Инь vs Янь. Книга 2. - Галина Валентиновна Чередий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что вскоре я с удобством расположился под недавно отстроенным огромным навесом, который мы именовали «тронным залом», наблюдая, как из клетки, стоявшей в нескольких метрах, за мной неотрывно следит теперь уже поверженный вожак мааскохии. Клетка, способная удержать его почти эфемерное, постоянно меняющее форму и плотность тело была кстати предусмотрительно позаимствована у него же в логове. Так что теперь он сидел там, где имел привычку держать собственных непокорных или провинившихся собратьев.
Молчание затягивалось, хотя я и ощущал слабые попытки ментального прощупывания. Способности вожака хоть и были скованы клеткой, но все же он упорно пытался выяснить мои намерения на свой счет. И не выдержал первым.
— Чего ты хочешь от меня, человек с двойной душой? — прошелестел шипящий змеиный шепот в моей голове. Это он дракона, что ли называет моей второй душой? Похоже на то. Хотя в последнее время мы с ним уж скорее пара раздражающих соседей, демонстративно старающихся игнорировать существование друг друга.
— С чего ты взял, что я что-то хочу? — нарочно сказал я вслух, сохраняя маску безразличия на лице. Пусть разбирается. Если начать общаться в удобном ему формате, то можно с легкостью пропустить момент, когда твой мозг случайно выдаст больше информации чем нужно. А такое опытное и изощренное в охоте за чужим сознанием создание, как этот вожак, не преминет ухватиться за это как за нить и вытянуть больше.
— Если бы тебе ничего не было нужно, ты бы меня уничтожил, а не посадил в клетку, — возразил монстр, продолжая «мерцать» и трасформироваться, становясь то совершенно реальным сгустком плоти, то опять истончаясь до состояния призрачной дымки. Он ни мгновения не пребывал в покое, меняя цвет, очертания, интенсивность движения. Это была одна из ужасно раздражающих защитных способностей мааскохии, хотя, конечно, это не шло ни в какое сравнение с их даром влезать в чужие мозги и подчинять себе их физического обладателя, фактически высасывая его до состояния бесчувственной и лишенной разума оболочки. Да я сам, как и любой из братьев мог вмешиваться в сознание, подчищать память и менять мотивации, но это было поверхностное воздействие, не приносящие необратимых разрушений, и уж само собой мы не черпали ничью жизненную силу.
— Почему нет? Разве я не имею права получить удовлетворение, наблюдая своего врага поверженным и униженным? — отозвался я.
— Не ты, человек с двойной душой. Знаю, ты и тот, что всегда за твоей спиной, изучали нас. Но ведь и я наблюдал за вами. Ты из тех, кто убивает врагов сразу, без сомнений и сожалений, без излишней жестокости. Упиваться видом чужого поражения, хоть и желанного, не в твоей природе. Так что просто скажи мне, чего ты хочешь, и, возможно, мы станем союзниками.
Я сухо рассмеялся.
— Я что произвожу впечатление наивного или даже сумасшедшего, чтобы иметь дело с существом, которое только и ждет возможности обратить мой мозг в питательное желе для себя?
Щекотный шелестящий звук был ответным смехом вожака. Надо же, не подозревал, что они обладают хоть зачатком чувства юмора.
— Нет, человек. Но ты выглядишь как тот, кто достаточно отчаянно чего-то желает и готов использовать любую возможность, чтобы получить вожделенное. Поэтому и предлагаю тебе пропустить взаимное прощупывание и перейти к сразу к делу, — тон стал жестче, если это можно сказать о том, как воспринимался голос в моей голове.
— Я никуда не тороплюсь, вожак, — отрезал я и даже потянулся, расправляя уставшие после сражения мышцы.
— Нет, конечно не торопишься. Потому что просто сгораешь от нетерпения, — парировал монстр, издав нечто аналогичное человеческому насмешливому фырканью. — Чего ты хочешь?
— Ну, раз ты так проницателен, то рискни догадаться сам, — с барского плеча предложил я.
Хаотичные изменения облика мааскохии стали стремительней, приобретя почти гипнотический пульсирующий ритм, и некоторое время мы снова в упор рассматривали друг друга, а его попытки вторгнуться в моё сознание усилились. Но я с холодной ухмылкой жестко пресек их, поймав отзвук злости и разочарования вожака.
— Боюсь, я не могу дать тебе того, чего ты хочешь, человек с двойной душой, — наконец снова зашелестел он.
— Жаль, значит ты бесполезен, и мне остается только прикончить тебя, — безжалостно ответил я.
— Нельзя дать то, что и так есть, человек. Нельзя освободить от самого себя, — я едва скрыл удивление от его слов.
— Оттягиваешь момент наступления неминуемого, пытаясь накормить меня туманными фразами? Надеешься вызвать мое любопытство? Напрасно, вожак, на меня цыганский гипноз не действует, — презрительно отмахнулся я.
— В том, что я сказал тебе, нет ничего туманного, человек, — легкое раздражение было весьма достоверным. — Я в самом деле не могу освободить тебя от оков, удерживающих тебя здесь, просто потому что их нет на самом деле. Единственный, кто лишает тебя свободы — это ты сам и вера в то, что есть силы извне, способные сковать тебя. Но их нет. Твоя тюрьма — это твое же сознание, в котором она существует непреодолимой преградой. Тебе солгали те, чьим словам ты привык доверять без малейших сомнений. И до тех пор, пока ты веришь в то, что границы есть — они так и останутся непроницаемыми для тебя. Тут нет никакой магии. Её вообще не существует. Только искусная игра чужим разумом. Уж поверь тому, кто наделен врожденной способностью создавать подобные стены в чужом сознании.
Сказать, что в тот момент сердце совершило тошнотворный кульбит, было не сказать ничего. Обладая способностью делать ментальные установки и внушения, я прекрасно знал, о чем он говорит. Но это просто было невозможно! Дракон бы ни за что не позволил никому вмешаться в мой разум и установить там блоки. Чушь какая-то… Должно быть ею. Я в этом просто уверен, но острая игла сомнения, проскользнув между ребрами, уже впилась в сердце.
— Ты ожидаешь, что я тебе поверю? Никто не смог бы вмешаться в мое сознание! Это магия чистой воды! Поэтому кончай морочить мне голову и или помоги мне снять оковы или готовься сдохнуть прямо сейчас, — не сдержавшись, прорычал я.
— Твое право не верить, конечно, человек с двойной душой. И я не говорил, что кто-то влез в твою голову. Ты это сделал сам, а
