Рок-звезда - Б. Б. Истон

зале ресторана стояли круглые высокие столики, все лицом к довольно большой сцене, и за каждым на узких барных стульях сидело примерно на два человека больше, чем могло поместиться.

Каким-то чудом нам с Джульет достался столик в дальнем углу. Едва хостес ушла, из динамиков донеслось какое-то имя, и мы увидели, что к микрофону подошел плотный дядька в костюме-тройке. Бедолага был сильно вспотевшим и вообще выглядел так, словно его сейчас стошнит.

Раздалась музыка, которая казалась знакомой, но я не узнавала ее, пока он не раскрыл рот и не пропел «Если я» мягким, высоким голосом. И тогда я поняла, что за фигня тут происходит.

– Черт! – хлопнув ладонью по столу, я уставилась на Джульет. – Нет! Просто не может быть!

Джульет, раскрыв рот, пялилась на сцену.

Выудив из сумки телефон, я набрала номер Ганса, готовясь оставить ему сообщение. Я знала, что они дают какое-то интервью на радио, и он, скорее всего, не ответит, но мне все равно надо было хоть с кем-нибудь поделиться.

– Эй, детка! – ответил он после второго гудка.

– Ганс! Господи, я думала, ты не ответишь. Ты меня слышишь?

– С трудом. А что? Вы там развлекаетесь?

– Да! Слушай, мы тут в таком месте на берегу, называется «У Дугана», и тут у них вечер караоке, и – блин, он сейчас запоет припев. Слушай! – я подняла телефон повыше, как раз когда мой новый герой взял самую высокую ноту в «И я всегда буду любить тебя» Уитни Хьюстон.

Толпа буквально обезумела – все прыгали вверх-вниз, размахивая в воздухе руками, визжа и свистя. Энергия была офигенной. Я ловила кайф.

– Ты слышишь? Ты это слышишь? – прокричала я в трубку.

– Да, потрясающе. И, говоришь, это мужик?

Толпа оглушительно ревела, так что я выбежала наружу, чтобы договорить.

– Да! И он выглядит, как Седрик «Развлекатель»! – хихикнула я. – Вы должны зайти сюда, как закончите! У нас тут столик в заднем ряду.

– Ладно. Мы уже закончили полчаса назад, но Трип все никак не отстанет от диджея. Он думает, что сумеет уболтать его, чтобы нас пустили в эфир, но, скорее всего, добьется, что нас прогонят к чертям.

– Ну, удачи вам, – рассмеялась я.

– Я буду у вас, как только смогу, ладно? Я соскучился. Но я рад, что у тебя на этот раз есть компания.

– Да, я тоже, – я улыбнулась в трубку. – О, блин! Я слышу, там Тупак. Я пошла! Люблю, пока.

– И я тебя, детка. Пока, – хохотнул Ганс.

Возвращаясь в ресторан, я погладила себя по головке за свою сознательность и взрослость. «Поглядите на меня. Поехала с ними на концерт и не дуюсь, не ревную, не нажираюсь, не теряюсь, ничего подобного. Веду себя как взрослая, разумная личность. Кто-нибудь, принесите мне выпить, ссуду на квартиру и право голосовать. Я уже тут».

Вернувшись на место, я была приятно удивлена, что желание выпить из моего взрослого списка уже было исполнено. Возле моего места на столике стоял высокий бокал с мутно-серой жижей. А Джульет, сидя напротив, пила из другого точно такого же.

– Откуда это? – спросила я, с подозрением рассматривая мутный напиток.

– Вон от тех парней, – Джульет показала глазами на столик метрах в трех от нас, где сидело шестеро парней.

Двое из них смотрели прямо на нас.

– А, ну офигеть. Теперь они будут ждать, что мы им отсосем.

– Пш-ш-ш. Да брось ты. Я же добыла нам выпить на халяву, – Джульет закатила глаза и сделала большой глоток этой странной сомнительной жижи.

