Искатель следов - Густав Эмар

— Вот вам моя рука, вождь. Вы давно уже покорили мое сердце.

— Мой брат хорошо говорит. Я сделаю то, что он мне поручит.

И, церемонно поклонившись, индейский вождь удалился, не произнося больше ни слова.

— Дон Пабло! — сказал Валентин, обращаясь к молодому человеку. — Теперь я могу с уверенностью сказать вам, что ваш отец будет спасен… Сегодня ночью или самое позднее завтра он будет свободен.

Молодой человек бросился обнимать охотника, не в силах выговорить ни одного слова.

Через несколько минут после этого охотники покинули поляну и отправились разыскивать гамбусинос.

ГЛАВА IV. Солнечный Луч

Теперь мы вернемся несколько назад для того, чтобы читатель ясно мог представить себе смысл разговора Валентина и Единорога.

Несколько месяцев спустя после прибытия Валентина и Курумиллы в земли апачей они охотились на бизонов на берегу Рио-Хилы.

Был чудный июльский день. Оба охотника, утомленные продолжительной верховой ездой под палящими лучами солнца, отвесно падавшими им на голову, приютились под тенью развесистых кедров и, растянувшись на земле, ждали, пока спадет полуденный зной и вечерний ветер хоть немного охладит душную атмосферу и даст им возможность продолжать охоту.

Тут же возле них на костре жарился громадный кусок лосиного мяса.

— Послушайте! — сказал Валентин, обращаясь к своему спутнику и облокачиваясь на локоть. — Мне кажется, что наш обед уже готов и нам можно бы приняться за еду, а то, смотрите, солнце начинает уже прятаться за лесом и нам скоро можно будет ехать.

— Хорошо. Давайте есть, — отвечал Курумилла.

Индеец снял с огня жаркое и положил на лист, а затем оба охотника с аппетитом принялись уничтожать дичь с пирогом из хаутле.

Способ приготовления этих пирогов, которые, надо заметить, очень вкусны, тоже заслуживает того, чтобы его описать.

Хаутле приготавливается из толченых в муку яиц насекомых из породы водяных клопов, причем яйца для этой цели собираются в известное время года на мексиканских озерах.

Насекомые кладут их на листья тростника. Мука эта употребляется при приготовлении самых разнообразных кушаний.

Хаутле — самое любимое блюдо в Мексике — было известно еще со времен ацтеков и в 1625 году оно продавалось уже на рынках столицы Мексики.

Мука из хаутле составляет главную пищу индейцев. Они так же любят ее, как китайцы свои ласточкины гнезда, с которыми хаутле имеет даже некоторое сходство по вкусу. Валентин с наслаждением принялся уничтожать пирог из хаутле, но вдруг перестал есть и, наклонив голову вперед, стал прислушиваться — казалось, какой-то отдаленный шум достиг его ушей.

Курумилла тоже последовал его примеру. Они прислушивались с тем напряженным вниманием, которое так свойственно людям, живущим в пустыне.

В пустыне всякий шум подозрителен. Всякая встреча опасна, особенно же встреча с человеком.

Долго прислушивались охотники, но встревоживший их шум больше уже не повторялся, и они решили, что просто-напросто ошиблись. Валентин даже принялся было снова за хаутле, но вдруг опять остановился.

На этот раз он ясно расслышал как бы призыв о помощи, но такой слабый, что только опытное ухо Искателя Следов могло уловить его.

Даже Курумилла и тот ничего не слышал и с удивлением смотрел на своего друга, не зная, чем объяснить его странное поведение.

Валентин вскочил на ноги, схватил винтовку и бросился к реке, краснокожий друг охотника не отставал от него.

К счастью, река протекала в нескольких шагах от их бивака.

Пробравшись через кустарник, который загораживал доступ к воде, охотники очутились на берегу реки.

Ужасная картина представилась их глазам.

По реке плыло большое бревно, увлекаемое течением, которое было довольно сильным в этом месте.

К бревну была привязана женщина, судорожно сжимавшая руками ребенка.

Каждый раз, когда бревно перевертывалось, несчастная женщина вместе с ребенком погружались в воду, а не более чем в десяти шагах от бревна плыл кайман.

Валентин прицелился из винтовки.

Курумилла между тем бросился в воду, держа в зубах нож и направляясь к бревну.

Валентин несколько секунд стоял неподвижно, а затем вдруг спустил курок. Грянул выстрел, и эхо громко откликнулось ему. Кайман подскочил, погрузился в воду, разбросав брызги кругом, но почти тотчас же снова появился на поверхности воды брюхом кверху — он был мертв.

Пуля Валентина попала ему в глаз и убила его.

Тем временем Курумилла уже подплыл к бревну и, поддерживая его так, чтобы оно не переворачивалось и не погружало в воду привязанную к нему женщину, вытащил его на берег.

Здесь двумя взмахами ножа он перерезал веревки, которыми женщина была привязана к бревну, схватил ее на руки и бегом направился к костру.

Бедная женщина не подавала признаков жизни.

Охотники принялись заботливо ухаживать за ней.

Спасенная была индианкой. На вид ей было не больше семнадцати-восемнадцати лет и, если судить с точки зрения индейцев, она была очень красива.

Валентину с большим трудом удалось разжать ей руки и высвободить ребенка.

Несчастный ребенок, самое большее годовалый, каким-то чудом, благодаря самопожертвованию матери, остался совершенно невредим. Дитя кротко улыбнулось охотнику, когда тот тихонько положил его на кучу сухих листьев.

Курумилла лезвием ножа слегка приоткрыл рот молодой женщины, всунул горлышко тыквенной бутылки и влил ей в рот несколько капель мескаля.

Прошло много томительных минут, а утопленница все еще не приходила в себя.

Но это нисколько не обескураживало охотников, и они не только не отказались от надежды добиться желаемого результата, а наоборот, еще с большим усердием принялись приводить ее в чувство.

Наконец глубокий вздох вырвался из стесненной груди бедной молодой женщины, и она открыла глаза, прошептав едва слышным голосом:

— Мой сын!

Этот вопль души, вырвавшийся у несчастной матери в ту минуту, когда она сама находилась на краю могилы, до глубины сердца тронул охотников, закаленных в жизненной борьбе.

Валентин осторожно взял ребенка, спокойно спавшего на сухих листьях, и, подавая его матери, проговорил тихим голосом:

— Мать, он жив!

При этих словах женщина вскочила, схватила ребенка и со слезами на глазах покрыла его безумными поцелуями.

Охотникам тут пока нечего было делать, и они ушли, оставив индианке немного провизии и воды.

Перед заходом солнца они опять вернулись.

Женщина сидела на корточках перед костром, она укачивала ребенка, тихонько напевая индейскую песенку.

Ночь прошла спокойно. Оба охотника охраняли по очереди спасенную ими женщину, которая спокойно спала.