Неизвестная война - Отто Скорцени

Когда речь шла о части фронта, не касающейся некоторых присутствующих офицеров, они обычно выходили в прихожую и ждали, пока их вызовут. В первый день мне пришлось невольно стать свидетелем дискуссии между двумя офицерами с темно-красными лампасами штабистов.

— Тебе хорошо известно, — сказал первый, — что из трех дивизий, находящихся на северо-востоке, две являются, собственно говоря, полками, а третья навряд ли может выставить два батальона. Это не получится…

— Это, несомненно, не получится, — заметил второй, — но ни ты, ни я ничего не можем сделать!

Я удалился, чтобы этого не слышать.

На третий день, когда Гитлер задал конкретные и трудные вопросы на счет дивизий-призраков, он, наконец, понял, что его обманывали.

— Но ведь позавчера, — выкрикнул он, — я издал приказ, принимающий во внимание существование дивизий, которых, как мне стало известно, нет! Те, кто находятся на фронте, наверняка думают, что эти приказы бессмысленны! Почему вы так меня обманули, господа? Почему? Я хочу и требую, чтобы мне говорили правду, потому что это касается жизней наших мужественных солдат!

Гитлер не корчился от бешенства и не бросался на стену. Только лишь его хриплый голос был полон гнева и отчаяния.

Я уверен, что если бы он приказывал отступать на Востоке во всех случаях, предложенных генералами, то сегодня не было бы не только Германии, но советская армия оккупировала бы всю Европу.

С 20 июля 1944 года немецкому солдату стало известно, что его предали. У нас уже был случай убедиться в этом, и мы еще увидим, до какой степени это доходило. В марте 1945 года вермахт потерял на Западе наступательную силу, а вид руин наших городов, несомненно, не улучшал боевой дух наших солдат. У наших рабочих как в Рурском бассейне, так и в Силезии было больше энтузиазма, и потому неприятель застал их на рабочих местах. Никто не сможет опровергнуть тот факт, что немецкий народ, втянутый в войну против самых сильных держав мира, самоотверженно сражался в течение пяти лет.

В начале марта 1945 года Уинстон Черчилль пересек на автомобиле в обществе маршалов Брука и Монтгомери нидерландскую границу и въехал на территорию Германии. Он специально вышел из автомобиля, чтобы помочиться на заканчивающуюся там «линию Зигфрида» и побудил обоих маршалов повторить его поступок. Они согласились. Фотографам запретили увековечивать этот «подвиг», который не красит виконта Эль-Аламейна. Джон Толэнд, описавший это событие в книге «The last 100 days»[166], уверял меня в его правдивости.

Мне это напомнило размышления лорда Байрона насчет караульного Наполеона на острове Святой Елены: «Если будете проходить мимо могилы Хадсона Лоуи, не забудьте на нее помочиться».

Глава шестая

Запланированные операции, оставшиеся мечтами

Цель операции «Франц» в Иране — Я встречаю настоящего «человека с золотым пистолетом» — Рузвельт, Черчилль и Сталин в Тегеране — Недостаток информации делает невозможным нападение на руководителей союзников — Рассказ о задуманной операции «Weitsprung» («Прыжок в длину») — Как это использовали Советы: «защитили» Рузвельта и изолировали Черчилля — Свидетельства Аверела Гарримана, сэра Кеннета Стронга и лорда Морэна — Операция «Ульм»: цель Магнитогорск — «Цеппелин»: организация не является проведением операции — Опасная утопия «Werwolf» («Оборотень») — Гиммлер придумывает новую операцию: после Магнитогорска, Нью-Йорк — Хаджи Амин Мухаммед аль-Хусейни, великий муфтий Иерусалима, герой из «Книги тысячи и одной ночи» — Нефтепровод Ирак — Средиземное море — «Волк не завыл» в Виши — В погоне за маршалом Тито: почему не удался «Rösselsprung» («Ход конем») — Мы держим в заключении Черчилля, а штурмбаннфюрер Бек торгует с партизанами — Фальшивые фунты стерлингов: как мы их использовали в Италии — Сокровища СС — Муссолини в Швеции! — Испытания автомата в нашем парке.

Операция «Франц», проходившая, когда я принял командование батальоном «Фриденталь», не была фантазией. Речь шла о направлении в Иран военных инструкторов и советников, которые смогли бы вовлечь в борьбу кашгарских воинов и иные горские племена, отсоединившиеся в 1941 году после вынужденного отречения от престола Резы Шаха Пехлеви в пользу его сына, Мохаммеда Резы.

