Остров страсти - Карен Робардс

Кэти уселась на койку, и пока Марта хлопотала вокруг нее, она напряженно обдумывала свое положение. Так или иначе, она должна убедить Джона в своей невиновности. Но как ей это сделать, если Джон и носа в каюте не показывает? Ответ был до боли очевиден: она должна пойти к нему сама.

Шторм и снежная буря, застигнувшие "Маргариту", не прекращались весь день. Корабль кидало из стороны в сторону, словно игрушку в руках любопытного великана. Марту одолевали жестокие приступы морской болезни. Кэти, чей желудок уже привык к превратностям океана во время прошлого путешествия, уложила няню под одеяло, зная, что от морской болезни нет другого лекарства. Постепенно стоны Марты утихли, и она уснула.

Скрючившись на стуле перед печкой, Кэти задумчиво прислушивалась к доносящемуся до нее похрапыванию. Покуда Марта бодрствовала, нечего было и думать, чтобы улизнуть из каюты. Марта скорее привязала бы ее к койке, чем позволила выйти на палубу в такую непогоду. Но Кэти во что бы то ни стало требовалось поговорить с Джоном, и она не собиралась робеть перед такой досадной помехой, как шторм.

Приняв решение, Кэти тихонько слезла со стула и осторожно прокралась к двери. На прощание она бросила виноватый взгляд на свою нянюшку, которая спала сном праведницы.

Накинув на себя одеяло, чтобы хоть как-то защититься от ветра, Кэти выскользнула наружу. Палубный настил обжег ее босые ступни ледяной сыростью. Она зябко поджала пальцы на ногах и с ужасом огляделась кругом. То, что она увидела, можно было бы назвать этюдом в серых и белых тонах. Море и небо были одинакового свинцового цвета, причем последнее нависало над "Маргаритой" так низко, что казалось, оно вот-вот раздавит корабль. Зернистые крупинки снега и льда, смешиваясь с солеными брызгами, жалили ее лицо тысячами миниатюрных жал. Завывающий ветер словно негодовал на хрупкое суденышко, осмелившееся бросить ему вызов.

Одной рукой придерживая одеяло под чудовищной силой ветра, Кэти карабкалась вверх по лестнице, ведущей на ют, где она рассчитывала найти Джона. Ее окоченевшие ноги потеряли чувствительность, и она с трудом передвигала их по обледенелым ступенькам. Дважды, поскользнувшись, она падала на колени, и дважды, подымаясь, она продолжала свой путь, пока все вокруг нее стонало, скрипело и скрежетало, словно души дантовских грешников. Кэти не обращала внимания на холод и боль, ею владела одна-единственная мысль: она должна сказать Джону о своей непричастности к его заточению и пыткам. Только это могло воскресить его любовь.

Наконец она взобралась на ют. Держась за тонкие деревянные перила, она озиралась кругом и не верила своим глазам. На юте никого не было. Чтобы удерживать избранный курс, к спицам штурвала были привязаны кожаные ремни. Кэти напряженно вглядывалась в темноту. Нижняя палуба также была пустынной. Девушка заподозрила самое страшное. Наверное, гигантская волна смыла за борт экипаж "Маргариты", и они с Мартой остались единственными людьми на всем корабле.

- Джон! - закричала она в ужасе. - Джон! Джон!

- Дерьмо! - услышала она в ответ откуда-то сверху.

Все еще не оправившись от страха, Кэти задрала голову, но ей не удалось разглядеть говорившего, впрочем, она смутно догадывалась, что существо небесного происхождения вряд ли снизошло бы к такого рода словечкам. Наконец, когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела, что вся грот-мачта облеплена человеческими фигурками, которые, как размытые серые тени, висели на вантах и отчаянно дергали за веревки, стараясь то ли поднять, то ли опустить полощущийся на ветру парус. Один из этих людей оставил свое место на вантах и, быстро перебирая руками и ногами, спускался вниз. Его лица нельзя было разглядеть из-за метели, но Кэти с какой-то необъяснимой уверенностью поняла, что это Джон.

В тот момент, когда его ноги коснулись палубы, в ушах Кэти возник какой-то странный глухой рокот. Джон опрометью бросился к юту, а Кэти потрясла головой, чтобы избавиться от нарастающего шума. Выписывая зигзаги в такт качке, Джон добежал до подножия трапа, и в это время рокот стал таким оглушительным, что Кэти инстинктивно оглянулась.

Увиденное заставило замереть ее сердце. На нее мчался исполинский водяной вал, темный и угрожающий, как сама смерть. Понимая, что она не успеет вовремя достичь безопасного укрытия, Кэти лишь беспомощно закрыла лицо руками.

Внезапно она была опрокинута на палубу, и чье-то тяжелое тело навалилось на нее со всего размаху.

