Судьба наизнанку - Дмитрий Селин

– Не надо, – Николай погрозил Алексею пальцем, – на хрена чекисту такую мульку выдумывать?

– Значит, они тебе поверили, – Мишин крутил в руках бокал, смотря сквозь пиво на настольную лампу. Ранее разрозненные мысли постепенно начали складываться в целостную картину, – сколько ещё времени осталось, пока наши власти любительскую радиосвязь не прикроют?

– Минимум сутки есть, а то и три, – не задумываясь, ответил Николай, – такой системы как российский СОРМ у нас нет, поэтому будут действовать по старинке. Пока списки составят, пока обойдут. В Харькове несколько тысяч лицензий выдано, плюс область. Да, трое суток.

– Но ты можешь в первых рядах оказаться, – Алексей хотел исходить из наихудшего варианта.

– Могу, – согласился радиолюбитель. – Всё равно, сутки будут. Только если ты хочешь всему миру о Харькове рассказать, то сразу готовься мне передачи носить. Максимум через месяц в радиоклуб начнут приходить пачками эс-кью-эльки со всего мира. Я ведь не только с Америкой связывался, даже в Америке не только с Джоном и Робертом разговаривал. Так что вычислят меня очень быстро.

– Не вычислят, – уверенно заявил Алексей, – слушай.

Он, не торопясь, изложил только что придуманный план. Николай молча слушал, ближе к финалу скулы на его вытянутом лице проступили ещё сильнее.

– Вот, значит, как, – он отхлебнул тёплое пиво, – а что ты от меня сейчас хочешь?

– Договорись с ними, пусть поставят в известность кого надо. Впрочем, журналист может сам всё организовать. Редакция у него богатая.

– Да, – согласился Николай, – «Нью-Йорк Таймс» это не хухры-мухры. Ладно, давай я к тебе завтра зайду.

– Нет, лучше встретимся за старой школой. Помнишь, где в детстве собирались?

– Разведчик, – покачал головой Николай, вспомнив школьное прозвище Алексея, – может, сейчас это к лучшему будет. Ладно, – он допил пиво, поставил бокал, – до завтра. В двенадцать буду. Мне ещё всё подготовить надо.

– До завтра, – Алексей пошёл к выходу.

Уже в общем коридоре Николай спросил его

– А ты?

– А что я? – обуваясь, ответил Алексей, – я не один.

Домой он пришёл около двенадцати, разделся, сразу лёг в кровать. Маша спала, отвернувшись к стене. «Обиделась» подумал Алексей, обнял её и сразу провалился в глубокий сон без сновидений.

Николай снял наушники, положил их на стол слева от себя, перед трансивером. После ухода Алексея он разговаривал с Робертом. Журналист пообещал как можно быстрее организовать всё, о чём его попросил собеседник из далёкой страны. Следующий сеанс связи был согласован через три часа. Джон сейчас учил американских школьников основам физики в каком-то частном учебном заведении Вашингтона и ещё минимум три часа не мог добраться до радиостанции. Но на всякий случай Николай держал приёмник включённым, вдруг у его корреспондентов изменяться обстоятельства. Из динамиков доносился негромкий шум и шорох, не мешающий думать. А думать было над чем.

Перед ним на столе лежали, выложенные в ряд; промышленный КПК, МР3/4 плеер с видеовыходом в «туристском» исполнении, горстка микрокарт памяти и пара шариковых ручек в анодированных стальных корпусах. Николай брал микрокарты одну за другой и через адаптер сбрасывал на них информацию из компьютера. Собственные наработки и энциклопедии, радиосхемы и отсканированные учебники, любые данные, что могли пригодиться в дальнейшем. Всё, что возможно, он конвертировал в простой текстовый формат, понятный даже китайскому плееру. Сначала он отбирал переписываемые файлы, отсекая лишнее, но потом решил не заморачиваться над той проблемой. Тридцатичетырёхгигабайтных карт памяти должно было хватить. Даже с неоднократным дублированием. Ведь ещё оставалась память плеера, куда, кроме папок с текстами и картинками, он сбросил личные фотографии, немного музыки и штук двадцать коротких видеофайлов. Единственное, что не смог переписать на электронные носители, были рабочие программы, требующие полноценной операционной системы, а не урезанной «Винды» КПК. Но даже программ для КПК набралось почти три гигабайта, раскиданных, правда, среди всех других данных. Что поделать – карты и «гугл эрс» весьма объемисты.

