Тау - Лана Тихомирова

— То есть, по вашему, лучше беспорядки и погромы? — обмахиваясь хвостом сказал Эток, запрыгнувший на оградку парка, — Я уже объяснял, это чисто политический ход. Пусть люди думают, что это происки врага, чем ищут ответ на вопрос, у которого нет ответа и никогда не будет. Зато теперь все будет тихо.

— Ты умен, — сказал Тамареск, почесывая в кота за ушком, — но что это все-таки было? Не бывает чтобы вот так фонтаны пропадали, таблички медные…

— Бывает. Их крадут, — улыбнулся Михас.

— И воспоминания тысяч людей тоже? Я знаю, что не мы с вами одни испытываем раздвоение, как будто что-то помним, но вспомнить не можем, — возразил Тамареск.

— Мне пора, — Михас встал и виновато улыбнулся, — семья все-таки.

— Ну да, три дочки, это вам не просто так! — улыбнулся Гай.

— Они требуют, чтобы ты явился. Они желают видеть дядю Таму, — подмигнул Михас.

— А дядюшка Эток им не пойдет? — спросил Тамареск.

— Нет, только не это, — возопил кот, — они опять будут дергать меня за уши и хвост. А Самира опять возьмет ножницы и будет играть в брадобрея!

— Ну, как хотите, — добродушно рассмеялся Михас, — а я пойду, надо еще заскочить куда-нибудь, купить по платьицу моим девочкам.

— Ты хорошо устроился, — рассмеялся Гай, — платья для дочурок и жены можно покупать в одном магазине для детей.

— Вот женишься, Гай, я на тебя посмотрю, — отозвался Михас.

— Мы с Гайне пока не торопимся, нам и без колец-браслетов хорошо живется.

Все разошлись. Михас пошел баловать семью, Гай заперся в подвале наедине с музыкальными инструментами и нотной бумагой, Тамареск побродил по городу, подышал воздухом, поболтал с Этоком, который сидел у него на плече. Потом пообедал в любимой харчевне и пошел на набережную, слушать концерт друзей. Он всегда приходил их послушать. Встретил Тауру, обвешанную дочками в новеньких платьицах. Девочки были все черноглазенькие брюнеточки, крупные и сильные. Самира — самая старшая, пошла по папиным стопам и даже дальше. В свой год с лишним она смело выдвигала гипотезу и шла ее проверять, вооружившись доступным подручным материалом. Тахина — средняя, была скромной, задумчивой девочкой, могла целый день просидеть на одном месте, наблюдая за сестрами. Аута — младшая, любимица Гая, мамина помощница. Во всем, чем могла в свой столь малый возраст, подражала матери, и всегда вместе с Самирой пыталась добраться до переносного Гаева клавесина. В данный момент, оттесненные толпой зевак Таура и Гайне пытались утихомирить разбушевавшуюся Самиру. Тахина ухватившись за локи Гайне сидела у нее на плечах, Аута держала в руках соску и прицелившись ловко всунула ее в рот сестре. Самира удивленно замолкла и зачмокала. Затем разобравшись что к чему, выплюнула соску и снова начала вопить, подозрительно попадая в ритм слышавшейся песне.

— И не трудно тебе, Таура? — спросил Тамареск, принимая на руки Самиру, которая тут же стала выдергивать из его бороды по волоску.

— Тут уже не до рассуждений о том, трудно не трудно, — улыбнулась Таура, усаживая Ауту поудобнее, — вот, всех распихала, можно и отдохнуть.

Концерт, после выпивка и посиделки. Долго вылавливали Самиру и Ауту из барабана. Тамареск шел домой уставший, но радостный. На площади не горел ни один фонарь, Тамареск передвигался на ощупь, но все-таки споткнулся и упал, прямо возле двери своего подъезда. Споткнулся он обо что-то большое и мягкое. Это было удивительно. В подъезде не было таверен, не жили в подъезде добрые пожилые женщины, которые гнали брагу, не было так же и оборотливых молодых людей с подозрительными физиономиями и пактиками белого порошка из сушеных радужных грибов. С чего бы честным гражданам тут валяться? А что если кому-то стало плохо? Тамареск рассудил таким образом и стал шарить руками в темноте. Случайно руки нашарили грудь. Тамареск задумчиво ее потрогал, затем отдернул руки. Подумал, поднял женщину на руки и понес в подъезд, где, к несчастью, было темно. Женщина была большая и тяжелая, но подозрительно не дышала.

С большим трудом Тамареск открыл дверь и занес находку домой. Включив свет, он всмотрелся в лицо женщины и обомлел.

Глава 4. Находка

— Ты как всегда в своем репертуаре, Тама, — задумчиво резюмировал Гай, глядя, на лежащую в ванне с землей женщину, — ты чего ее в одежде туда положил?

— Земля заговоренная, она к утру проснется, — ответил Тамареск, — и вот представь, просыпается она в ванне с землей, голая… Замучаетесь залоги в полицию за меня вносить, засудит.

— Она вообще кто? — спросил Михас, — На ардорку на похожа, на силлирийку тем более, на человека тоже не похожа, хотя вроде две руки, две ноги, да глаза и все такое.

— И все такое у нее очень даже ничего, — задумчиво отозвался Гай.

Тамареск бросил на друга подозрительный взгляд.

— Ничего-то ничего, но не в моем вкусе явно. Я высоких люблю стройных, как Гайне, — мгновенно ретировался Гай.

— Что мне с ней делать? — спросил Тамареск, уже третий раз за вечер. Как только он увидел лицо незнакомки, столь похожее на лик Ясве, за той разницей, что Ясве была блондинкой, а эта — рыжая, Патанда мгновенно оповестил друзей и положил женщину в ванную с землей, землю заговорил, и стал ждать. Друзья пришли быстро и теперь все думали, что со всем этим делать.

— Подожди до утра, — рассудил Михас, — надо бы узнать кто она такая и откуда взялась.

— А идей кто она такая у тебя нет? — скептически заметил Тамареск.

— Ну, вряд ли это Ясве. Хотя она на нее и очень похожа, — ответил Михас, — полубогиня??? Но тогда кто и когда ее родил? На вид-то ей лет… ну не девочка, в общем.

— А может это. Ну, та… — сказал Гай.

— Какая "та"? — не понял Тамареск.

— Комрад-то до сих пор не вернулся, и Боги молчат, значит ничего не поменялось. Значит, Тау как был в опасности, так и остался. А это Она, и Ее послали нас спасти, — развил свою мысль Гай.

Тамареск посмотрел на лежавшую в ванне. Лицо ее было строгим, даже угрюмым. С другой стороны его можно было бы назвать и мягким. Круглое лицо с острым, почти детским подбородком, некрупный носик, небольшой пухлый рот. Нижняя губа во сне была как-то оттопырена, как у детей, которые обижены на что-то. Рыжие волосы частично были перепачканы и спутаны. Все остальное было засыпано землей. Но у Тамареска ладони гореть начинали, когда он вспоминал, как нашел девицу.

— А посидите со мной, — как-то жалобно попросил Тамареск.

Друзья посмотрели на него с нескрываемым удивлением.

— Ты чего-то боишься? — спросил Михас.