Тупик Гуманизма - Арсений Миронов

Квестор не был служителем Юпитера, не имел права заказывать бокс в симпозитарии. Поэтому он заранее (еще до встречи с Маэстро, по дороге с Воробьевых гор на Моховую) разбудил Братэллу и приказал срочно подготовить условия для брифинга где-нибудь неподалеку от Даун Дауна – желательно на Тверской.

Пока Литот выслушивал указания планетарного волшебника в роговых очках, сонный и порядком перепуганный Казус Братэлла Комбайн позвонил в престижный, почти культовый в юпитерианских кругах Старый Маяковский симпозиторий имени Пантагрюэля и заказал пиршество в любимом гангстерском стиле для четырех человек с диковинными, полузабытыми национальными забавами: баней, бильярдом и дракой a la courage cossaque.

Потом Братэлла связался со своим крллегой и конкурентом Фениксом Бруно, начальником Отдела культовых злодеяний Департамента социально опасных и нетипичных преступлений – Бруно мгновенно проснулся, твердым голосом переспросил адрес симпозитория, поинтересовался темой брифинга и, получив от Братэллы ответ, что «стряслось нечто срочное и ужасное», сообщил, что будет через четверть часа.

Помимо талантливого и очень юного семиквестора Феникса Бруно, Порфирий Литот приказал Братэлле вызвать другого ведущего детектива из их Департамента – квестора Конскрипцию Кеггль по прозвищу «бензопила». Мадам Конскрипция была ровесницей демократии – она помнила еще президента Киркорова – однако, несмотря на седые волосы и зрелый возраст, рассудок у нее был ясный и холодный, как у средневекового чекиста.

Итак, поднятые по тревоге помощники Литота – семиквестор Феникс Бруно, квестор Конскрипция Кеггль и майор Братэлла Комбайн – при полном параде, в форменных пончо, с «сундуками» и электрическими запястьями – собрались в вестибюле роскошного Старого Маяковского симпозитория «Пантагрюэль».

В это самое время комфортабельная лифтовая комната с диваном уже бесшумно опустила Маэстро Гилльома и его собеседников с цветущей крыши небоскреба Даун Даун на самый нижний этаж – выслушав напутственные слова этого удивительного лысого человека в старомодных очках, Порфирий Литот церемонно простился с двумя другими конкурсантами (а отныне – заклятыми его соперниками в борьбе за место Протектора Москвы). Потом получил у адъютанта свои вещи, а также запечатанный свинцовый контейнер со «всем необходимым» для поисков пропавшего мальчика и спустился в гараж.

Уже в салоне удобоката – пока машина рассчитывала, по какому транспортному руслу домчаться до Маяковки, пока разогревались турбины и открывались шлюзы Даун Дауна – Порфирий Литот нетерпеливыми пальцами вскрыл сенсорные печати на контейнере и вытряхнул на ладонь три небольших, но увесистых предмета.

Сначала – крупный перстень с черным сапфиром. Это был плоский квадратный камень в золотой оплетке угловатых усиков, одновременно похожих на паучьи ножки и на щупальца микросхемы. Затем – тяжелый серебряный с чернью браслет с техноорнаментом в виде хитро переплетающихся кабелей. И наконец, зеленовато-стальную, полупрозрачную намагниченную таблетку со сжатой информацией.

Он не успел толком изучить эти подарки всемогущего Маэстро. Удобокат домчался до Маяковки за полминуты. Живой (заметьте, живой – а не цифробиотический) мальчик-валет с противосолнечным зонтиком подскочил к машине, жмуря сонные глаза и натужно улыбаясь. Подчиненные уже ждали Порфирия Литота в полутемном вестибюле среди огромных статуй обжирающихся восточных божков:

– Радуйся, центурион, – Феникс Бруно, удивительно свежо выглядевший в графитово-стальном пончо с вишневым шарфиком, приветственно протянул руку. Конскрипция Кеггль чопорно поклонилась, продемонстрировав напомаженное темя с зигзагообразным пробором седых волос, затянутых над ушами в строгие косицы – она до сих пор предпочитала прически, которые были в моде в пору ее юности, лет семьдесят назад, когда госпожа Кеггль заканчивала юрфак МГУ.

Майор Братэлла Комбайн, уже принарядившийся в жанровый костюм московского бандита начала века, помахал Порфирию Литоту толстой ручкой в гремящем золотом браслете, болтавшемся поверх столетних наручных часов «Чайка» [36].

– Бокс заказали? Отлично. Куда идти?

Порфирий говорил отрывисто и сухо, подчеркивая значимость момента. Он привез коллегам сногсшибательную информацию: в столице вводят Протекторат! Департамент могут загнать под прямое руководство чиновника из другой спецслужбы! Тут было отчего понервничать.

