Любовь без размера - Стефани Эванович

день, как только уходил последний клиент и Логан запирал дверь, он направлялся прямо к ней домой с единственной целью: услышать, как она во время оргазма выкрикивает его имя.

Он практически ушел в подполье, и только Чейз с Амандой имели представление о том, где он. Первая тренировка наедине с Амандой была мучительной. Придя с Чейзом, она вела себя безупречно. Чейза все это не интересовало – он был сосредоточен на подготовке к плей-офф. Однако Аманда вела себя тихо, слишком тихо. Логан все понял по ее таинственной улыбке. Когда в тот же день она пришла на свою тренировку, он взял быка за рога.

– Ну, давай, Аманда. Что там у тебя? – Он вздохнул.

– Мне запретили про это говорить, – ответила она, сияя таинственной улыбкой.

– Передай от меня Чейзу спасибо. – Почувствовав облегчение, он подмигнул ей.

– А ведь я говорила, – весело ответила она, а потом выдала полномасштабную обличительную речь, даже с планами нескольких отпусков, праздников и свадьбы.

– Я тебя сдам, – наконец сказал он и вытащил мобильник.

У него будто бы имелась новая игрушка, которой он не желал ни с кем делиться – так, по крайней мере, он говорил сам себе. Холли во многом была не такой, как все, и это было потрясающе. Он чувствовал себя так, будто ему ее всегда не хватало. Он просто не мог удержаться, чтобы не овладеть ею сразу и быстро, и постоянно опасался непроизвольной эякуляции в момент, когда она дотронется до него. Возможно, так было из-за того, что она сказала ему, что никогда не была ни с кем, кроме покойного мужа, и это ее наивное неодолимое желание сводило его с ума. Ее нежные прикосновения к его разгоряченной коже «чиркали», как спички, и его охватывало пламя. Она звала его, как будто молилась, и он был ее спасением. В первую неделю ему вообще не удавалось избежать эрекции при одной мысли о ней. Это было невыносимо и удивительно, когда ненасытное желание боролось с усилиями, направленными на то, чтобы вернуть себе контроль над собственным телом.

Он раздевал ее медленно – она не возражала – и поражался нежности ее кожи. Каждый снимаемый предмет одежды был приглашением касаться ее бесконечных изгибов и выемок. Ее натуральные груди, полные и роскошные, становились в его руках упругими и выдавались вперед не потому, что были сконструированы таким образом пластическим хирургом, а вследствие ее возбуждения. Ее темные круглые соски так и напрашивались на поцелуи, и он не отказывал себе в удовольствии, точно зная, что она ощущала каждое движение его языка, каждый легкий укус его зубов. Ее ягодицы дрожали и весело колыхались, когда он их мял или неустанно входил в нее сзади. Небольшая округлость ее живота, остававшаяся, несмотря на бесчисленные «скручивания», которые он заставлял ее делать, начала напоминать ему аттракцион и давала возможность держаться за что-то, пока она с радостью и без испуга отдавалась ему в любом положении по его выбору.

Но самое главное – она отдавалась тепло, без колебаний и каких-либо условий. Она никогда не стеснялась того, кем была, со смехом говоря ему, что создана для выносливости, а не для скорости. Она никогда не пряталась ни за полотенцами, ни под простынями, ни в темноте. И не ставила ультиматумов. Она ничего не требовала и ничего не ожидала. Но ее поцелуй требовал и ожидал его внимания, и никак не меньше, и был он нежным, но настойчивым. Каждый раз, когда он подносил свои губы к ее губам, это было как в первый раз, и в ее ответе были благоговение, волшебство и удивление. Каждый прощальный поцелуй заканчивался опять возникшим у него желанием обладать ею заново.

Они начали вместе тренироваться, не забывая удостовериться, что дверь спортзала заперта. Начиналось все обычно с самых благих намерений. Они деловито и всерьез занимались, отдавая дань и поклоняясь своим организмам. Но каждый втайне нетерпеливо ждал, чтобы наблюдать за мускулами другого в действии, ощущать потоки феромонов, выделяемые с потом, и испытывать возникающую впоследствии сумасшедшую страсть. Он овладевал ею на скамьях для пресса, в душевой, на письменном столе. Он прикладывался к источнику у нее между бедер, как будто умирал от жажды, а она была оазисом в пустыне.

Но когда уставший Логан, истратив весь, до последней капли, запас тестостерона, оставался один, то ловил себя на мысли вроде: «Как мне помочь ей сбросить последние килограммы?» Или: «Может, и немного липосакции ей не помешает». Он понимал, что с медицинской точки зрения она имела эндоморфное телосложение и что ни дополнительными упражнениями, ни новыми диетами, если не считать голодовки, в размере ей не видать однозначной цифры. С точки зрения логики он понимал, что она была здорова и что ее тело было натренировано и запрограммировано не хуже, чем у любого спортсмена. Она следовала каждому его совету. Он предпочитал ездить к ней домой, а не приводить ее к себе, избегая каких-либо случайных визитов, способных привести к конфликтам. Он оправдывал тот факт, что никогда никуда с ней не ходил, тем, что она предпочитала тихую жизнь, в которой не было лихорадочных темпов, известных людей и ночных развлечений. При этом он понимал, что не был до конца честен.

Однажды поздно вечером они лежали в обнимку в ее постели, их тела сплелись, руки обоих время от времени блуждали. Игравший ранее диск Джона Мейера давно сменился разговором по душам, а потом сонным молчанием. Холли подняла голову с груди Логана, поставив на нее подбородок, и стала смотреть на резные черты сонного лица. Подбородок давил все сильнее – Логан открыл глаза и, глубоко удовлетворенный, улыбнулся:

– Что?

– Кого ты во мне видишь? – спросила она.

– Это экзамен? – Он усмехнулся.

– А, ладно. Можешь не отвечать, – приуныв, сказала Холли и снова положила голову ему на грудь так, чтобы он не видел ее лица. Она задала вопрос, ответа на который знать не желала.

Холли почувствовала, как лежавшая у нее на плече рука крепче обняла ее. Она медленно двигалась вниз-вверх по спине, кончиками пальцев он рисовал на коже чувственные узоры. Наконец рука замерла на изгибе ее талии. И тогда он заговорил:

– Я вижу женщину, которой доставляет удовольствие многое из того, что нравится мне, и с которой мне весело. Которой нравится стремиться и потеть и которая не жалуется, хотя и терпеть не может выпады ногами. Я вижу женщину, чья внутренняя сила под стать внешней, и то же можно сказать о ее красоте. Я вижу женщину, которая без