Адская ширма - И Паркер

— Разумеется, нет, — сказал он. — К тому же она взрослая женщина.

Тосикагэ покачал головой, укоризненно помахав пальцем.

— Да все женщины все равно что дети. Это ж надо такое устроить! Я преклоняюсь перед вашей выдержкой, дорогой мой Акитада. Я бы обязательно поколотил сынка, если бы он меня так опозорил.

— Сына. Но не дочь и не сестру. — «И надеюсь, не жену», — подумал про себя Акитада.

Угадав его мысли, Тосикагэ усмехнулся:

— Ну, может, просто не так сильно. К женщинам нельзя подходить с теми же мерками, что и к мужчинам. — Он вздохнул. — Но подумать только, какая все-таки неприятность! И что вы собираетесь делать?

— Конечно, Ёсико запретят дальнейшее общение с заключенным. Зато Кобэ согласился на мое участие в расследовании на определенных условиях. Я буду работать под его руководством.

— Ох-ох-ох!.. — сокрушенно забормотал Тосикагэ, снова качая головой. — Это с вашим-то чином!

Какая стыдоба!

Акитада почувствовал, что краснеет.

— У меня нет выбора. Репутация моей сестры в руках Кобэ и этого человека. Она рухнет, скажи один из них только слово. В сущности, если я не очищу Кодзиро от подозрений в убийстве, моя сестра скорее всего вряд ли сможет появиться с гордо поднятой головой в приличном обществе.

— О Боже! — воскликнул Тосикагэ и тут же умолк, не зная, что сказать.

Оба задумались. Сплетни распространялись в обществе со скоростью молнии, и скандал, в котором была замешана сестра жены, обязательно коснулся бы и семьи Тосикагэ. Однако Акитада с удивлением обнаружил, что Тосикагэ думает вовсе не о себе.

— Бедная девочка! — пробормотал он. — Мы любой ценой должны оградить ее. А что за человек этот Кодзиро? Вы все-таки склонны считать его виновным? Не использовал ли он Ёсико, чтобы выгородить себя?

— Я совершенно точно уверен, что он не виновен ни в том, ни в другом, — ответил Акитада на вопрос, беспокоивший его с тех пор, как он повидался с заключенным. — Я даже не знаю, почему я так в этом уверен. Этот парень, признаться, удивил меня. Прежде всего своей образованностью. Вел себя вполне благородно. Во всех отношениях, и прежде всего во всем, что касалось Ёсико. Он пытался выгородить ее. Разумеется, Кобэ ему не верил. В общем, я питал к нему благосклонность, пока не выяснил, что он, оказывается, вообразил, будто Ёсико попросила меня помочь ему. Вот тогда, боюсь, я порядком вспылил — меня возмутила эта наивная мысль, что я якобы мог поддерживать их взаимоотношения. Я быстренько постарался внушить и ему, и Кобэ, что это вовсе не так. Ну а после этого Кодзиро совсем стушевался.

— Но вы все-таки постараетесь снять с него подозрения?

Акитада кивнул.

— Он отрицает, что у него была любовная связь с невесткой, и я ему верю. Я также верю в его искренние чувства к Ёсико. Его брат рассказал мне, что Кодзиро начал пить после какой-то любовной неудачи. Я думаю, это как раз и были его отвергнутые ухаживания за Ёсико.

Глаза Тосикагэ слегка заволоклись слезливой пеленой.

— Боже! Зная непреклонную решительность вашей матушки, могу себе представить, как это, должно быть, было болезненно. Поистине романтическая история. Жаль, что вы недолюбливаете этого парня.

Ахитада удивленно изогнул брови и сухо сказал:

— Мой дорогой Тосикагэ, дело отнюдь не в том, люблю я кого-то или недолюбливаю, а в том, что он простолюдин.

— Ах, ну да, конечно. Я и забыл! Акитада был слегка раздражен.

— Возвращаясь к этому убийству, скажу: вся эта история с Кодзиро наводит на мысль, что его чем-то опоили. Во время своего пребывания в монастыре я заметил, что монахи подают постояльцам только воду, но Кодзиро утверждает, что ему был приготовлен чай. Поскольку его мучила жажда, он выпил чай и моментально уснул. Когда монахи разбудили его, он обнаружил, что находится в комнате своей невестки. До сегодняшнего дня он так и не понял, как попал туда. Он говорит, что голова у него трещала и что кто-то влил в него целый кувшин вина, отчего все и решили, будто он пьян. Он и сам-то поначалу так же подумал, вспомнив про отключки сознания, которыми страдал, когда сильно пил. Вино действует на него хуже, чем на других людей. Но он утверждает, что завязал с пьянством, и я склонен верить ему. В любом случае теперь понятно, почему он сначала сознался в якобы содеянном преступлении, а потом изменил свои показания. Я думаю, в чай было что-то подмешано. Его от природы горьковатый вкус может заслонить собой вкус любого снотворного порошка.