Механический официант в жанровом бордовом пиджаке, с мертвой улыбкой на вежливом лице проводил их в бокс, уже декорированный в духе бандитских пирушек столетней давности: огромные столы, по старинке накрытые хлопковой тканью, неудобные металлические приборы, тяжелые тарелки… Зато – здесь была настоящая, а не синтетическая еда: картофельные чипсы! поджаренные креветки с безалкогольным пивом! куриные яйца! У Порфирия, привыкшего к пластиковым петербургерам и белковым коктейлям, едва не разбежались глаза – он с трудом скрыл радостное замешательство. Да, майор Братэлла не поскупился и заказал восхитительное угощение… В очередной раз Порфирий пожалел, что не выбрал Юпитера в качестве курирующего божества – тогда все могло быть иначе, он тоже имел бы право заказывать настоящую еду и устраивать такие вот пиршества в «тематических» декорациях!

Что-то забавное, наивное было в этом старинном гангстерском стиле жизни, подумал Литот, с трудом отодвигая тяжеленный стул из массива дуба и занимая место во главе стола, сплошь заставленного графинами и бутылями – так, что лица собеседников, преломляясь в разноцветном стекле, заранее казались пьяными. Из допотопных динамиков под потолком звучала спокойная, архаично смикшированная ритм-эн-блюзовая песня:

Владимирский централ, ветер северный,

Вчера я налабал бакс немереный…

Три или четыре живые танцовщицы в удивительно строгих старинных мини-юбках и микрошортах, в узких довоенных брючках, ботинках на смешной старомодной платформе и весьма консервативных оборванных маечках танцевали на огражденном возвышении под беглым огнем стробоскопа – движения старого танца показались центуриону поразительно скованными, закрепощенными. «Вот так танцевали наши бабушки», – подумалось ему.

Он решительно поднял руку – музыка стихла, девочки очистили танцпол. Коллеги поспешно рассаживались по местам, раскрывали электронные блокноты, включали диктофоны на запись.

…И вот, понюхав красную жидкость в тяжелом бокале из настоящего стекла, центурион Порфирий Литот улучил мгновение перед началом совещания – и осторожно пригубил драгоценный древний напиток. Фантастический вкус настоящей, столетней бормотухи пронзил, сводя с ума. Какой букет! Какое томительное, страстное послевкусие…

– Настоящий напиток древнерусской братвы, – почтительным шепотом пояснил майор Братэлла. – По свидетельствам историков, наши предки закусывали такое вино настоящей дальневосточной селедкой. Хотите кусочек?

Литот не пробовал настоящей селедки уже лет пять, однако он привык быть строгим в обращении с подчиненными. Селедка подождет.

– Коллеги, начнем наш брифинг, – сухо сказал он, отставляя недопитый бокал; ни один мускул на лице не дрогнул, не выдал того, что старое вино действительно понравилось центуриону. – Орден подбросил нам срочную работу. Надо найти пропавшего школьника.

– Ха-ха! – семиквестор Феникс Бруно вежливо хохотнул.

– Очень странно, – проскрипела черными от кофеина зубами «бензопила» Конскрипция Кеггль. – По нашей закрытой статистике, в Большой Электростали ежедневно пропадают без вести свыше тридцати школьников. Как правило, это жертвы маньяков, а также самоубийцы и те, кто убегает из колледжа. Почему решили искать именно этого мальчика, чем он лучше других?

– Я ждал этого вопроса, – сказал Литот. – Дело не в самом мальчике. Это непростое дело. Это конкурс. Показательная контрольная работа, тест на профессионализм. Начальство решило проверить, кто в Москве лучше всех работает – мы, ведьмы или вразумители.

Конскрипция подняла нарисованные брови, потом чинно кивнула и принялась быстро щелкать ногтями по тетрадочной клавиатуре, делая какие-то заметки. Феникс Бруно побледнел, потом порозовел и опять побледнел – ага, сказывается молодой азарт, ведь ему еще нет двадцати лет, а уже семиквестор! Вот нервишки и поигрывают, отметил Порфирий. А как у нас реагирует Братэлла? А, ну этот господин вне конкуренции: застыл с вытаращенными глазами и куском селедки в золоченых зубах.

– Если мы проиграем мальчика, нас засунут в подчинение к Черному Эрго. Или – того хуже – к рыжей Харибде, – произнес центурион, поигрывая бровью. – Вы понимаете, что это значит?

– Немедленное увольнение, – страдальчески улыбнулся Братэлла, роняя селедку в паштет.