Закончив с этим делом, Николай стал запаивать карты памяти в короткие отрезки тонких пластиковых трубок. Приложить поперёк металлическую линейку, отчеркнуть, прижимая разогретый паяльник – вот и вся технология. Подобную судьбу разделили две ручки, кроме письменных функций, выполняющие роль скрытой пишущей видеокамеры с вполне приличным, для их размера, VGA-разрешением. Камеры и плеер он заранее, через сервисные программы, переключил на американский ТВ-стандарт. «Вроде всё, – Николай осмотрел плоды своих трудов. – Надо паковать»

Он принёс из спальни внешне неказистый ремень. Несмотря на свою потёртую внешность, внутри он был мечтой контрабандиста. Отстегнул пряжку, аккуратно поддевая ножом, стал вскрывать его, как какую-то рыбу. Ремень разворачивался, показывая множество скрытых карманчиков, куда, равномерно и оставляя пустые отсеки, он стал укладывать запаянные карты памяти. Закончив, сложил ремень в прежнее состояние. Заклеивать его он не стал – завтра надо было дополнить укладку.

Провозившись, Меркушев с некоторым удивлением обнаружил, что до сеанса связи осталось ещё полчаса. Спать не хотелось, поэтому он прошёл на кухню и стал заваривать кофе, привезённое из последней поездки. Засыпая арабику в турку, заливая её водой и ставя всё это на огонь, он меланхолически размышлял о принятом решении. В принципе, уехать он мог давно. В Штаты или на тот же Тайвань, где толковые радиоинженеры советской школы ценились весьма высоко. В «силиконовых долинах» Америки платили больше, но та страна начала 21 века ему не нравилась. Не был он, как писали в Интернете, «поцреотом» и в «либерасты» его записать было трудно. Не держал его здесь никто, кроме дочери. Но она уже вполне взрослая, в университете учится, даже недавно на права сдала. Папин подарок обязывал, если, конечно, по совету отца, не завести личного шофёра. Этот тонкий намёк дочь с возмущением отвергла, заявив, что для дедушки он ещё слишком молод и вообще, надо сначала на ноги встать.

Кофе вскипел, шипя и заползая на стенки. Выключив газ, Николай перелил горячий напиток в заранее подогретую кружку, сыпанул пару ложек сахара. Начать размешивать не успел. Сквозь эфирные шумы пробивался голос из нечаемого ещё вчера далёка. Захватив кружку, он вернулся за рабочий стол.

Это был Роберт. После обмена радиолюбительскими репликами он спросил своего визави

– Как тебя записать? Они, – он не стал уточнять кто, но Меркушев его понял, – спрашивают.

Николай задумался. Ответ всплыл в сознании как бы сам по себе.

– Николас Нимер. Возраст тот же оставьте.

– Хорошо, – голос утонул в шумах, плавно вернулся, – …шесть часов.

– Буду на двадцать один плюс двадцать пять, – перед прощанием сказал ему Николай.

– О`кей, – донеслось сквозь помехи.

Подождав полчаса вызова Джона, Николай выключил аппаратуру и отправился спать. Надо было отдохнуть хотя бы пять часов. Так и не отпитый кофе остался стоять на столе.

Маша утром не стала с ним разговаривать. Вообще не проронила ни за завтраком, ни у двери ни одного слова. Отведя сына в садик, Алексей поехал к одному старому, ещё с института, знакомому. Начав с перепродажи мелких партий канцтоваров, Сергей постепенно дорос до вагонных норм закупки бумаги, карандашей и прочих офисных аксессуаров. Также его фирма могла изготовить рекламные буклеты, визитные карточки, служебные удостоверения самых разных видов и форматов в собственной типографии. На прошлый Новый Год Алексей, измученный проблемой, что бы такого заказать эксклюзивного и в то же время недорогого на корпоратив, поделился этой головной болью с Русаковым. На что получил уверение, что если прямо и сейчас он, Алексей, внесёт в кассу «ПолиГрафа» совсем небольшую сумму и в течении часа-двух сбросит по электронной почте фотографии и даты рождения одариваемых сотрудников, то получит через два дня такой эксклюзив, что все конкуренты от таких понтов просто поседеют.

Заинтригованный, Алексей легко оплатил счёт в сумме двух тысяч гривен и через два дня курьер доставил ему в офис большой запечатанный пакет. Внутри него был обещанный эксклюзив. Удостоверения УНКВД и Совнаркома, загранпаспорта Аргентины и прочих экзотических стран, пропуска в Кремль и пресс-карточки для Белого Дома, что в Вашингтоне, на Потомак-реке. Все документы с фотографиями и данными работников фирмы выглядели, на первый взгляд, как настоящее. Алексей позвонил Русакову и после благодарности за полученный пакет с подарками спросил его, как же он с таким счастьем и на свободе. На что босс канцтоваров, уже слегка подшофе, сообщил Мишину, что беспокоится не о чем – все документы довоенного образца и стилизованны – слово он выговаривал около минуты – под оригинал. Так что всё путём. Сотрудники были в восторге.