но ведьма этого не заметила. Она отбросила с лица прядь волос, оставляя на лбу и щеке грязные угольные следы, и снова всмотрелась в завывающую пургу.

Неожиданное хладнокровие пришло само собой — сердце стучало размеренно и спокойно. Торой видел обоих преследователей и знал, что через пару десятков шагов они достигнут конца квартала и повернут налево, в точности повторяя путь, проделанный беглецами. Лишь только путники обойдут аккуратный двухэтажный дом с изящным крыльцом, как волшебник окажется в поле их зрения.

Чародей сделал глубокий вдох и опустился на колено прямо в снег, подставив преследователям беззащитную спину. Он прекрасно знал — они не станут набрасываться сразу. Не станут хотя бы потому, что он единственный бодрствующий человек в городе, где, скованный колдовскими чарами, спал даже королевский маг. А уж это чего-нибудь да значило. Потому волшебник меланхолично поправил Рунический нож под голенищем сапога и только после этого почувствовал, что замечен.