Пращуры русичей - Сергей Жоголь

Тем временем огромные толпы всё стекались и стекались на городскую площадь.

4

– Нет, ты уж князь, послушай людей, послушай до конца, не одних нас твой посадник прибыли лишил! – с пеной у рта распинался рослый купец, тот самый, что принял у себя на корабле Иргу. – Да пусть народ новгородский тоже послушает.

Толпа притихла, но эта тишина больше напоминала затишье перед бурей.

– Мы все подати с полной руки платим, и тебе и дружине твоей, и в казну, на дороги да на постройки, на ремонт стен городских, но те подати долю составляют, а не половину всего, что мы нажили.

Ропот пробежал по купеческим рядам, видно было, что многие недовольны высокими поборами. Княжьи дружинники, заметив народное волнение, насторожились, сдвинулись в кружок, поближе к князю. Купец тем временем пригласил на помост, на который выходили все, кто держал речь, тщедушного мужичка, в потрёпанной беличьей шапке. Тот робко поднялся на деревянный настил, по совету кого-то из стоящих поблизости людей, резко стянул с головы забавный треух и начал что-то бормотать тихим жалобным голоском.

– Громче говори, а то не слыхать ничего, – проревел предводитель княжьей стражи Бора. – Не можешь сказывать внятно, так слазь с помоста, нечего у князя время отнимать.

– Слыхали, люди добрые! – заорал купец, что держал речь перед этим. – Не слышит, князь глас от люда простого.

Толпа возмущённо зашумела. Народ колыхнулся к помосту, дружинники снова приготовились к худшему, но сам Рюрик призвал их к спокойствию, и строго поглядел на Бору.

Видя, что князь не гневается на него, а напротив, даже приструнил своего человека, накричавшего на него, мужичёк осмелел. Он продолжил свою речь громким гнусавым голоском, который сам по себе вызвал у многих присутствующих улыбки.

– Не возьму в толк, толи мужик гуторит, толи баба, – выкрикнул из толпы какой-то весельчак. – У моей мамани козёл был, так он так же блеял.

Шутка молодца вызвала у многих смех, но говоривший с помоста мужик не придал этому значения, по-видимому, над его голосом насмехались уж не впервой, и он к этому привык. Он продолжил речь, и смех прекратился. Люди слушали и роптали, но казалось, что больше всех хмурился при том сам Рюрик.

Оказалось, когда у этого мужика люди Аскальда не нашли никакого добра, то что бы хоть как то отблагодарить себя за усилия, они снасильничали его жену, да увезли с собой двух дочек да племянницу. Где они теперь, неизвестно, след их пропал, а с Аскальда за то уж не спросишь.

– Вот так оно бывает, – промелькнуло в голове у Ирги. – Пришла беда к тебе, и думаешь, что хуже уж некуда, ан нет. Бывают беды и пострашнее, запасов отнятых, покудова жив сам, да близкие твои не померли, стало быть, и жизнь на том не кончена.

Тут знакомый голос вывел его из задумчивости. Купец, тот самый, что подарил огнищанину свой кафтан, тянул его за рукав, на помост.

– Ну, ты что же, рот то раззявил, – вполголоса произнёс новый знакомец. – Поведай люду, чем тебя посадник Аскальд обидел, зря что ли в такую даль приперся.

Растерявшийся Ирга, оказавшись впервые перед глазами целой толпы, поначалу замешкался, но потом, осмелел и рассказал всю правду, о том, как его семью обобрали Аскальдовы люди. Он слез с настила, и его новый приятель, одобрительно похлопал Иргу по плечу.

– Молодчина, не зря я тебе кафтан то подарил, сразу понял я, что ты мужик стоящий, постой тут покамест, не уходи, – и купец, повернувшись, растворился в толпе.

Потом выступали ещё люди, недовольные порядками, которые Рюриков воевода установил в Старой Руссе. Наконец на помост вышел сам князь, и взял слово. Толпа тут же притихла.

– Не затем пришёл я сюда, люд новгородский, что бы грабить, да баб насиловать. Пришёл я по приглашению деда нашего князя, что бы земли эти оберегать да ширить. Что бы быть вам защитой как от ворогов наших, так и от тех, кто моим именем безобразия чинит, – люди слушали князя, затаив дыхание. – Посему слушайте же слово моё, два дня дружине на сборы даю, на третий на корабли сесть, да в Старую Русу плыть. Сотника Бору, в городе оставлю за порядком следить, а сам с дружиной к Аскальду пойду. За грехи его, в цепи закую, да в Новгород свезу на ваш суд, а пока…

Крики радости заглушили последние слова, народ одобрил решение своего правителя и уверовал в его обещания восстановить справедливость. Кто-то толкнул Иргу в плечо, так, что, тот чуть было не выронил свою котомку. Людской поток поволок опешившего огнищанина вперёд, но вдруг, чья то рука, схватила его за шиворот, и выволокла на открытое место. Ирга увидел перед собой своего приятеля, не так давно растворившегося в толпе.

