Нет неизлечимых болезней. Научный подход к ненаучной медицине - Александр Петрович Никонов

Кстати, нападение на цирк не было случайным – одной из задач, которые ставят себе «фронтовики», – освобождение «томящихся в цирковом рабстве» животных. Правда, порой на этом поприще с ними случаются казусы, рвущие все революционные шаблоны. В 2006 году в Швейцарии зоопартизаны пробрались в цирк, чтобы освободить амурского тигра. Однако, оказавшись рядом с клеткой, в которой рычал и метался огромный зверь, отважные зверолюбы почему-то передумали освобождать «брата» и ограничились тем, что выпустили из соседней клетки белого кролика. Который оказался даже не цирковым животным, а принадлежал шестилетней дочери клоуна.

Так что если вы на своем жизненном пути встретите худого человека с горящими глазами, который не только не ест мяса, но и вам пытается втюхать, будто вы – истинное травоядное, держитесь от него подальше: а вдруг это передается воздушно-капельным путем?…

Глава 16

Развод чистой воды

Когда у человека легкая медицинская проблема, он идет за бюллетенем к врачам. И несмотря на старания эскулапов, его организм вскоре с простудой справляется. А если проблема современной медициной не решается? Тогда человек вынужден искать иные пути, он обращается к альтернативщикам – колдунам, знахарям, целителям… И, что поразительно, порой это срабатывает! Например, мой старый друг и коллега именно так избавился от жуткой аллергии на кошек. Всю жизнь он хотел завести кошку. И всю жизнь не мог. А теперь может – после лечения у героя моего рассказа. Хотя аллергия, как известно, считается недугом неизлечимым. И это касается многих неизлечимых болезней – той же астмы, которую лечит Беслан Карданов.

Нет, не пугайтесь, Карданов – не колдун. Карданов, я бы сказал, врач-расстрига. Родом он из самой что ни на есть академической науки. Помните, в 80-х годах СССР запускал в космос обезьян? Так вот, оперировал этих обезьян, вживляя им в мозг электроды, нейрохирург Беслан Карданов. Это потом он ушел в сторону, отклонился, так сказать, от «генеральной линии» медицинской науки и погряз в мракобесии. А тогда был вполне себе в мейнстриме. Ныне же от старого Карданова осталось только чувство юмора… Сразу после «здравствуйте» он протянул мне свою визитку. Я прочитал и улыбнулся: «Беслан Карданов, врач-мракобес», ласковым курсивом представлял своего хозяина плотный бумажный прямоугольник. Так могут шутить над собой только сильные люди.

Впрочем, насчет силы я, быть может, и погорячился. Потому что всю свою жизнь Беслан Карданов отступал, без боя сдавая позиции. Он терял какие-то социальные высоты, а взамен приобретал ненависть. И должен вам сказать, немного есть на свете людей, которые бы так не любили свою родину, как мой визави. Мы говорили с ним долго, часа три, и эта нелюбовь, вызванная частыми обидами, периодически вклинивалась в симфонию нашего разговора диссонирующей нотой.

И я его понимаю. Карданову далеко за шестьдесят. И родины у него просто нет – ни большой, ни малой. Большая Родина – Россия, не любит его как кавказца. Когда Карданов пришел оформлять пенсию, работницы пенсионного отдела зашушукались: «Гляди-гляди, черный пришел за нашей пенсией…»

Но и на Кавказе Карданов не родной. Он, хотя и кабардинец, по-кабардински ни слова не знает. Потому что родился на Итурупе. Это такой островок на Дальнем востоке, если кто вдруг запамятовал. Дело в том, что отец Беслана – легендарный Кубати Карданов, генерал и Герой Советского Союза – был послан родиной командовать военным аэродромом на этом маленьком острове на окраине империи.

– Когда я приезжаю в Кабарду, меня все очень уважают, потому что мой отец – Герой Советского Союза. Но как-то местная женщина сказала: «Хороший ты человек, Беслан, жалко, что мама твоя – рюсский». А мать моя, кстати, из дворянского рода Воронцовых, старая русская аристократия… Ну, и куда мне податься? Нигде не хотят за своего принять!

Другой бы воспринял это все с юмором, а Карданова такое отношение огорчает. Он завис вне родины. Он никто. Человек империи вне империи.

– Когда немцы брали Химки, мой отец-кабардинец был нужен на фронте. Когда нужно было осваивать космос и ковать щит и меч родины, мои знания были нужны. А в 1999-м, когда Путин сказал про сортиры, ко мне подошел сопливый мент на улице и сказал: «Убирайтесь из нашей страны!»

Эту давнюю обиду Карданов хорошо запомнил:

– С тех пор это не моя страна. И я больше не хочу для нее ничего делать. Я даже прием больных веду по минимуму – только чтобы не сдохнуть с голоду. И принимаю только по знакомству.

А остров Итуруп – мелкий прыщ, который вскочил на заднице у империи в 1945 году, – Карданов показывает мне пальцем в гугл-мапе:

– Вот аэродром, которым командовал отец, а тут стоял наш дом. Вот магазин и баня, а здесь я гусей пас. С детства я в погоде разбираюсь не хуже военного метеоролога. Вон видите за окошком темное облако? Это юго-восточный ветер несет сюда снежный заряд. Но снег будет недолгим… У нас же там постоянные тайфуны, ветер до 80 километров в час. Если с определением погоды ошибся, из школы можешь не вернуться – в океан унесет. Зимой в пургу мы знаете как домой добирались? Был у нас там старый танк без пушки, детей к нему привязывали веревками и так растаскивали по домам. Мы шли за этим танком на веревках, чтобы не унесло и чтоб не заблудиться: ни черта ж не видно! Такое детство…

После окончания Хабаровского мединститута Карданов попал по распределению в Нальчик. Простым терапевтом.

– Тогда еще не было понятия «черножопый», его заменяло понятие «нацкадр». Вот как нацкадр я туда и попал.

– Ну, все-таки Нальчик – это не Дальний Восток.

– Гораздо хуже! Национализм, грязь… Это сейчас глупцы ахают: какой был хороший СССР. А это была большая помойка во всех смыслах. Мой русский дед со стороны матери являлся весьма крупным фюрером в вашей партии и дружил с сыном дедушки Калинина. И женаты они были на подружках. Мой отец тоже был властью весьма обласкан. Но строй тот я все равно ненавижу. Надеюсь, вы записываете.

– Записываю…

– Я рано понял, что ничего не могу в этой системе. Я даже не могу при пневмонии, которая лечится минимум три недели, выписать больничный лист дольше чем на три дня. И потом больной должен через весь этот сырой, промозглый Нальчик ехать в поликлинику ко мне продлять бюллетень. А чтобы в третий раз продлить, собирается целая комиссия! Не дай бог государственный раб работу прогуляет в сговоре с врачом!.. И я подумал: что я тут делаю? Написал