Русские хроники 10 века - Александр Коломийцев

Ромеи не заставили себя долго ждать. Подошли ляльники, и греческие лодии качались на волнах у Подола. Возглавлял посольство магистр Лев Дука.

Привёз магистр и хартию с мирным рядом, писанную в Константинополе по-гречески и кириллицей. Обе хартии подписали басилевс и синклит. Привёз и особую грамоту от басилевса.

Хартию читали при боярстве, дружине, градских старцах. Греки не обманывали, с Русью хотели жить в мире, в хартии оставили всё, о чём говорилось осенью. Потому споров у боярства и дружины не возникло. Градские бояре пошумели из гордости, но то было пустое. Мир устанавливали не меж Киевом и Константинополем, а меж Русью и Византией.

Грамоту басилевса читали вдвоём. Басилевс просил вместе с послами отправить дружину, ибо одолевают враги. Сестру свою басилевс соглашался отдать, но ставил условие. Греческая царевна не может идти замуж за язычника. Потому ежели хочет Владимир получить в жёны царевну Анну, то должен креститься. Далее басилевс писал, что считает Владимира разумным государём. Жаль ему, что такой мудрый государь как Владимир ведёт себя так неразумно. Уже все государи – короли, маркграфы, конунги, германский император – давно приняли христианство, посему считают друг друга братьями. Только владыка такой огромной и могучей державы как Русь остаётся язычником и живёт на отшибе от мира. У него, Владимира, растут сыновья. Пройдёт время – настанет пора женить их. Но ни один христианский государь не отдаст свою дочь замуж за язычника. А женитьба детей правителей земель – то путь к миру. Руськие бояре сами видели лепоту и силу греческих церквей и должны поведать о том своему князю. Пришла пора Владимиру креститься самому и крестить народ свой. Крестившись, он станет равен другим государям, народ его уже никто не назовёт варварским.

Заключал басилевс своё послание обещанием. Коли согласен Владимир креститься, то, как прибудет в Константинополь руськая дружина, царевна Анна отправится в Киев. Вместе с царевной в Киев поедут митрополит, епископы, попы, дабы крестить великого князя русов и народ его.

В ответ Владимир писал: отправляет в помощь басилевсу дружину в десять тысяч кметов. Более собрать не смог, ибо надобно боронить Русь от печенегов, набегов коих ждут каждое лето. Как прибудет дружина в Константинополь, то пускай царевна Анна, не мешкая, отправляется в путь. Сопровождать царевну посылает своего верхнего боярина Путяту с гриднями. Митрополита же с епископами и попами присылать не надобно, ибо он, Владимир, с ближними боярами своими крестился прошлым летом. Христианское имя ему – Василий. Народ свой будет крестить, как окрестит всё боярство и дружину, для чего в Киеве, Новгороде, Ростове, Чернигове и других городах попы имеются, и новых присылать не надобно.

Подписав мирный ряд, Владимир и ближние бояре, которые поставили на хартии свои подписи, целовали крест в верности договору. После с ромейскими послами ходили молиться в церкву Софии, построенную княгиней Ольгой.

Поп царьградский, приехавший с посольством, заметил:

– Неправильно молишься, князь. Проси патриарха Василия, чтоб прислал константинопольских попов, только они научат правильной вере.

На следующий день посольство и дружина на 350 лодиях отплыли в Царьград.

2

Ни в травне, ни в кресене царевну не ждали. Не простое дело – отъезд в чужую страну, собраться надо. Не простая людинка – царевна, сборы много времени займут. Наступил червень, дни шли за днями, но ни сама царевна не появлялась, ни каких-либо вестей из Царьграда не поступало. Путята гонцов, дабы упредить о приезде царевны, не слал, стало быть, дело затягивалось. В зареве гонец прибыл. Путята доносил – руськая дружина помогла басилевсу разгромить рать Варды Фоки под Хрисополем. Мятежник ещё силён, но потерпел крупное поражение. О царевне боярин ничего вразумительного не сообщал – ромеи тянут с окончательным решением.

В Киеве Путята появился в рюене, прибыв с караваном гостей, ходившим в Понт Евксинский. Пред очи великого князя предстал с виноватым видом – наказ его не выполнил, царевну не привёз, вместо неё доставил грамоту от басилевса. Тон Василия изменился. Басилевс окончательно не отказывал Владимиру, упрекал того в нарушении договора, но и оставлял надежду исправить положение. Нарушение же договора басилевс усмотрел в том, что Владимир принял крещение не от константинопольского священства, а от еретиков, бежавших в славянские земли от патриаршего гнева. Чтобы жениться на царевне, Владимир должен пустить на Русь константинопольского митрополита со священством, кои научат его правой греческой вере и окрестят народ его. О признании великого князя царём не говорилось ни слова.

