Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

слушателей и располагая их к восприятию мысли. Даже два бритых черепа наверху перестали суетиться и осели на правом балконе.

— Возвращаясь к вопросу Саада… Я тоже не знаю что будет во вторник, и поэтому я говорю: да, завтра я буду целенаправленно, сознательно и предусмотрительно бездействовать, и призываю вас следовать моему примеру. Только, пожалуйста, сегодня сделайте все, что от вас требуется, потому что вы знаете, что чудес не бывает — бывают лишь плохие контакты.

Он любил повторять эту фразу, когда темой разговора становилось вмешательство в судьбы людей чего-то извне, каких-то высших сил, якобы способных кардинально поменять жизнь человека.

— Костюм чудесным образом не прилетит к вам в гримерку, если вы оставите его висеть дома на вешалке, и мышцы сами по себе не разогреются, если вы им не уделите должного внимания. Поэтому давайте-ка собираться.

По договоренности с руководством театра, для хранения костюмов и реквизита были выделены две гримерки, которые актеры начали быстро и аккуратно заполнять. Некоторые из костюмов все же нуждались в стирке, и было решено забрать их с собой. Студенты оставили кое-что из своих личных вещей, перепроверив все еще раз и убедившись в том, что ничего из того, что нужно было сделать заранее, не оставляется на последний день. В очередной раз осмотрев забитые вещами гримерки, Филипп закрыл двери, запер их и надежно спрятал ключи в своем бумажнике.

— Теперь вы можете идти, — обратился он к студентам. — Мне еще надо обговорить детали с Ласло и со световиками, поэтому я задержусь на полчаса. Я вас провожу.

— Мы тоже выйдем с ними, — сказал Марк Эго, и вместе с помощницей примкнул к большой группе, покидавшей театр. — Филипп, пусть массовка пойдет с нами, у меня уже есть определенная идея по их костюмам. Это не будет чем-то особенным, я просто добавлю некоторые детали к их черным костюмам. Я быстро уложусь, не волнуйся — ни я не буду завтра работать, ни они, — добавил он напоследок, улыбаясь.

Сторож было обрадовался, увидев Филиппа с таким большим коллективом у выхода, но Филипп дал ему знак рукой еще немного подождать. Закрыв дверь за актерами, он учтиво обратился к нему:

— Я очень неловко себя чувствую, являясь причиной вашего напряженного воскресного графика, но все же надеюсь, что вам придется по вкусу мой скромный знак уважения. Мне нужно побыть здесь еще минут двадцать.

— Конечно, нет проблем, — согласился польщенный сторож, человек пенсионного возраста, с которым явно давно так никто не разговаривал. — Я вас не тороплю. Работа есть работа.

Филипп вернулся в зал, в котором оставались лишь стилист с визажисткой, которые о чем-то отвлеченно говорили, да Ласло, вытянувшийся в самом дальнем кресле первого ряда и надвинувший кепку на глаза. Бритоголовым Гуру, вероятно, всегда было чем заняться; они сновали между правым и левым балконами, что-то где-то подтягивали и подкручивали и низкими голосами бубнили друг другу о результатах.

— Дорогие мои, еще раз большое вам спасибо за помощь и прекрасную работу, — обратился Филипп к неунывающим Аби и Лине. Немного замявшись, он продолжил. — Я хотел бы прямо сейчас рассчитаться, если вы не против…

— Фил, я против, — перехватила разговор старшая из всех присутствовавших сегодня здесь Лина, золотые годы которой давно уже остались в прошлом. — Дорогой мой, мы же все уже обговорили. Мы договорились, и ты знаешь о нашем с Аби отношении к тебе и к твоей семье. Это со сторожем ты можешь базарить, а мы тебе — не чужие люди. Мы вот тут только что вспоминали о том, как я твоего папу второпях гримировала целых полчаса перед самым началом спектакля, а после оказалось что не на ту роль. Это еще в том, в первом театре было.

— Это когда Арлекино и Пьеро спутали?

— Ну да! Столько белого грима перевела! А здесь я отдыхаю. И во вторник мы с Аби придем, сделаем свое дело, а потом целый день будем отдыхать.

— Кстати, Фил, неплохо получилось, — продолжил разговор стилист Аби с кожей цвета молочного шоколада; он не любил, когда его называли по имени, данным его родителями при рождении — Абиодун, и всегда представлялся просто Аби. — Ты все же поступил на режиссерский курс?

— Не, тут история немного иного рода — надо было ситуацию исправлять, — начал было объяснять Филипп, но Лина прервала его.

— Потом расскажешь. Мне нужно бежать. Скоро уже четыре, а мне еще в салон нужно зайти. Вся надежда на колеса Аби. Поехали?

— Поехали! — не стал спорить харизматичный стилист и направился следом за не менее очаровательной Линой.

— Так, наши чемоданчики и пакеты — они все в надежном месте? — уточнила она поправляя на плече эффектную накидку.

— В самом надежном. Ключи — у меня, — подтвердил Филипп.

— Хорошо. Значит в понеде… ой, во вторник в котором мы здесь должны быть, в три? — переспросила Лина, когда они проходили мимо сторожевого помещения.

— Да-да, в три собираемся, а спектакль — в семь, — уточнил Филипп, взглядом умоляя сторожа подождать еще несколько минут.

Вернувшись в зал, он начал торопливо запихивать в рюкзак свои вещи.

— Че-как? Сам как чуешь? — спросил его Ласло. Как понял Филипп, тот интересовался его личным ощущением от происходившего сегодня в этом зале.

— А ты сам?

Филипп понимал, что если он угадал суть вопроса, то ответ на его контрвопрос даст ему нужную информацию.

— Да вроде все путем. Тут железо, конечно старей, чем в «Кинопусе», но стои́т правильней. Сабы спокойнее. Так вроде звучит все норм. Тебе самому удобно было-то хоть? Дергался как-то ты там…

— Ласси, я нервничал. Я и сейчас нервничаю. Только тебе могу признаться. Ты не представляешь, как я нервничаю! Новичкам везет, говорят. Вон, в игры когда играю на телефоне, с первого раза такие вещи вытворяю, что сам удивляюсь, а потом, когда понимаю что и как нужно было сделать — фиг смогу повторить! Сегодня получилось, но вот страх внутрь забрался, гадский такой, мелкий страх. Страх того, что только у меня что-то не