Инь vs Янь. Книга 2. - Галина Валентиновна Чередий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хрен тебе! Руки жмут друзьям, а не тем, кто припирает к стенке! — я демонстративно обхватила себя, запихивая ладони под собственные подмышки для наглядности.
— Возможно, со временем ты изменишь свой взгляд, — вид у Романа был слишком довольный. Аж до тошноты.
Но я в этот раз промолчала и только подумала, что мнение я поменяю вряд ли, зато есть все шансы, что найду выход. Уж становиться послушной шахматной фигурой в чужой игре я однозначно не собираюсь.
16
Рамзин.
Первые несколько дней все, что я чувствовал, это онемение и безразличие. Все эмоции покинули меня той ночью пока, я буйствовал, и словно выгорели, забрав с собой все краски и ощущения. Не осталось ничего кроме желчной горечи. Она пропитала все вокруг, отравляя вдыхаемый воздух и постоянно оседая тяжестью на легких так, словно я дышал каменной пылью. Я больше не звал дракона, да и это было бы бессмысленно. Он совершенно закрылся от меня. Как будто отгородился толстенным бронированным стеклом. Присутствовал и явно наблюдал за мной, но от него не приходило ни малейшего знака, эмоции или обычной в нашем общении картинки. Наверное, я должен был чувствовать себя слегка осиротевшим от этого после стольких лет, проведенных в таком тесном симбиозе с ним, но ничего подобного не было. Что такое потеря какого-то призрачного зверя, когда женщина, которая, оказывается, значила для меня все, с легкостью предала меня и забыла. Жила себе и получала удовольствие от жизни, пока я считал дни и часы до того момента, пока ее увижу. Как, будь она проклята, я докатился до такого? Конечно, я мог бы себя попробовать утешить тем, что ее принудили, сломили, насильно заставили вынашивать ребенка от кого-то из братьев. Хотя, если учесть, сколько гнева и осуждения вызвало то, что она могла забеременеть от меня, не представляю, чтобы это было одобрено. А значит, это чушь и отговорки, и нет для нее никаких оправданий и смягчающих вину факторов. Почему я не озадачивался тем, чтобы вникнуть и вызубрить все многочисленные правила и законы Ордена? Просто большинство из них не представлялось хоть сколько-то важными и имеющими значение лично для меня. К тому же казалось, что для этого у меня будет еще чертова пропасть времени, и сейчас есть более важные дела. Устранение конкретных прорывов, выслеживание и истребление рассеявшейся нечисти, даже бизнес… Кому нужны какие-то нудные закостенелые правила на пожелтевшей хрупкой бумаге в наш век высоких технологий? Я упивался мощью и силой, полученными от дракона, и спешил жить, пока не пресытился, как остальные, оставляя изучение старины на потом.
Да и какое значения имеет это все против того факта, что я видел собственными глазами? Яна не выглядела нисколько сломленной или смирившейся с судьбой. Это была та самая дерзкая, неуправляемая и агрессивно-сексуальная женщина, которая вынесла мои мозги начисто, если уж я сподобился настолько потерять из-за нее голову. Но сейчас надо было посмотреть правде в глаза. Хрен с ним с драконом, его мотивов выбрать ее своей Единственной мне не понять, наверное, никогда. Но я-то почему буквально ухнул в нее с головой с самого начала? Разве не видел, кто она такая? Видел, еще как! Безбашенная, распущенная, эгоистичная гулящая девка, живущая только в своё удовольствие, плюющая на мнение и чувства окружающих. Алкоголь, наркота, вечные гулянки, случайные партнеры. Да с чего я вообще вцепился в нее мертвой хваткой, желая до исступления подмять под себя, присвоить и угробить каждого, кто стоит слишком близко, с кем она говорит по своей воле, кому даже слегка улыбнется уголком своего грешного рта? Решил, что смогу исправить, стать тем единственным, ради кого она пожелает исправиться? С чего бы это? Вроде период наивности и несбыточных фантазий я оставил далеко позади. Откуда же такой рецидив тупости? Или это просто моя самонадеянность сыграла со мной злую шутку, дав твердую уверенность, что смогу из испорченной и зацикленной только на себе девки сделать преданную и любящую женщину, для которой я буду центром мироздания. Ну что же, нужно признать, что ни черта из этого не вышло. Потому что стоило мне только исчезнуть с горизонта, и она с легкостью приняла другого. Приспособилась к новой ситуации и не похоже, чтобы она ее угнетала. Яна выглядит все такой же прекрасной и довольной жизнью, нисколько не опечаленной моим отсутствием, тогда как я тут подыхал от тоски по ней. А она не только с легкостью приспособилась к новой ситуации, но и позволила себя обрюхатить кому-то из братьев. Раздвигала под ним ноги и стонала в голос, позволяя увидеть своё наслаждение, от чего все нутро мужика сворачивает стальным узлом от желания видеть это все время, постоянно, только тебе одному… Шлюха! Подлая тварь, которой все равно, где и с кем получать свою долю кайфа! Но с другой стороны… а чего я ожидал? Я ведь тоже удерживал ее насильно, давил и пытался согнуть под себя. Надеялся, что те случайные искры, пойманные в ее коротких взглядах, что этот трепет от близости, от которой душа звенела, обоюдный? Да, надеялся. Думал, что за всеми ее резкими и грубыми словами, за демонстративным игнором скрывается новорожденное чувство, такое же, что прорастает во мне, но показать которое не дает ее гордость и упрямство? Да, думал. Слабоумный, озабоченный идиот! А не было ничего этого, точнее, было, но только у тебя. А всего остального мне так отчаянно хотелось, что придумал и дорисовал.
Отвращение от постепенного осознания истинного положения вещей, как смертельный яд, по каплям проникало в мою кровь. И я взращивал, лелеял его старательно и даже маниакально эти первые после нашей неожиданной встречи дни. Наращивал концентрацию, повышал дозу, словно сам был конченным наркоманом, в надежде, что, когда оно достигнет нужной крепости, я испытаю облегчение, освобожусь от своей зависимости от Яны. Вытравлю ее из себя презрением как кислотой. Ведь нельзя же испытывать жгучее отвращение к человеку и одновременно желать до одурения, до потери здравого смысла. Это просто противоестественно, ненормально.
Но оказалось, что можно. Можно давиться, как отравой, картинами того, как она отдается другому, и по-прежнему подыхать от нестерпимого желания вернуть, отобрать, оказаться на его месте. Видеть как наяву и бредить во сне