Великий князь и верхний воевода его видели в ответе басилевса лишь лживость и коварство. Константинопольский басилевс, самодержец огромной империи, имевший власть беспричинно, без суда, по одному лишь собственному капризу лишить любого из своих подданных состояния, свободы и самой жизни, сам являлся рабом трона. По византийскому обычаю царевны не выходили замуж за иностранцев, какими бы титулами те ни обладали. Все иностранные государи по сравнению с ними были худородными. Басилевс во всей вселенной один, и живёт он в Константинополе. Но несмотря на безграничную власть, басилевс не мог нарушить обычай. Сам Константин Багрянородный предостерегал в своих новеллах от безрассудных решений выдавать царевен замуж за иностранцев, ибо тем умалялось величие Константинополя. Лишь в крайних обстоятельствах, как то было с внучкой Романа, этот обычай нарушался. Попав в безвыходное положение, басилевс Василий дал слово варвару. Положение выправилось, и басилевс не посчитал нужным сдержать обещание.

Владимир бухал кулаком по столу, побил челядина, грозился спалить Царьград. Хитрые, лживые ромеи провели его как несмышлёныша. Добрыне объявил:

– Собираем рать, идём на Царьград!

– Охолонь! – сердито ответил уй. – Хоть и ослабла ромейская рать в бранях, а силы у басилевса достаточно. Болгары притихли, Варда Фока разбит, ушёл в Азию. Для брани с ромеями воев со всей Земли собирать надо. Что ж, из-за жёнки кровь руськую проливать станем? Кто ж осенью на брань идёт? Зима на носу.

– Так что ж, спустим ромеям их обман? – криком возразил князь.

– Охолонь, говорю, – твёрдо ответил уй. – Сядь. Помыслим.

Твёрдая речь подействовала. Владимир сел за стол, молчал, но смотрел зло.

– Ромеи хитры, да и мы не простодырые, – говорил Добрыня. – Ишь, как повернул! Не так, так эдак хотят нам митрополита навязать. То нам не надобно. Митрополита примем – всё наше священство под руку константинопольского патриарха попадёт. Не о Руси станут думать, а о выгоде Царьграда. Теперь гляди, – Добрыня загнул один палец на деснице. – Хоть и объявили Василию, на Руси своих попов хватает, недостаточно тех попов, много недостаточно. Дальше, – Добрыня загнул второй палец. – Сам слыхал, жалятся попы, и книг у них нет божественных, утвари всякой поповской, икон, крестов сейчас мало, а как крестить людство начнём, церквы ставить, тогда как? Потому идти надобно не на Царьград, а на Корсунь. Всё, что для церквей надобно, в Корсуне возьмём. Попы корсунские правой греческой веры, а с патриархом не ладят. То к нашей выгоде, – Добрыня загнул третий палец. – Возьмём Корсунь, известим басилевса – град сей у тебя отнимаем и идём на Царьград. Отдаст басилевс сестру, подумает – и отдаст. Одну брань не завершил, а тут новая надвигается. Ещё и дружина наша в Византии стоит. Отдаст! – Добрыня загнул четвёртый палец, за ним и пятый. – Корсунь легче брать, чем Царьград, хоть и крепкий город. Помыслить добре надо. Ну да за зиму изготовимся.

– Так идём же на Корсунь! – воскликнул Владимир.

– Экий ты! – Добрыня аж крякнул с досады. – Корсунь не Булгар, пощады не запросит. С наскоку не взять, и торки не помогут. Городницы, вежи каменные, домы тоже каменные, не подожжёшь. Город богатый, запасов много, год в осаде простоит. Мы-то сами что есть станем, а коней кормить? Корма приготовить надобно заранее. Зима на носу, там дров нет, с собой везти придётся, не то и каши не сваришь. Или лодии пожгём? Весны ждать надо.

– До зимы возьмём, – упрямился Владимир.

Добрыня стоял на своём. Разгорячившись, расхаживал по горнице, сердито посматривал на упрямого сыновца.

– Не возьмём. Зря кметов положим, а они не грибы, за ночь в лесу не вырастут. За зиму приготовимся, обмыслим, как город взять. Лазутчиков зашлём, чтоб всё вызнали, с попами переговорили, звали на Русь идти, чтоб своей волей шли, а не силком их гнать. Город кромный, городницы крепкие, а всё ж должна быть слабина. Хитростью возьмём, добьёмся своего. Лёд на Днепре сойдёт – и тронемся.

Владимир злился, кулаки тискал, всё ж поддался на уговоры. Но случилось непредвиденное, разумные речи верхнего воеводы пошли насмарку. Масла в огонь подлили гости, что ходили в Понт Евксинский.