- Набери воздуха! - прокричал ей Джон в самое ухо.

Кэти машинально повиновалась. Едва она закрыла рот, как тонны ледяной воды обрушились на нее, грозя раздавить ее, как скорлупку, и вырвать из сильных рук, которые припечатали ее к палубе. Она чувствовала, как бурлящий поток хочет засосать ее в свою пучину. В одиночку ей было не под силу тягаться с мощью стихии, но рядом с ней находился Джон.

Все кончилось через считанные доли секунды. "Маргарита" запрокинулась на корму, потом выровнялась, стряхивая с себя остатки потока, как промокший пес. Джон встал и рывком поднял на ноги девушку.

- Проклятая дура! - негодовал Джон, слишком сердитый, чтобы заметить, что рев шторма почти перекрывал звук его слов. - Ты чуть было не погибла!

- Я должна тебе сказать... - Кэти вдруг поняла, что он тоже не слышит ее.

- Послушай меня! - заорала Кэти, дергая его за руку. Джон недовольно осклабился и сомкнул пальцы вокруг ее горла.

- Я не желаю тебя слушать! Лучше заткнись, а не то я придушу тебя на месте!

Кэти попыталась вырваться, и вдруг кинжальная боль пронизала ее живот. Она закричала и согнулась пополам.

- Что за черт!..

Кэти упала на колени, инстинктивно прижимая руки к своему лону, чтобы его защитить. Боль огненными когтями разрывала ее внутренности, и Кэти приготовилась к самому худшему из всех зол, понимая, что она находится на волоске от выкидыша. Джон склонился над ней и, мгновенно оценив ее состояние, подхватил девушку на руки и устремился вниз по скользкому трапу. Завывающий ветер уносил далеко в сторону бешеные ругательства, которые непрерывным потоком текли из его рта. Кэти стонала, пытаясь удержать ребенка в себе, прижав обе руки к конвульсивно подрагивающей выпуклости на животе. Она встретила глаза Джона и увидела в них прыгающие огоньки паники. Она смутно удивилась тому, что он тоже напуган. Затем все мысли исчезли под новым натиском невыносимой боли. Она закричала, и благословенная чернота опустилась перед ее глазами как занавес. Почувствовав, как она обмякла у него на руках, Джон прибавил ход и внес ее под спасительный кров каюты.

Глава 14

Только опыт и мастерство Марты, с которыми она ухаживала за девушкой, уберегли Кэти от выкидыша. Разбуженная дикими воплями Джона, Марта вскочила с постели и, забыв о морской болезни, начала прикладывать холодные компрессы между ног Кэти и на ее живот, надеясь остановить кровотечение, прежде чем случится беда. Джон беспомощно крутился поблизости, пока Марта, напустившись на него как взъерошенная наседка, не выгнала его из каюты, бормоча, что такие вещи джентльменам видеть определенно не полагается. Впрочем, в ее уничтожающем взгляде, которым она смерила Джона, читалось явственное сомнение в его принадлежности к этому благородному сословию. Понимая, что он сможет помочь Кэти и своему ребенку только тем, что благополучно выведет "Маргариту" из шторма, не дав ей потонуть, Джон подчинился с кротостью, которая сильно подняла его в глазах Марты. В качестве компромисса он послал в помощь старушке Петершэма, наказав ему делать все, что она скажет. Марта торжествовала, используя его как мальчика на побегушках. Превратив каюту в лазарет, она чувствовала себя в ней полновластной хозяйкой.

Сознание вернулось к Кэти только через два дня. К этому времени уже утих шторм. Однако она была еще очень слаба после всех испытаний, выпавших на ее долю, и Марта настояла, чтобы Кэти оставалась в постели до самых родов. Джон добавил свое веское слово в поддержку Марты, а Кэти была слишком напугана едва миновавшей бедой, чтобы их ослушаться. Грубоватое обращение Джона радовало ее больше, чем что-либо еще, так как в нем скрывались затаенные нотки участия. Он был насторожен и недоверчив, но ненависть пропала из его голоса. Немного стесняясь, она решила обсудить это с Мартой, которая ее ободрила и утешила.

- Капитан Хейл чуть не сошел с ума от беспокойства, - подтвердила она догадки Кэти. - Он из тех, кто принимает беременность своих жен близко к сердцу. Тут нет ничего удивительного. Этот старый дурак, его слуга, сказал мне, что мать капитана умерла во время родов. Знаете, миссис Кэти, я думаю, что я неверно судила об этом человеке. Он вовсе не такой ужасный, как мне казалось. Он сможет стать вам хорошим мужем. - В устах Марты такая похвала была равнозначна тому, как если бы она, будучи королевой, посвятила Джона в сан пэра.