Крымский Ковчег - Александр Прокопович

Лис почуял неладное, только когда Мустафа уже оказался позади него. Он начал разворачиваться и застыл, потому что Мустафа уже положил руку ему на плечо.

– Влад? – Антон не знал, кем именно был падший, с которым столкнулся Влад, но любой падший – это смерть.

Влад не ответил, откликнулся Дацик – короткой очередью по тому месту, где Антон только что стоял. Попытка оказалась бы удачной, если бы Антон за мгновение до этого не стартанул к Владу и Мустафе. В последнее время Антон был очень быстрым. Теперь Дацику, чтобы вмешаться, понадобится спуститься на этаж ниже – Антон оказался в мертвой зоне, с этим у здания обстояло все очень хорошо, а, как известно, даже самые лучшие автоматы не стреляют за угол.

Мустафа боялся. С самого начала операции он меньше всего хотел одного – оказаться рядом с Антоном. В худшем случае, если бы у Лиса и Дацика ничего не получилось, он мог бы просто уйти. Сейчас Мустафе уже не нужен был Лис, что бы он ни сделал и кем бы он ни был, не нужен был и Антон. Мустафа хотел одного – просто оказаться подальше отсюда. Антон не успел вмешаться, да и нужды не стало: Мустафа сделал один шаг, одно движение – и очутился уже вне досягаемости и Лиса, и Антона. У Мустафы было и время, и возможность убить Лиса. Вероятно, все же страх у падших сильнее голода.

Влад выстрелил – мимо.

– Так ты его не возьмешь, не трать зря патроны.

– Привычка.

Выстрелом в надежде, что кто-то возьмет и выбежит достаточно далеко, чтобы сунуть голову под пули, напомнил о себе Дацик.

– Упорный, – Лис засадил очередь тупо вверх, не считаясь с рикошетом, просто чтобы что-то ответить. Дацик снова смолк.

– Что ты тут делаешь? – В последнее время у Антона появился большой опыт по части галлюцинаций, и ему не хотелось его пополнять. – Как ты вообще оказался здесь и кто за тобой охотится? Это ведь не еще один падший – наверху?

– Не падший. Приятель мой.

Антон, конечно, подозревал, что Влад не самый обычный человек, но выяснение отношений с приятелем путем перестрелки? В Москве? Понимая невозможность объяснить все в двух словах, Влад все же попытался:

– Антон, мы все охотимся за тобой. А то, что один из охотников вдруг оказался лучшим другом жертвы, – ну на войне, как на войне!.. Дацик! Прекращай огонь! Закрываем контракт!

Но Дацик то ли плохо слышал, то ли просто любил стрелять больше, чем говорить. Лис с Антоном предпочли перебраться еще ближе к стене, несмотря на то что, с точки зрения баллистики, это было невозможно, пули пролетали все ближе. Мрамор было жаль, но ему хотя бы не больно.

– Дацик, я отдам тебе свой аванс!

Ответ в виде очередного выстрела прозвучал достаточно красноречиво. Впрочем, Дацик наконец заговорил:

– Ты в меня стрелял, ублюдок! – Судя по голосу, Дацик уже спустился на второй этаж.

– Но ведь не попал!

– Промахнулся.

– Не хотел попадать, вот и не попал.

– Лис, у меня контракт, либо не мешай, либо молчи.

Лис не ответил, он был занят, сейчас он очень старался не делать никаких движений и не издавать звуков. Что-то похожее на змею – только змеи не изгибаются под такими углами: прут, сломанный в трех местах, смотрел на Влада, и Влад был уверен, что если этому «пруту» он не понравится, то это станет последним, что он видит в своей жизни. Змея (наверное, все-таки змея?) медленно спустилась с плеч Антона и бесшумно скользнула вверх по лестнице.

– Антон, что это было?

– Ты ее тоже видишь?

– Еще как!..

– Мне кажется, что это змея, она ко мне перешла от предыдущего хозяина.

– Ты факира замочил?

Сверху раздался крик, резанула очередь, и снова все стихло. Через минуту снова показалась змея.

– Она стала больше.

– Ну да. И о твоем дружке, наверное, можно больше не беспокоиться.

Влад рванул вверх – к Дацику. Антон за ним. Беспокоиться действительно было уже не о чем. В Дацике было столько дыр, словно на него напала не змея, а стая голодных сверл.

Черт, черт, черт…

– Влад, минуту назад он пытался нас убить…

– Все так. Только… если бы все повернулось совсем немного иначе, на его месте был бы я. И я точно так же выполнял бы контракт.

Глава тридцатая

Еще один ключ

Всё – в мелочах.

Последние дни Кривой не выходил из подвала приюта. Сначала Михаил пытался найти стены. Собирался серьезно – запасся водой, едой… Реквизировал по случаю у директора электромобиль.

