Нить вечной судьбы - Павел Андреев

благодаря этому нюхачи выявляют этот запах, что позволяет им предсказать, откуда будет следующий удар оппонента, — Адайн излагал факты спокойно и ясно.

— Так значит, можно ли победить адептов? — король задал вопрос, нахмурив брови.

— Разумеется и мы это сделаем, — пассивно ответил капитан.

— Но почему Северный Орден был неактивен столько столетий? — Эдриар проявил интерес.

— Зверства, учиняемые адептами, стали слишком опасными и вызывали ужас. Поэтому правители всех стран подписали хартию, что Северный Орден стоит закрыть там, где он образовался — в северной крепости, высоко в горах. Однако для их вызволения требовалось общее голосование, и, кажется, Тормак сумел сделать это в одиночку. Теперь адепты видят его как своего спасителя и освободителя после многовековой тюрьмы. Но, как долго они будут ему преданы и не пойдут ли войной против всего живого? — скупо рассказал Адайн, не желая выдавать всех секретов.

— Вот бы нам пару адептов, а лучше пару десятков, — с грустью озвучил Эдриар.

— Не волнуйтесь, у нас есть множество других влиятельных преимуществ, — Адайн попытался подбодрить Эдриара, скрывая тайну от короля.

— Например? — Эдриар не понимал, о чем идет речь.

— О́рфия, — Адайн произнес слово.

— С чего это орфийцам нам помогать? — поинтересовался Эдриар.

— Наш союз основан на многовековой дружбе и взаимопомощи. Мы не раз спасали их от голода и смерти. Лострад всегда вступался за Орфию и решал их территориальные споры. Лострадцы поставляли добровольцев и продовольствие во времена войны. Тем более мы можем им намекнуть, что в случае падения Лострада, они останутся одни против Тормака и их соседей, у которых накопились бесчисленные вопросы и притязания. Все они обязательно придут, ведь Орфия столько лет была союзником Лострада. Тем более орфийцы до сих пор не дали точного ответа Тормаку, будут ли они участвовать в этой войне или нет, — предложил капитан разведчиков.

— Но как до них это донести? — полюбопытствовал Эдриар, его светлые волосы покачивались из стороны в сторону.

— Есть одна вещь способная на это, и не только на это. Из-за нее умирают миллионы людей, — загадочно промолвил капитан.

— О чем идет речь? — изумленно спросил Эдриар.

— О любви. Скоро в Асвиум прибудет Дайрок, — доложил Адайн.

— Дайрок? Знакомое имя, — вспоминая кому оно принадлежит, сказал Эдриар.

— Это сын генерала Флораса, но сейчас не о нем. Дело в том, что Дайрок почти женат на Труэне, которая, в свою очередь, является любимой внучкой правительницы Орфии. Она работает в посольстве Орфии в Асвиуме, — рассказывал Адайн.

— И к чему ты клонишь? — спросил король, взглянув на капитана.

— Предлагаю намекнуть Труэне, что без помощи орфийцев Дайрок рискует погибнуть в этой войне. И ей стоит просить помощи у ее любимой бабушки, на что бабушка дать отказ не сможет, — продолжал делиться своими идеями Адайн.

— Таким образом, девушка станет наживкой? Страшно представить, какие мысли вынашивает твоя голова, — согласился король. Он оценивающе, по-новому посмотрел на капитана разведки.

— И это еще не все, король Эдриар. Нам нужно укрепить единство народа, и свадьба поможет нам в этом. Не простая свадьба, а королевская, — произнес капитан.

— Что ты имеешь в виду? — напряженно спросил Эдриар.

— Предлагаю вам вступить в брак с младшей сестрой капитана Бэринона. Она ненамного младше вас, красива, мудра и, что немаловажно, богата, что принесет королевской казне значительное придание. Капитан уже давно ищет подходящего жениха для своей сестры, и вы подходите на роль идеального кандидата. Народ одобрит ваш брак, а западные жители будут восторжествовать, ведь королевой станет их землячка, — предложил Адайн.

— М-да, на это я не рассчитывал, — опечалившись процедил король.

С этим решением они продолжили свою беседу, обсуждая детали предстоящей войны и пути развития событий.

— Но это не все. Как я уже говорил, наше преимущество — это время, обусловленное размерами нашей страны. Если мы заключим союз с Орфией, одной из самых населенных стран, мы получим неоспоримое преимущество. Я хочу предложить расширить линии фронта и привести войну на территорию противника. Что северные, что западные приграничные территории — это лесисто-болотистые местности. У объединенных сил противника действительно большие армии, но удержать периметр целиком и продвинуться вглубь им помешают наши диверсионные группы. Это заставит противника сократить линию фронта, оттягивая части назад, чтобы сформировать некую линию, пытаясь ее укоротить и сохранить, — поделился своими планами Адайн.

— Но даже с поддержкой орфийцев, нам самим едва получится реализовать этот план, — дополнил Эдриар. — Людей у нас хватает, но территории гигантские.

— Да, но даже в таком случае мы находимся в выигрышной ситуации. Таким образом, если у противника будет успешные тактические прорывы, они будут вынуждены терять большие резервы, чтобы восстановить утраченные позиции, — подчеркнул Адайн, пристально глядя на монарха.

— В результате мы сможем быстро затянуть бреши, сохраняя устойчивость всей обороны в целом, — заключил Эдриар, полностью осознавая план Адайна.

— Во всей этой суматохе меня волнует еще одно. Интеллигенция начнет возмущаться началом этой войны, — заметил разведчик.

— Парадоксально, те кто соображает меньше всех — больше всех возмущается, — сказал король, серьезно глядя вперед. — Можно убить одного человека, и ты станешь убийцей. Убьешь сто человек, и тебя назовут злодеем. Но убьешь тысячу, и ты станешь героем. Помнишь моего учителя Бетхо́ра? — произнес Эдриар и посмотрел на Адайна.

— Разумеется. Умнейший человек всего Лострада. Ваш отец не жалел денег и нанимал для вас лучших людей, — ровным голосом произнес капитан. — Нам его сейчас не хватает.

— Когда я был еще ребенком, мы с отцом отправились в Орфию, а с нами был мой учитель, Бетхор. Пока отец был на переговорах, мы с Бетхором отправился к берегу океана. На песчаном белом берегу океана у нас был разговор, который я помню до сих пор. Я помню каждое его слово, так оно отпечаталось в моей памяти: “То, что вы видите глазами на берегу, это то, что вы видите каждый день, мой юный принц. Вы видите камни, песок, и волнение воды. Но наша жизнь глубже и сложнее, чем эти поверхностные явления. В этой глубине есть бесчисленные слои — холодные и теплые, мутные и ясные, соленые и пресные. Но самое глубокое — это понимание. Именно его мы не видим, не знаем, каково оно там, и свет наших глаз не достигает этой глубины. Когда вы смотрите сквозь все эти слои, когда ваш взгляд проникает настолько далеко, что видит через все, вы начинаете видеть общую картину. Только тогда вы начинаете понимать, где на самом деле находитесь. Но когда взгляд уже ничего не различает, когда он останавливается перед бескрайней мраком, вы можете только строить теории. Каждый из нас действует в соответствии с уровнем