В то время советские части оккупировали Северный Иран, одновременно 3–4 британские дивизии, двигаясь от Персидского залива, заняли южную часть этой страны, имевшей огромную площадь 1 648 000 квадратных километров. По иранским железным дорогам шло снабжение русских через Абадан, Тегеран, Тебриз, также как по кавказским железным дорогам через Тбилиси или Баку. Вскоре иранцы пережили третью, самую легкую, американскую оккупацию. Ни советские, ни британские солдаты не пользовались симпатией у туземцев. В декабре 1942 года начались беспорядки, а в феврале 1943 — волнения. В обоих случаях были применены кровавые репрессии для их подавления.

Мы не подстрекали к беспорядкам в больших городах, таких как Тегеран (750 000 жителей), Тебриз (220 000) или Исхафан (200 000), зато мы откликнулись на просьбу кашгарского вождя, способного вести партизанскую войну, которая могла бы задержать в Персии определенное количество дивизий неприятеля, а также отрезать линии снабжения русских, по которым в СССР поставлялось важное сырье: нефть, никель, марганец, а также английские и американские материалы.

Годом ранее группа армий фельдмаршала Листа потерпела поражение на Кавказе. Отрезанные от поставок боеприпасов и продовольствия, австрийцы и баварцы из 4-й горной дивизии вынуждены были остановиться на южном склоне, в 20 километрах от Сухуми. Однако же военный флаг рейха развивался на вершине Эльбруса (5663 метров), покоренной капитанами Гротом и Геммелером, старшим сержантом Кюммлером и горными стрелками из 1-й и 4-й дивизий. Признаюсь, эта символическая победа, одержанная моими земляками 21 августа 1942 года, взволновала меня.

Сейчас речь шла не о вершине, а о горном массиве под таким же названием, расположенном между Каспийским морем и Иранским плоскогорьем, у подножия которого находился Тегеран.

Сначала мы сбросили с парашютами двух офицеров и трех унтер-офицеров из моего подразделения в сопровождении перса. Нами был использован «Юнкерс-290» из «Боевой эскадрильи 200» Люфтваффе,[167] который с трудом поднялся в воздух с аэродрома в Крыму.

Стартовая дорожка оказалась очень короткой. Поэтому мы уменьшили груз, который должны были сбросить с нашими инструкторами. Однако мы не забыли об охотничьих ружьях и пистолетах «Вальтер» с прикладами и рукоятками, инкрустированными серебром и золотом для персидских вождей. Десант осуществили очень темной ночью вблизи большого соленого озера, расположенного на юго-востоке от Тегерана. После четырнадцати часов ожидания нам сообщили по радио, что наши посланцы достигли цели.

Я ограничился подготовкой оперативных групп, так как руководство операцией «Франц» поручили доктору Грэфему, шефу одной из групп VI управления Главного управления безопасности рейха. Я опасался, что моим специалистам на месте придется иметь дело с очень сильным противником — объединенными силами русских и британских специальных служб, поэтому без энтузиазма готовил солдат для отправки в неизвестность. Я всегда чувствовал ответственность за своих людей, и хочу добавить, что если бы предвидел все бюрократические интриги, подлость и издевательства, испытанные мной во время первых месяцев во Фридентале, то я не принял бы предложенную должность.

Во время операции «Франц», которую можно определить как удавшуюся только наполовину, мы, к сожалению, не могли обеспечить солдат необходимым снаряжением. У нас не хватало «Юнкерсов-290» дальнего радиуса действия. Авария одного из этих самолетов сделала невозможным очередной сброс семи войсковых инструкторов. Поэтому то обстоятельство, что наш центр в Тегеране был обнаружен, сыграло нам на руку. Только одному из агентов Шелленберга удалось сбежать и добраться до Турции, откуда он нас и предупредил. Операция была приостановлена, а наши посланцы оставались среди мятежников до конца войны. Один из офицеров совершил самоубийство, чтобы не попасть в руки советских спецслужб. Агенты, попавшие в плен во время прорыва в Турцию, вернулись в Германию только после 1948 года.

Операция «Франц» привела в состояние боевой готовности несколько вражеских дивизий. Русские и британцы опасались всеобщего восстания беспрерывно поднимавших мятежи персидских племен. Иранцев, борющихся с советскими частями, безжалостно преследовали; многие из них погибли. В 1956 году в Дюссельдорфе в гостинице «Брайденбахер Хоф» я имел удовольствие случайно встретить одного из кашгарских племенных вождей, которому удалось скрыться в Риме. У него еще был пистолет с золотой рукояткой, который я ему послал. «Эта вещь одна из немногих, которые мне удалось спасти вместе с жизнью», — сказал мне иранец во время ужина.