Абонемент на счастье - Кристина Майер

- Как только Кир поправится и даст показания, все обвинения должны будут снять?

- Думаю, да.

- Все, закрыли тему, вон, твоя мама идет.

От Елизаветы Игоревны мужчины решили скрыть неприятности с Эриком, чтобы не расстраивать ее еще больше. Она и так на успокоительных таблетках. За это время женщина сильно похудела. Ее муж оплатил коммерческую палату, чтобы она могла отдохнуть, но мама парней практически все время проводила у закрытых дверей реанимационного блока.

Мы приходили каждый день ее поддержать и заставить поесть. Мужчины семейства всерьез переживали за сохранение здоровья единственной женщины в их семье.

- Дети, ну зачем вы опять пришли? - всплеснув руками, возмутилась Елизавета Игоревна. – Стас, я же тебе по телефону сказала, что все со мной хорошо. Еще и Ксюшу таскаешь везде за собой! Может, у девочки дела?

Возмущалась она при каждой встрече, но это просто так, для видимости.

- Нет у меня никаких дел, – замахала я поспешно ладошкой.

Женщина от неожиданности дернулась. Она никак не могла разобраться, что же нас связывает с ее младшим сыном. О своих чувствах к старшему сыну я, естественно, молчала, а Стас не спешил вносить ясность в ее подозрения.

- Пойдемте в палату, у меня для вас есть замечательная новость.

Сердце радостно забилось в предвкушении «замечательной новости», ведь она могла быть связана только с Кириллом.

Стас принялся сразу выкладывать обед из пакета на стол. Еду мы заказали в кафе, а по дороге в больницу забрали.

- Стас, сколько раз я просила не привозить так много? Половину заберешь домой, вам с отцом чем-то надо питаться. Сами вы кроме макарон и яичницы ничего готовить так и не научились.

- Ма, мы в любое время можем заказать еду! – усмехнулся он.

- А эту я куда дену? – доставая одноразовую посуду, бурчала женщина.

Припечатав сына строгим взглядом, который можно прочесть как «не смей спорить», она разложила по тарелкам обед, а остальное, аккуратно запечатав, сложила обратно.

- Вечером погреете и поедите, - категорично заявила она.

Стас возражать не посмел.

- Отец вечером заедет, йогурт мне привезет. Хватит. Да и фруктов в холодильнике полно.

- Ма, выкладывай уже свои хорошие новости, – Стас принялся хватать еду с тарелки, за что и получил ладошкой по руке.

Елизавета Игоревна выглядела сегодня намного лучше, даже цвет лица изменился, появился румянец на щеках. Женщина часто улыбалась. За прошедшие недели я редко замечала ее скупую улыбку, что же говорить о такой открытой и сердечной.

- Завтра Кирилла переводят в палату, – выпалила она на одном дыхании, не сводя с нас глаз.

Счастье и неверие одновременно охватили меня. Даже оторопела и, судя по виду Стаса, не одна я. Видно, ее наша реакция удовлетворила, ведь она даже засмеялась.

- Я останусь здесь с ним до выписки, буду спать на диванчике.

- Нет, - возразил Стас, — с ним останусь я. Тебе пора уже немного отдохнуть.

Между ними завязался нешуточный спор, где никто не хотел уступать.

- А кто будет за клубами присматривать? Ты подумал? Я в этом ничегошеньки не понимаю. Давай, подведи брата, когда ему нужна твоя поддержка, – не сдавалась Елизавета Игоревна: не собиралась она уступать место у постели сына никому.

- Тогда пусть отец побудет днем с Кириллом, а ночью я смогу оставаться. Не думаю, что он обрадуется, увидев тебя такой изможденной.

- Стас, - она посмотрела на меня, затем перевела взгляд на сына, словно решаясь что-то сказать, свидетелем чего я не должна являться. Но предлог не придумала и выйти мне не дала: - Ты же знаешь, что когда мы сошлись с твоим отцом, Кирилл был еще подростком и у них складывались непростые отношения. Андрей давно все забыл, он умный и взрослый мужчина. Глупо вспоминать то, что творил тогда обиженный на весь свет ребенок. Но сам Кирилл много лет не может себя простить за то, что оскорблял порядочного и честного человека. Ведь Андрей в сложный момент нашей жизни стал нам настоящей опорой. И как бы я ни уговаривала его забыть прошлое, Кир до сих пор себя казнит. Отец не откажется посидеть с Кириллом и даже будет рад оказать помощь, но я не хочу, пока Кир не наберется сил, волновать его лишний раз.

Почесав затылок, друг о чем-то задумался. Засунув руки в карман, он подошел к окну. Мне стало неловко находиться в такой момент рядом с ними, словно я вторглась на личную, запретную территорию.

- Мама, ты, наверное, права. Хорошо, оставайся с Кириллом днем, а я буду дежурить по ночам, после работы, – подняв ладонь, он опередил возражения матери: – Это не обсуждается, - в этот момент своей бескомпромиссностью он напоминал старшего брата.

Дальше все проходило как всегда: обед, обсуждение последних новостей, планы на новый день, уборка посуды со стола. Вот только женщина чаще улыбалась и сосредоточена была на разговоре, а не сидела, отрешившись от всего.

- Стас, к Кириллу еще не вернулась двигательная и речевая активность, - печаль вновь оставила следы на ее лице.

Для меня эта новость тоже стала неожиданной. Почувствовала, как дрожат конечности.

- Врачи меня заверили, что со временем все наладиться, стоит только набраться терпения.

Стас заметно осунулся после слов мамы. В моем воображении все это время рисовались совсем другие картины. Понимая теперь, что не все так просто, я чувствовала, как слезы подступают к глазам.

И если так больно мне, то что говорить об этой сильной женщине, которая сутками ночевала и дневала в больнице! Она все это время молилась и надеялась, что ее сын выкарабкается, и теперь новые испытания, но Елизавета Игоревна держится и даже улыбается, а мы сразу раскисли.

- Он обязательно полностью поправится. Не может не поправиться, ведь столько людей верит в это и надеется.