– Что это хоть за фигня? – я помешала соломинкой серую субстанцию, молясь, чтобы там не всплыл ноготь или целый палец.

– Это называется «Трахни меня на кладбище».

– Как романтично, – отхлебнув, я была приятно удивлена. Пойло было страшно крепким, но с легким фруктовым привкусом. Типа ананаса? Или грейпфрута? Или клюквы? Или всего этого вместе? Как бы там ни было, попав в мой пустой желудок, оно тут же шибануло мне в мозг, говоря: «Давай, поднимайся и иди петь. Нет, поешь ты хреново. Лучше читай рэп».

– Знаешь, я, наверно, пойду запишусь, – пробормотала я спустя десять минут над своим почти пустым бокалом.

– Что? Тут? Что ты собираешься петь?

Я помотала головой.

– Не петь. Рэп.

– Господи, боже. Что ты собралась читать? Какой рэп? – Джульет захохотала еще до того, как смогла выговорить слово «рэп».

– «Песню Стрингов», естественно. Я знаю все слова. Мы с Крейгом поставили на нее целый танец, – я ахнула: – Ой, нет, Крейга-то тут нет. А ты умеешь танцевать тверк?

Джульет подавилась, и «Трахни меня на кладбище» брызнул у нее из носа.

– Я – мать. Я не танцую тверк.

– Ну и ладно. Как хочешь. Вся слава будет моя.

Встав, я поковыляла к будке диджея, где лежал большой альбом с песнями. Собрав все силы, оставшиеся в моих окосевших передних долях мозга, я отыскала там «Песню Стрингов» и записала ее номер на крошечном обрывке бумаги крошечным карандашиком, лежавшим там же.

Когда я проходила мимо столика парней, заказавших нам пойло, от которого я окосела так, что собралась петь караоке, один из них повернулся на стуле и поймал меня рукой за талию. Это был тощий белый парень с бритой головой. На нем была майка-алкоголичка и штуки три золотых цепей. Когда он улыбался, у него во рту блестел золотой зуб.

– Куда так быстро, Малышка?

– Э-э, я иду туда, к своей подруге.

– Понравилась выпивка? – его тонкие губы пропадали, когда он улыбался.

– Да. Спасибо. Это было, э-э-э, очень мило, – я начала грызть ноготь на большом пальце, непроизвольно переняв привычку Ганса, и умоляюще поглядела на Джульет.

– Это что, обручалка? – спросил Тощий.

Я глянула на полоску черных бриллиантов на своем пальце и облегченно просияла.

– Ну да! – воскликнула я, утрируя свой легкий южный акцент. – Мой парень меня обрюхатил, так папа сказал, чтоб мы поженились, пока еще не видно. Ну, мы и того, на той неделе, в суде.

И это сработало. Лицо Тощего вытянулось, и его рука с моей талии упала.

– Ну, поздравляю.

– Спасибо! – улыбнулась я, поворачиваясь, чтобы удрать.

Я не успела отойти и на два метра, как Тощий крикнул мне вслед:

– Эй, но, если ты беременна, как же ты пьешь?

«Блин. Фу…»

Я обернулась, снова нацепив фальшивую улыбку, и игриво махнула на него рукой.

– Тише ты. Я только разочек. Мама говорит, что пила, когда была беременна мной, а со мной все нормально.

Повернувшись и направляясь к нашему столику, я стерла с лица маску, открыв убийственный взгляд, который Джульет заслужила.

– Да ладно, он казался вполне дружелюбным, – сказала она, кусая губу, чтобы не заржать.

– Ненавижу тебя.

– А выпивку на халяву не ненавидишь?

– Ненавижу то, что я теперь вся воняю его одеколоном.

– Брук Бредли, на сцену. Брук Бредли, на сцену.

– Блин, быстро-то как! – Я опрокинула остаток своего коктейля, а заодно и остаток коктейля Джульет, встряхнула руками и сказала: – Ну, пожелай мне удачи!

Выбежав на сцену на цыпочках, как боксер,