Теория Игры - Андрей Борисович Земляной
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В октябре, на день революции его неожиданно пригласили в Кремлёвский дворец, и пришлось срочно нестись к Моисею Соломоновичу, чтобы тот справил ему костюм, в котором будет не стыдно появиться на таком мероприятии, и старый мастер не подвёл, пошив Никите нечто в стиле сталинского кителя. Но только с намёком, в линиях и общем виде, и Никита выглядел среди взрослых и уважаемых людей, передовиков, учителей, врачей и военных, не случайно забравшемся не туда подростком, а молодым мужчиной, со вполне военной выправкой и общем силуэте, напоминавшем молодого офицера начала века.
На таких собраниях, все знакомились со всеми, и Никита оказался в компании военного хирурга со Звездой героя, директора крупнейшего кооперативного хозяйства, выращивавшего коров и прочий рогатый скот, артисткой Натальей Варлей, получившей в этом году звание Народной СССР, и капитаном ледокола Ленин, могучим словно айсберг мужчиной с громовым голосом, широченными плечами, и длинной колодкой орденов.
А рядом за столиком сидел Юрий Никулин, с министром угольной промышленности Засядько, космонавтом Добровольским, учителем средней школы с орденом Славы на груди, и совсем молодым парнем - астрономом, открывшим какую-то там звезду.
Засмотревшись на Наталью Варлей, Никита вполголоса попросил официанта кусок ватмана с карандашом, и к его удивлению, всё необходимое тут же принесли, и он быстрыми штрихами, почти ломая грифель, стал набрасывать портрет Натальи, но так как он его видел. Работал в огромном темпе, и через полчаса, протянул карандашный рисунок соседке по столу.
- Наталья Владимировна. – Никита склонил голову. – Примите в подарок, как символ моего восхищения вашим талантом, и вами.
На рисунке, женщина в полевой форме РККА, стояла анфас, опустив винтовку с оптическим прицелом вниз, и глядя прямо на зрителя в упор, чуть сжимая губы, и едва заметно прищурив глаза. Но на губах словно проступала улыбка, освещавшая всю картину.
Пилотка, чуть сдвинутая набок, и звёздочка на пилотке, с надколотым краем, прицел, с потёртым краем, и плащ-палатка с потёками грязи. Всё выглядело словно окно в ту реальность, и несмотря на чёрно-белое исполнение, голова сама дорисовывала цвета.
А Наталья никак не могла оторваться от картины. Она очень часто во сне видела эту девчонку, но никак не могла понять кого она ей напоминает, но теперь точно видела, что это она, там, на той войне. И это заставляло сжиматься внутренности в очень болезненном спазме.
- Наташенька. – Капитан Борис Макарович Соколов, очень хорошо знавший это состояние у людей, налил Варлей полную рюмку коньяка, и поднёс к губам. – Выпейте.
Актриса влила в себя терпкую жидкость, уже сама налила ещё, снова выпила и почувствовала, как та, непонятная связь с девчонкой – снайпером, тает, словно только сейчас отпускает её живущую от себя, давно мёртвой.
- Простите если я вас чем-то расстроил. – Никита покачал головой. – Я правда вас видел именно так.
- Нет-нет. – Варлей шмыгнула носом и полезла в сумочку за платком. – Тут такая история, в общем так просто не расскажешь. Но портрет этот я повешу у себя в зале. Она приложила руку к сердцу и благодарно склонила голову. – А вы Никита Анатольевич, большой талант.
- Да у меня на глазах это всё происходило. – директор сельхозкооператива Дмитрий Колесников покачал головой. – Но только спроси меня как оно было, так и не отвечу. Карандаш вообще мелькал как лопасти вентилятора. – Он негромко рассмеялся.
- Кстати, был я тут недавно на выставке работ нашей академии, - Произнёс Борис Макарович, не сводя взгляда с картины написанной Никитой. – И ваших трудов там не заметил. – Он поднял взгляд на Калашникова. – А почему?
- Хм. – Никита задумался. – Да как-то странно. Вот есть именитые художники. Учились этому сначала в худшколе, затем в институте, рисовали всякие картины. Пробивались в жизни, а тут влетает в эти стройные ряды, какой-то школьник, и на тебе сразу выставка. Не чувствую я себя художником. Это для меня такая забава. Ну и иногда способ сделать приятное, хорошим людям. Это как яхтсмена-любителя назначить капитаном корабля или судна.
В этот момент Юрий Владимирович Никулин подошёл сзади к Варлей, и нагнулся чтобы лучше рассмотреть рисунок.
- Наташенька, это откуда у тебя такое чудо? – Никулин отлично знал Варлей, потому что она заканчивала цирковое училище, и именно он рекомендовал её режиссёру Гайдаю для съёмок в Кавказской Пленнице.
- Юрий Владимирович, это вон, Никита Калашников, нарисовал буквально на наших глазах.
- А выставку своих работ делать не желает! – Тут же наябедничал Борис Макарович.
- А давай мы это сделаем в моём цирке? – Никулин в силу возраста обратился к Никите на ты и это было вполне нормально. – Это как бы цирк, и нам вообще многое разрешено.
- Цирк. – Никита усмехнулся. – Это, наверное, можно. Нужно только обзвонить людей, кому портреты делал. Вдруг они захотят, чтобы их лица тоже там показались.
К удивлению Никиты, захотели очень многие, и для этого кое-кто прилетел из Сибири и с Дальнего Востока, чтобы предоставить свой портрет для выставки.
Всего работ набралось под сотню, и сюда же Никита выставил четыре портрета написанные на Юге. Председателя КГБ генерал-полковника Игнатова, Председателя Верховного Совета Косыгина, генсека Агуреева и министра обороны маршала Захарова.
Конечно, выставка в таком месте как цирк, имела характер насквозь неофициальный, но вот нюансы… Министерство внутренних дел выставило охрану картин, и днём, когда цирк не устраивал представлений, туда приехали руководители страны и прошлись по всем этажам. В сопровождении Никулина и с широкой руки, сразу выделив деньги на ремонт, и дооснащение технической части, что стоило весьма недёшево. А следом потянулся московский бомонд, и, ну куда же без них, академики от изобразительного искусства.
Они гуляли среди выставленных работ, брезгливо оттопырив губу, чуть кривя брови, изображая сарказм, но никого из них не оставляла мысль «Как?!!» Как это пацан, ещё не достигший восемнадцатилетия, может рисовать так точно, и самое главное и самое возмутительное - получать за каждый портрет такие деньги!!! За половину, нет, даже за треть от его гонораров они готовы были рисовать портреты всяких нефтяников и старателей без сна и отдыха, но, никто не предлагал. Попытки рисовать в таком стиле предпринимались регулярно, но работам не хватало точности деталей, словно молодой художник снимал через какой-то военный объектив,