— Ну конечно! И какой вы молодец, что пришли к этому выводу! — Тосикагэ помедлил в задумчивости. — Но разве дверь не была заперта изнутри?

— Эти двери, захлопываясь, запираются сами. Постояльцев обычно просят, уходя, оставлять двери открытыми, но у монахов есть запасные ключи на случай, если кто-то забудет.

— У монахов есть ключи?! Но это означает, что кто-то из монахов как раз и мог быть убийцей.

— Да. — Акитаду удивила такая проницательность зятя. Ее он совсем не ожидал от Тосикагэ, проявившего полную беспомощность во время собственных недавних неприятностей. — Совершенно верно. Кто-то из монахов или кто-то, кто знал, где хранятся ключи. И я склонен подозревать, что всему причиной явилась исключительно похоть и не более того. Кто-то желал ей смерти.

— Кто же? Муж?

— Может быть. — Акитада охотно делился с зятем своими мыслями — ему требовался слушатель, способный делать замечания по поводу его версий. — Нагаоки не было дома в ночь убийства. И Кобэ взял на заметку эту мысль.

Зять Акитады усмехнулся:

— Ага! Так-то оно лучше!

— Но Ёсико не станет легче, если ее имя будет связано с братом убийцы. Между прочим, Кодзиро угрожал снова сознаться во всем, если мы обвиним Нагаоку. Он, как выяснилось, очень привязан к брату. — Акитада поморщился. — И я, знаете ли, затрудняюсь допустить, что Нагаока мог так жестоко поступить со своим младшим братом.

— Мой дорогой Акитада, разве вы не знаете, как часто имеют место в жизни случаи братоубийства?

В комнату вошел Сэймэй с новой флягой горячего вина. Виновато откашлявшись, он сказал:

— Дамы просили меня передать вам, что с волнением ждут возможности послушать, что произошло в тюрьме.

Акитада встал.

— Да, конечно. Я совсем забыл. Думаю, нам лучше пойти прямо сейчас. — Он вздохнул. Голова по-прежнему раскалывалась от боли, и предстоящая беседа ужасала его.

Сэймэй последовал за ними, неся вино и прихватив чарки.

На первый взгляд это сугубо женское сборище выглядело вполне милым и абсолютно нормальным. В красивых шелковых кимоно, хотя и темных по причине траура, они уютно сидели вокруг большой жаровни.

Но их лица, обращенные навстречу вошедшим мужчинам, были отнюдь не радостными. Акико, похоже, была рассержена, Ёсико чудовищно бледна, и синеватые круги под припухшими покрасневшими глазами придавали еще более несчастный вид ее и без того жалкой наружности.

Акитада торопливо перевел взгляд на Тамако. Ее обычно умиротворенное лицо было напряжено и сурово. Сердцем Акитада почуял неладное. Чувствуя себя виноватым за то, что засиделся с Тосикагэ, он принялся, запинаясь, извиняться:

— Простите меня, но мы обсуждали дело брата Нагаоки. — Произнеся эти слова, он понял, что подобное оправдание только ухудшило положение. Последнее время все, что он говорил Тамако, казалось сказанным невпопад. Их прежние легкие доверительные отношения исчезли, и их место заняло ощущение неодобрения и обиды. Акитада торопливо продолжал: — По крайней мере для Ёсико новости неплохие. Кобэ согласился оставить ее в покое.

— Благодарение небесам! — спокойно проговорила Тамако.

Но Акико этот ответ не удовлетворил. Она сердито воскликнула:

— Не хватало еще чего-то другого! Кем он себя возомнил, этот Кобэ?!

Только Ёсико молчала. Потупившись, она разглядывала свои руки, теребящие край платья.

Поведение младшей сестры вызвало у Акитады новый прилив раздражения. Она, судя по всему, совсем не представляла себе, в какой опасности находилась, и, уж конечно, не догадывалась, чего ему стоило защитить ее. На что она рассчитывала? Что он вызволит ее любовничка из тюрьмы и приведет его домой познакомить с семьей? Подавив желание закричать на нее, он уселся рядом с Тамако. Жена его тут же встала и предложила свою подушку Тосикагэ, на которую тот с удовольствием плюхнулся.

Сэймэй наполнил их чарки вином, потом застыл в нерешительности и посмотрел на Акитаду. Но хозяин, озабоченный тем, что жена отдалилась от него, все пытался поймать ее взгляд. Так и не удостоенный внимания, старик тихонько удалился.

— Ну так что? — требовательно сказала Акико. — Что там было? Не держи нас в напряжении, Акитада!

— Ну что… Я рассказал Кобэ историю твоей сестры. В сложившейся ситуации только правда и могла подействовать. Он был потрясен и очень сочувствовал. Поскольку вопросов он не задавал, остальное прошло без труда. Я попросил разрешения расследовать это преступление с целью очистить от подозрений Кодзиро. Он согласился, но с условием, что я буду работать под его руководством. — О подробностях своего неприятного разговора с Кобэ Акитада решил не упоминать.