– Ну, что, не зря стало быть ты в такую даль приехал, – радостно прокричал в самое ухо Ирге его улыбающийся купец. – На вот, возьми подарочек от меня, ещё один, а то до дома не дойдёшь, думаю в самый раз будут, – и что-то сунув в руки огнищанину, снова исчез.

Ирга ещё долго выбирался из плотной людской массы, и оказавшись один на одной из улиц города, смог наконец то развернуть свёрток. Слегка поношенные, но прочные сапоги из козлиной кожи, изготовленные кем-то из новгородских мастеров-сапожников, позволили Ирге почувствовать себя, пожалуй, самым счастливым человеком на свете. Он поспешно скинул драные лапти, и примерил обновку, сапоги пришлись как раз впору.

Пора было собираться домой.

5

Ирге снова повезло. Когда княжья дружина грузилась на корабли, он подошёл к одному из варягов, руководивших погрузкой, плотному остроносому руссу с густыми торчащими во все стороны бровями и предложил помощь, в обмен на то, что бы его доставили в Старую Русу.

– Вообще то лишнего места у меня на ладье нет, – поначалу заявил остроносый – да и на вёсла тебя не посадишь. Ладно уж, коль согласен на любую работу, то возьму, будешь воду вычёрпывать, а пока хватай мешки с провизией да тащи на корму, или тебе такая работа не по душе?

Варяг посмотрел на новую обувку Ирги, видимо подумав, коль не лапотник, так и грязной работы чураться станет. Но Ирге было не до выбора, стянув с ног сапоги, что бы не смущать своего нового благодетеля, да и для того что бы не трепать попусту подарок щедрого купца, огнищанин бережно убрал их в торбу, взвалил на плечи тяжёлый мешок, и потащил его на корабль.

Добрались быстро, без особых трудностей. В поход на Старую Русу Рюрик пошёл на двух боевых кораблях, на которых передвигалось не меньше сотни дружинников. Все крепкие, суровые, с добротным оружием, многие в броне. Правда в плавании доспех не нужен, поэтому княжьи гридни, сидя на вёслах, облачались в простые рубахи, а были и такие, кто и вовсе оголялся по пояс несмотря на позднюю осень. Особенно много таких было среди нурманов, эти северяне, казалось были привычны к любому холоду. Они гребли так яростно, что казалось, что кровь в их жилах вот-вот забурлит. Ирга без дела не сидел. Помимо того, что он черпал воду огромным специальным ковшом, и выливал её за борт, ему приходилось то и дело подвязывать паруса, крепить какие то канаты, предназначения которых он сам толком не понимал. Но кормчий, тот самый варяг с густыми бровями, который взял Иргу на корабль, терпеливо рассказывал, да объяснял случайному попутчику, какая снасть для чего служит. Попервой показавшийся хмурым и нелюдимым, этот рус на деле был славным малым, как и большинство его соратников.

Преодолев Ильмень-озеро шли вдоль берега, и Иргу поражало умение руссов выбирать курс и находить нужные заливы и бухты для стоянки. Потом плыли по реке, и, наконец-то, стоя у борта корабля, Ирга вдруг увидел невысокие бревенчатые стены Старой Русы. Дружинники князя тут же преобразились, все как один. Из весёлых, порой даже болтливых балагуров и весельчаков, они превратились в тех, кем и были на самом деле – бесстрашных и жестоких рубак, готовых в любой момент встретиться с опасностью, что ждёт их впереди, никто не знал. Примет ли Аскальд решение Рюрика, подчиниться ли княжьей воле, или попробует оказать сопротивление, и отстоять своё.

Когда присали к берегу, воины высадились, не проявляя особых признаков агрессии, но и готовые в любую минуту вступить в схватку. Но город не подавал признаков жизни.

– Они что же там, повымерли все? – проворчал один из оказавшихся поблизости русов, обращаясь не то к Ирге, не то к самому себе. – Ни дозорных на вышках ни охраны в воротах не видать, да и тишина какая то подозрительная.

– Кабы с ходу ворваться, малой кровью бы обошлись, раз гард вовсе не стерегут, – рассуждал ещё один княжий дружинник, судя по рыжей бороде и длинным волосам, заплетенным в тугие косы, нурман.

– Обожди, мечом помахать завсегда успеем, – продолжил беседу рус – тут не чужая земля, да и за стенами свои ведь, может и без драки обойдётся.