Хроника - Закарий Канакерци

значит, Горки-хан?” Ответил Горки: “Я достоин смерти и виноват пред тобою. /262а/ Либо повесь меня на этой веревке, либо убей этой саблею”. Ответил шах: “Не будешь ни саблею убит, ни на веревке повешен, но останешься при мне, чтобы наставлять меня”. И оказал ему почести и очень полюбил[216]. Горки постоянно был с ним, и так живет он и по сей день 1147 (1698) года, в котором живем и мы.

Меж тем Вали, прибыв в Тифлис, начал творить зло: запретил он звонить в колокола, звонарю звать [на молитву] и нести крест перед умершими. Таким способом стремился он уничтожить веру христианскую. Поэтому объединились /262б/ христиане — армяне и грузины и, собравшись толпой, пошли к его дверям. Громко понося и осмеивая его, они кричали: “Ты отрекся от своей родной веры и отступился от Христа, хочешь и нас заставить отречься от своей веры? Откажись от своих тщетных намерений, иначе побьем тебя камнями”. Услышав это, он испугался: “Быть может, они восстанут, перейдут на сторону Горки и, напав на меня, убьют меня”. После этого он оставил свою пустую затею. Случилось все это в наше время, а /263а/ будущее Бог ведает.

Глава L

О ПРАВЛЕНИИ ЗАЛА

Как говорили мы[217], все ереванские войска восстали против второго Сефи-хана и засадили его в темницу, не позволяя ему выходить. Сами же написали шаху множество жалоб, о чем мы написали выше. Поэтому, призвав везира Азербайджана Мирзу Ибрагима, шах назначил к нему Зал-хана[218], родом грузина, зятя Аббас-хана, который был правителем Еревана. И прибыл сей Зал вместе с ним в Ереван и стал ведать всеми делами правления.

/263б/ Он был опытен и осведомлен обо всех делах Еревана, знал всех его мужчин, [особенно тех], кто был опасен и занимался в Ереване грабежами.

Прибыли они в пределы Араратской земли, но никому не сообщили о своем приезде, дабы не вышли люди встречать их, согласно обычаю ханов, который они называют радад. Зал-хан поступил иначе: он тайно вошел в крепость, приказал позвать дукса, то есть ш[ей]х-[и]слама, и кое-кого из знатных людей, и прочитали перед ними царский рагам. /264а/ Все, кто находился там, выразили ему покорность, а глашатай, выйдя [на улицу], принялся кричать: “Зал-хан стал владыкой Еревана. Умри чох олсун”[219].

В тот же час повелел он схватить некоего Химат-бека из рода Каджаров, из племени курдов, с его четырьмя сыновьями, имена которых Иса-хан, Заман-хан, Сала-хан и Касим-хан, ибо они причиняли стране вред. Схватив их, одел на шеи им колодки и бросил в тюрьму, а спустя несколько дней отправил к шаху. И хотя их [потом] освободили, /264б/ но они уже не могли быть уверены [в безнаказанности].

Вслед за ними был схвачен некий муж [из племени] айрумлу по имени Таштамур, ибо при предшествующих ханах он взбунтовался. Сей Зал, поймав его какой-то уловкой, велел его повесить за ноги, избить палками до полусмерти и бросить в тюрьму. Затем взыскали с него большой штраф и отпустили. Вернулся он к себе домой в Ширак и там умер от тяжких побоев.

Впрочем, я не могу сказать ничего плохого об этом хане, ибо, будучи сыном христиан, /265а/ он был милостив к христианам. В первый год его [правления] в стране Араратской произошло сильное землетрясение, о чем вскоре расскажу. Он повелел отстроить все разрушенные церкви, и [действительно] множество церквей было восстановлено во многих местах. В эти дни отправился он в область Котайк, на дачу. В селе Канакер, поднявшись на холм, он с сожалением смотрел на разрушенные места, а когда обернулся назад и увидел церковь, спросил: “Что это?” “Это была церковь”, — ответили ему. “Почему не отстраиваете ее?” — спросил хан. “Потому что мы не имеем средств”, — ответили сельчане. Тогда хан сказал: “Неужели вы настолько бедны, что не можете поставить деревянную кровлю, дабы ваши старухи молились там? Я пожалую из налогов ваших 10 туманов, а вы отстройте эту церковь”. /265б/ В тот же день начали копать[220] землю и церковь покрыли, согласно повелению хана.

Так жил он в дружбе с христианами до тех пор, пока оставался в Ереване.

Глава LI

О СТРАШНОМ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИИ В ЕРЕВАНЕ

В 1128 (1679) году 4 июня разразился гнев Божий над страной Араратской, ибо с гневом призрил Господь-Бог на свои творения. Во вторник, после Вознесения, в седьмом часу дня загрохотала внезапно земля, словно гром, а после грохота начала страшно трястись. Вся земля Араратская дрожала и колебалась, согласно словам: “Призирает на землю, и она трясется”[221]. И еще: “потряслась и всколебалась земля”[222]. Это землетрясение, которое пришло со стороны Гарни, разрушило /266а/ все строения и красивые жилища, и монастыри, и церкви. Вот церкви, которые были разрушены: Ахчоцванк, Айриванк, Хавуц-Тар, Трда[та]керт, Хорвирап, Джрвез, Дзагаванк, три церкви в Ереване, [церкви в] Норагавите, Норагехе, Дзорагехе, Норке, Гамрезе. До основания рухнула Ереванская крепость, мечеть и минареты. Во многих местах стали бить родники, и многие родники иссякли. Обрушились скалы и, заполнив арыки, закрыли путь воде. Многие села обратились в развалины. В селе Канакер не осталось даже ни одного курятника, и всем на удивление в одном доме того же Канакера обвалились все четыре стены, но крыша осталась неподвижной на четырех столпах, словно повиснув в воздухе. Землетрясение распространилось до города Карби, где погибли три человека. /266б/ В Святой обители Ованнаванка рухнули все красивые жилища, обрушилась церковь, и мы с трудом избегли смерти. А тех, кто остался под землею, кого смогли достать, достали, а кого нет — для тех дома их стали их могилами. Мертвых было больше, чем живых. Правда, я не смог узнать [число] погибших во всех местах, но в моем родном селе Канакере их насчитали 1228. Не осталось ни собак, ни кошек, ни кур. И продлилось землетрясение до октября месяца. Каждый день земля грохотала по нескольку раз в день, а затем начинала трястись. Но опасным был только первый день, ибо те, кто остались в живых, поселились в жалких, покрытых паласами шатрах в виноградниках, /267а/ садах и в необитаемых местах.

В первый день землетрясения прибыли из Арзрума послы и увидели землетрясение. Хан в тот же день отправил к шаху гонца с сообщением о разрушениях от землетрясения, а османских послов задержал до получения указа шаха. Через пятнадцать дней прибыл скороход и привез указ отстроить крепость и