Третий рейх. Зарождение империи. 1920–1933 - Ричард Эванс

Другим человеком, которого Эккарт привел в нацистскую партию, был Ганс Франк. Он родился в Карлсруэ в 1900 г. в семье адвоката и изначально пошел по стопам отца. Будучи студентом юридического факультета, в 1919 г. он вступил в Общество Туле и в составе добровольческого корпуса Эппа участвовал в штурме Мюнхена. Франк быстро попал под влияние Гитлера, хотя никогда так и не стал членом его узкого круга. Услышав его выступление в январе 1920 г., Франк, как и многие другие, почувствовал, что слова Гитлера шли прямо из сердца. «Он говорил то, о чем думали все присутствовавшие», — вспоминал он позднее. Всю жизнь его очаровывала порнография насилия: он восхищался жестокими людьми и, пытаясь казаться похожим на них, часто использовал язык насилия с прямотой и агрессией, которых не было практически ни у кого из лидеров нацистов. Но его юридическое образование и воспитание не давали ему расстаться с верой в закон, которая зачастую плохо уживалась с его склонностью к грубому языку и с его одобрением карательных мер. Он закончил университет адвокатом с докторской степенью в 1924 г., и его юридическое образование, хоть и ограниченное, оказалось крайне полезным для партии. До 1933 г. он представлял партию на более чем 1400 процессах, возбужденных против ее членов, в вину которым вменялись, как правило, акты насилия того или иного рода. Вскоре после того, как он впервые выступил защитником нескольких нацистских головорезов в суде, старший адвокат, бывший одним из его учителей, сказал: «Умоляю вас оставить этих людей! Из этого не получится ничего хорошего! Политические движения, начинающие в уголовных судах, и закончат в уголовных судах!»[440]

К тому времени, когда эти и многие другие люди вроде них вошли в состав нацистской партии, молодое движение уже имело официальную программу, составленную Гитлером и Дрекслером при небольшом участии «расового экономиста» Готфрида Федера и утвержденную 24 февраля 1920 г. Среди ее 25 пунктов было требование «объединения всех немцев в Великой Германии», аннулирование мирного договора 1919 г., «восстановление земель и колоний, которые будут кормить наш народ», запрещение «негерманской иммиграции» и смертная казнь для «обычных преступников, ростовщиков, спекулянтов и пр.». Евреи должны были быть лишены гражданских прав и зарегистрированы как иностранцы, им также необходимо было запретить владение немецкими газетами или работу в них. Псевдосоциалистическая нота звучала в требовании искоренения непроизводственных доходов, конфискации военных доходов, национализации деловых трастов и разделения прибыли. Завершалась программа требованием «создать сильную централизованную имперскую власть» и заменить парламенты федеральных земель на палаты по сословиям и профессиям[441]. Это был типичный документ радикальных правых того времени. На практике эта программа имела не слишком большое значение и, как и эрфуртская социал-демократическая программа 1891 г., часто игнорировалась или забывалась в повседневной политической борьбе, хотя вскоре ее и объявили «неизменной», чтобы она не стала предметом внутренних противоречий[442].

Однако здесь существовало расхождение с другими задачами, в основном с желанием Дрекслера объединить партию с другими крайне правыми организациями баварской столицы. Дрекслер в особенности имел виды на Немецкую социалистическую партию, схожую по размерам группу, имевшую практически те же цели, что и нацисты. Но в отличие от нацистской партии она в основном была представлена на севере Германии. Это слияние дало бы большее влияние тем, кто, как и Федер, не одобрял постоянную пошлость подстрекательских речей Гитлера. Гитлер же, опасаясь потеряться в новом движении, фактически сорвал переговоры в апреле 1921 г., пригрозив в этом случае уйти в отставку. Другой кризис разразился, когда Гитлер с Эккартом были в Берлине, занимаясь сбором средств для «Народного обозревателя». В их отсутствие снова начались разговоры о слиянии, в этот раз с привлечением небольшой антисемитской партии, базировавшейся в Аугсбурге, под руководством Отто Дикеля, который, по мнению некоторых, был практически так же хорош в роли публичного оратора, как и Гитлер. Не в состоянии помешать нацистской партии принять участие в планах Дикеля по созданию объединенного «Западного союза» (названного по его несколько мистической работе «Воскрешение Запада»), Гитлер в приступе гнева вышел из партии. Это вызвало обострение внутрипартийных отношений, и Дрекслер пошел на попятную и попросил Гитлера назвать условия, на которых тот согласен был вернуться. В конечном счете очень немногие были готовы идти дальше без человека, чей демагогический талант был единственной причиной роста популярности партии в предыдущие месяцы. Планы слияния были отвергнуты. Бескомпромиссные условия Гитлера были приняты с восторгом на чрезвычайном общем собрании 29 июля. В завершение он потребовал, чтобы его сделали председателем «с диктаторскими полномочиями», а партия должна была быть очищена от «сторонних элементов, которые теперь проникли в нее»[443].