На пятом часу поездки в один конец кар сдох. Аккумулятор Кривой проверял перед выездом лично, должно было хватить минимум на сутки. С учетом того, что еще по дороге перестали ходить часы, удивляться было особо нечему.

С учетом скорости – возвращаться Кривому было километров двести, не меньше. Если не сбиться и идти по прямой, через пару дней Кривой дойдет до Лифта.

Михаил отправился в обратную дорогу, пытался ориентироваться по мозаике пола. Поначалу оглядывался на электромобиль. Ему казалось, что так он будет понимать хотя бы приблизительно, туда ли он идет и сколько уже прошел. Когда единственный ориентир исчез, шел наугад. Сейчас он пожалел, что не подумал о таком надежном методе, как хлебные крошки…

Без ориентиров Кривой шел минут пятнадцать. Даже понервничать не успел. Ориентиров появилось сразу два – лаборатория и директор.

Встречали бы двое дюжих санитаров со смирительной рубахой на изготовку… и Миша даже и не сопротивлялся бы.

Если ты в одну сторону едешь почти пять часов, а обратно идешь без малого час, и при этом едешь на скорости километров в пятьдесят, а идешь со скоростью человека, а не атакующего гепарда… Скорее всего у тебя что-то с мозгом. Что именно – вариантов много, и только в самом конце обширного списка неврозов и расстройств будет версия твоей нормальности и проблем с местным пространством и временем.

Директор как-то не удивлялся:

– Аккумулятор сел?

– Ну да.

– Обратно шел долго?

– Не особо. Я не первый? – Теперь вся эта затея показалось Кривому глупой, раздражало то, что он не понимал – директор сочувствует или издевается.

– Электромобиль вытянем. Не первый… Даже не пятый.

– А если бы я не вернулся?

– Тогда у тебя бы получилось то, чего не смогли все остальные. Ты мог идти от машины в любую сторону и все равно пришел бы сюда. Скривился чего?

– Не люблю чувствовать себя идиотом.

– В этот раз у тебя есть компания. Небольшая, но, надеюсь, нехудшая…

Вечером Кривой все-таки уехал домой. В приюте было хорошо, но он чувствовал, что ему нужно побыть одному и для начала выспаться в собственной постели. Квартира на Петроградке встречала плохо. Девушка, которой полагалось ждать, ждать устала. Что радовало, устала без обид, в холодильнике было чем поживиться, а на телевизоре висела записка: «Когда поймешь, позвони!»

Старого, в меру скрипучего дивана и банки пива из холодильника оказалось мало, чтобы уснуть. Миша пытался читать давно отложенное, пытался мерзнуть (где-то он читал, что это тоже помогает заснуть), часа в два ночи поотжимался, принял душ и, наконец, заснул.

Снилось тревожное, и Михаил все время просыпался, но стоило снова закемарить, как сон с точностью фирменного плеера продолжался с того же места, на котором оборвался.

Во сне Михаил все-таки доезжал до стены подземелья, и ждала его там женщина со стрижкой под мальчика. Смуглая блондинка была не просто красивой. По крайней мере во сне Михаилу казалось, что не только женщина ждала его, но и он ее. Причем всю сознательную жизнь.

Когда он проснулся уже в четвертый раз, причем как раз в тот момент, когда до блондинки оставалось только руку протянуть, Михаил решил бороться с навязчивыми снами радикальным методом, тем более что время упорно не хотело двигаться – Миша засыпал и просыпался, а часовая стрелка все никак не могла добраться хотя бы до цифры три. Кривой оделся и спустился к своему грузовичку. В конце концов – почему бы и не сделать это снова, и сделать это сейчас, тем более что в три часа ночи в подземелье под приютом было так же светло, как и днем.

Реальность всегда жестче, причем как-то обухом в лоб, будто нельзя человека вытащить из фантазий более гуманным способом. Уже подъезжая к приюту, Кривой вспомнил – Лифт поедет только с директором. Так устроен. Миша возвращаться не стал. Заехал во двор и решительно направился к директорскому кабинету. Ни один из охранников на него даже не глянул – тоже невидаль, приехал человек в три часа ночи к директору, значит, человека ждут.

Дверь открылась с такой готовностью, будто за ней стоял швейцар в ожидании чаевых. Роль швейцара выполнял Ефим Маркович.

– Не спится?

– Вижу, что не мне одному. Вы меня ждали.

– Ждал. Нужна компания или отправишься сам?

Книжный шкаф отошел в сторону, коридор, Лифт…

– Попробуешь? – Директор пропустил Кривого вперед.

– Серьезно?

– Почему нет? До сих пор он открывал створки только передо мной и моим отцом. Военные спецы считают, что это как-то связано с генетическим кодированием. Но это не мешает им примерно раз в неделю пытаться открыть его с кем-то другим. Чем ты хуже?