Мичурин - Вячеслав Лебедев

Такого рода «метод» — метод застоя, антидиалектический метод. А я все время мыслю и действую диалектически.

Я хорошо вижу и твердо знаю, что все — в движении, и никогда не успокаиваюсь как на созданном до меня и помимо меня, так и на достигнутом мною. Поставив себе какую-нибудь цель, я не разбрасываюсь по сторонам, а всецело отдаюсь ей и, достигнув ее, иду дальше, отталкиваясь от нее, к новой заманчивой цели.

Вот мой метод. Так надо работать. И не только в создании новых растительных форм, но и в создании новых сортов и марок промышленной продукции, новых произведений науки, искусства, литературы.

И совершенно не случайно, что ни во Франции, ни в Англии, ни в Америке, ни в одной вообще стране капиталистического мира нет специальных учреждений по созданию новых форм растений. Не зря ко мне приезжали крупнейшие ученые-ботаники Америки.

Но разве без враждебного капитализму и его идеологии диалектического мышления можно было усвоить мои методы? Разумеется, нисколько. Поэтому-то и американцы и канадцы не пошли дальше выписки и размножения моих готовых сортов. Потому-то я был незаметным отшельником экспериментального садоводства в царской России. Потому-то, с другой стороны, так легко и глубоко понял мою работу и дал ей путевку в социалистическую жизнь великий Ленин. Потому-то я в своей работе пользуюсь поныне горячей поддержкой со стороны руководимой товарищем Сталиным ленинской большевистской партии и Советского правительства.

Не простая перепечатка моей «зеленой книги», а продолжение ее, дальнейшее ее развитие — вот что требуется нам.

Мы не все еще взяли у природы, даже у природы нашей родной страны. Еще имеются огромные ресурсы диких растительных форм, возможно даже неизвестных мировой науке. Это — необходимый исходный материал для моей оригинаторской (создающей новые растительные формы) работы. Его, несомненно, могут нам дать пролетарские туристы с натуралистской жилкой, ИТР профсоюза леса и сплава, связанные по своей работе с хождением по лесам, работники госучреждений в лице таксаторов, землемеров, геологоразведчиков и т. д.

Да и на своевременное продвижение в мою зеленую лабораторию необходимых нам для работы некоторых культурных растительных форм немало могли бы воздействовать осуществляющие низовой контроль профсоюзы...

За шестьдесят лет моей работы мне удалось больше чем на тысячу километров продвинуть на север от границы прежних районов своего распространения самые нежные и зябкие и вместе с тем самые ценные южные плоды и ягоды и добиться неслыханной прежде скороспелости их. Дело молодых ИТР плодоводства — опираясь на миллионные массы рабочих, продвинуть эти ценные плоды и ягоды еще дальше, на новые тысячи километров к оживающему Советскому Северу…

Так, незадолго до конца своих дней мудрый и упорный преобразователь природы будит мысль, мобилизует волю, зажигает энтузиазм у сотен тысяч и миллионов своих сограждан — трудящихся Советской страны, внушает уверенность в том, что путь его достижений доступен каждому, кто с должным подъемом и желанием возьмется за это высокое дело.

XXV. НАСЛЕДИЕ ВЕЛИКОГО УЧЕНОГО

Ивану Владимировичу все труднее становилось заниматься любимым делом. Однако он продолжал работать и в последнюю зиму своей жизни. Как всегда, он отвечал на письма со всех концов родной страны и из-за границы от многочисленных почита телей его мудрого искусства, круг которых все более расширялся.

Давал указания по питомникам, принимал гостей — колхозников, агрономов, академиков… Неутомимо прочитывал газеты, новые книги. Не забывал и слесарный свой верстачок. Еще в феврале 1935 года он с гордостью показывал гостям изумительно выполненную им, до зеркального блеска отшлифованную зажигалку. Она была так миниатюрна, что он, улыбаясь, шутил при этом:

— Тульский левша блоху подковал, а я, хоть и стар, такую зажигалку сделал, что в нее и блохе не влезть…

Это были его последние улыбки, шутки…

В том же феврале, перед последней своей весной, он обратился с приветствием к Всесоюзному съезду колхозников-ударников:

«В лице колхозника история земледелия всех времен и народов имеет совершенно новую фигуру земледельца, вступившего в борьбу со стихиями, с чудесным техническим вооружением, воздействующего на природу со взглядом преобразователя.

Этот совершенно новый тип земледельца рожден марксизмом, воспитан и поставлен на ноги большевизмом Ленина — Сталина…»[71] — так писал Мичурин в этом предсмертном своем обращении.

В начале марта 1935 года в Мичуринске происходило второе Всесоюзное совещание по плодоводству.

Сам Иван Владимирович был уже не в силах присутствовать на этом совещании, но он принимал делегации совещания от Дагестана, Закавказья, Белоруссии, Башкирии. Вновь радовалось сердце великого новатора, когда он еще раз убеждался, как обширна семья его последователей.

Он внимательно слушал своих гостей, радовался их успехам, наставлял на будущее.

— Вы богаты на юге хорошими фруктами, но не успокаивайтесь на этом. Самые хорошие плоды можно сделать еще лучше, еще ценнее в ваших условиях, если и на севере удается сделать так много…

Абхазцам и аджарцам он дает наказ:

— Сделайте ваше субтропическое садоводство лучшим в мире. Обыщите весь земной шар и добейтесь создания высших по качествам лимонов, апельсинов, персиков, миндаля, орехов… Не жалейте сил и труда на селекцию. Не пренебрегайте и опытом старших, в особенности развивайте народный почин — широкое опытничество.

Он даже дневник свой не переставал вести в эти дни, когда уже одолевал его смертельный недуг.

Вскоре последовало резкое ухудшение. Когда-то сильный, но так много перенесший невзгод и трудов организм слабел.

Лучшие врачи из Москвы неотступно дежурили возле него. Но великий ученый угасал.

7 июня 1935 года Иван Владимирович скончался.

Во всех газетах Советского Союза было напечатано траурное сообщение от имени ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров СССР. И вновь бесчисленные делегации со всех концов страны съехались, чтоб проводить великого новатора в последний путь.

Тысячи советских граждан — ученых, рабочих и колхозников — приняли участие в похоронах, превратившихся в своеобразную, мощную демонстрацию благодарности и уважения к человеку, посвятившему всю свою жизнь делу служения на роду.

Строгое прямоугольное надгробие из черного мрамора с лаконической надписью «Иван Владимирович Мичурин» было воздвигнуто над могилой, и четыре молодых яблони с серебряными бирками «Бельфлер-китайка», «Пепин-китайка», «Пепин шафранный» и «Кандиль-китайка» встали возле четырех углов надгробия, словно последняя, на долгие годы почетная стража.