Обеспечив себе полный контроль над нацистской партией, Гитлер получил ее полную поддержку для пропагандистской кампании, которую он быстро развернул. Скоро она перешла от провокаций к насилию. 14 сентября 1921 г. группа молодых нацистов во главе с Гитлером проследовала на собрание сепаратистской Баварской лиги и взошла на платформу с намерением остановить оратора, Отто Баллерштедта. Кто-то отключил свет, а когда он снова включился, крики «Гитлер!» не дали Баллерштедту продолжить. Под вялые протесты аудитории молодые головорезы Гитлера напали на лидера сепаратистов, избили его и грубо столкнули с платформы на пол, где он лежал, истекая кровью, с серьезной травмой головы. Скоро появилась полиция и закрыла собрание. Баллерштедт настоял на преследовании Гитлера, который впоследствии отбыл один месяц заключения в мюнхенской тюрьме «Штадельхейм». Полиция пригрозила ему, что если он станет продолжать в том же духе, то его отправят обратно в Австрию как иностранца. Эта угроза не имела особого эффекта. В начале ноября 1921 г. вскоре после своего освобождения Гитлер оказался в центре еще одной драки в пивном подвале, где в потасовке нацисты и социал-демократы перебрасывались пивными кружками. Вскоре нацисты начали вооружаться кастетами, резиновыми дубинками, пистолетами и даже гранатами. Летом 1922 г. толпа нацистов кричала, свистела и поносила рейхспрезидента Эберта во время его визита в Мюнхен. Выезд на съезд националистов в Кобурге в октябре 1922 г. завершился яростной дракой с социал-демократами, в которой нацисты в конечном счете вытеснили своих противников с улиц с помощью резиновых дубинок[444]. Неудивительно, что нацистская партия скоро была запрещена в большинстве немецких земель, особенно после убийства министра иностранных дел Ратенау в июне 1922 г., когда берлинское правительство попыталось запретить крайне правые экстремистские организации независимо оттого, были ли они замешаны в убийстве. Но не в правой Баварии[445].

Новая нота физического насилия в нацистской кампании отражала не в последнюю очередь быстрый рост численности военного крыла партии, основанного в начале 1920 г. в качестве группы «защиты на выступлениях», которую скоро переименовали в «секцию гимнастики и спорта». В своих коричневых рубашках и штанах, сапогах и фуражках — эта униформа окончательно утвердилась только в 1924 г.[446] — ее члены скоро стали обычным явлением на улицах Мюнхена, избивая своих противников и нападая на всех, кто, по их мнению, выглядел как еврей. Что превратило их из небольшой группы хулиганов в крупнейшее парламентское движение, так это ряд событий, не имевших отношения к Гитлеру. Относительная безнаказанность и невмешательство полиции отражали в первую очередь тот факт, что баварское правительство под руководством Густава Риттера фон Кара долгое время симпатизировало полувоенным движениям крайне правых, которые были частью контрреволюционного «белого террора» 1919–20 гг. В такой атмосфере капитан Герман Эрхардт, бывший командир одной из добровольческих бригад, организовал продуманную сеть отрядов убийц, которые осуществляли политические ликвидации по всей Германии, включая убийства нескольких ведущих республиканских политиков и собственных членов, которых подозревали в шпионаже[447]. Сам Кар считал республику прусским творением, которому следовало противостоять, сохранив Баварию центром антиреспубликанского «порядка», и для этого он поддерживал многочисленные так называемые Силы обороны натурализованных иностранцев, возникшие сразу после крушения Баварской советской республики весной 1919 г. Тяжело вооруженные, в военной экипировке, они явным образом нарушали условия Версальского мирного договора и в обязательном порядке были распущены в начале 1921 г. Их роспуск стал сигналом для реорганизации правых радикалов в Баварии и резкого роста числа актов насилия, когда их члены пришли в огромное число вооруженных банд, из которых многие поддерживали баварский сепаратизм и все придерживались антисемитских взглядов[448].