Книга о счастье и несчастьях. Дневник с воспоминаниями и отступлениями. Книга вторая - Николай Амосов

Дневник. 4 мая. Понедельник

Нужно записать мини-дневник за месяц.

Сегодня был отчет. Апрель - хорош.

Другие события. Ездил в Москву и в Ярославль к сестре. Пять дней отсутствовал. В Останкино записывали мою встречу с "народом". Были интересные вопросы: о перестройке (что нужно задействовать страх, кроме пряника), о гласности (что нужно открыть прошлое, хотя бы назвать следователей, без этого нет гарантии перемен). Об этике: вернуть законы Моисея и даже Нагорную проповедь. О новом мышлении (что неизбежны компромиссы, внутри - с частными интересами, вовне - с капиталистами). Все это из-за биологических качеств человека. Что они гораздо сильнее, чем думали, однако все же оставляют надежды на социализм. Разбросал много шпилек в адрес властей. Предполагаю, что все это вырежут, оставят одну физкультуру и медицину. А может, и всю передачу перечеркнут. Теперь с цензурой так неопределенно, что никто уже не знает, что можно, чего нельзя...

Погода очень холодная. Снега в прошлый понедельник намело. Потом потеплело, и листочки только в праздник проклюнулись. На дачу, возможно, поедем в конце недели. Все.

Дневник. 7 июня. Воскресенье, день

Половину отработал за 74-й год. Быстро бежит. Весь дневник можно свести к сводкам операций. Взлеты и падения.

Социальные события. Хлопочем о хозрасчете. Был в министерстве - просить денег на ремонт общежития, а Лариса Николаевна Кирик, глава министерских финансов, подсказала эту федоровскую идею. Я на хозрасчет давно целюсь, но был уверен, что у министерства нет денег, чтобы платить за повышение производительности. Оказалось, могут найти... Тут же я отправился в ЦК и получил всяческое одобрение. Им тоже нужно выдавать "инициативы" к Пленуму.

На следующее утро представил мысль на конференцию. Народ вроде бы зажегся. И не только возможностью подработать, самой идеей. "Социалистическое медицинское учреждение нового типа" - так называется эксперимент. В ЦК сказали, что слово "хозрасчет" - не гуманно: жизни оцениваются, а не чурки. Пожалуйста.

В прошлое воскресенье напечатал докладную записку для начальства - в ЦК и в министерство, а также проект устава. Во вторник отнесли. Дважды уже прочитали на коллективе и на стенку повесили для обсуждения.

Суть проста: сосчитали себестоимость операций с искусственным кровообращением и закрытых. Теперь можно заключить договор с министерством, чтобы нам платили не по смете и штатам, а за число операций. В Институте будет самоуправление - совет трудового коллектива, он распределит заработки.

Что меня прельщает? Возможность увеличивать число операций, если будет повышаться зарплата. Поток больных все время растет, и, того гляди, придется заводить очередь.

Кроме того, социальный аспект. Связать коллектив в тугой узел так, чтобы после моей отставки он остался - живой и эффективный - при любом директоре. И тут же тайную мысль поймал: чтобы без меня долго не обошлись... Чтобы в моем совете нуждались. Так устроен человек! Нет, дело полезное, без всякого эгоизма. Если Минфин будет упираться, прессу приключим. Вот как!

Дневник. 4 июля. Суббота, день

Еще месяц пролетел.

Большие дела затеваются в Институте: переход на хозрасчет. Кажется, начальство сдастся и разрешит. Ходил по инстанциям, приглашал корреспондента "Известий" Сережу Цикору. Наши представители (Криштоф и Вера вместе с министерской дамой) ездили к С.Н. Федорову. Еще не знаю, что привезли. Было всеобщее голосование (тайнее): 76 процентов за эксперимент. Против те, кто боится потерять что имеет.

Две недели назад показывали мое выступление в Останкино. Смотрел, понравилось. И всем другим - тоже. Теперь меня в электричке узнают. Слава все-таки сладкая вещь. Хотя зачем она мне? Наверное, биологическое лидерство.

В журналах печатают черт-те что. В Сталина буквально осиновый кол вбивают. И по экономическим вопросам - тоже очень вольно. "Голоса" не глушат. Но экономика идет туго. Был Пленум "даешь полную реформу". Однако не убеждает. Консерваторов очень много. Экономику раскрутить трудно, поскольку никто не напрягается, а безработицы нет, чтобы придавить страхом.

Дневник. 8 августа. Суббота, утро. Сводка за месяц

Месяц борьбы за независимость. Нельзя сказать, что совсем удачный, но и не без надежды.

События развивались так: в июне обходил начальство - министра финансов, зампреда Совмина, клерков. Составил проект "Положения об эксперименте". Пошло по инстанциям. Узнал силу бюрократии. Все "за", но каждый сначала хочет внести свою лепту под предлогом улучшения. Потом заявляет, что он не может взять решение на себя и передает другому, соседнему или высшему, чтобы получить визу.

В Министерстве финансов нашелся такой деятель, что четыре раза переделывал мое вполне ясное положение, пока не запутал окончательно.

Две недели назад последний раз (казалось!) исправил и понес к нашему министру. Он не придирался и подписал. Но тут Минфин заявил, что не может без Москвы. Я окончательно обозлился, резко поговорил с ним по телефону, а заодно и с кураторами здравоохранения в ЦК и горкоме.

Да, забыл важное, статья Сережи Цикоры вышла в "Известиях", и, казалось, бюрократам уже некуда податься, а они все равно - в Москву!

В это время позвонили из Центрального ТВ, что приедут снимать для программы "Прожектор перестройки". Хорошо, используем это для нажима. В последний момент Минфин поставил подпись на "Положении", испугавшись ТВ. Оставалось только отбиться от направления в Москву. Не потому, что сомневался в успехе, а просто ожидал проволочек еще на месяцы.

В прошлый вторник был у Предсовмина УССР В.А. Мосола. Принял очень хорошо и на все согласился. При мне позвонил министру финансов, договорился, что не будут посылать в Москву, и я ушел спокойным.

Телевидение нам вроде бы уже и не нужно, но они в среду были у нас. Засняли мою операцию (клапан), потом стали беседовать. Молодая и красивая ведущая Татьяна Комарова сбила меня с подготовленной программы, и интервью получилось не очень складным.

В четверг оставался дома, кончал большую учебную таблицу по болезням сердца для обучения и для экзаменов врачей.

Телевизионщики в этот день хотели "снять сюжеты", поговорить с народом и побывать у министра.

Вчера утром прихожу, является Криштоф и заявляет, что все опять изменилось: без Москвы не разрешают. Поматерился про себя и пошел на обход. Речь на конференции - для коллектива и ТВ - была приготовлена в электричке, но теперь пришлось переделывать.

Рассказал о мытарствах последней недели, не поскупившись на эпитеты, а потом изложил выводы из всего дела. Ничего не скрывал: одновременно годилось и для своих, и для ТВ.