Беды развода и пути их преодоления. В помощь родителям и консультантам по вопросам воспитания. - Гельмут Фигдор

Во-первых, следует помнить, что психологического воздействия такого закона самого по себе еще недостаточно, чтобы в каждом отдельном случае на долгое время защитить отношения ребенка с обоими родителями. Чтобы осуществить задачи закона на практике, необходима дополнительная консультация, а в некоторых случаях и терапия родителей и (или) детей.

Во-вторых, нельзя забывать, что в травматическом воздействии разлуки родителей на развитие ребенка решающую роль играет не только обрыв его отношений с отцом. Если отношения все же продолжаются, очень много зависит от того, как ребенок их воспринимает. Родителям и их детям необходимо оказать компетентную профессиональную помощь и в этом вопросе.

В-третьих, при всей позитивной оценке совместного права на воспитание нельзя забывать, что и после создания закона вопросы о праве на воспитание не отпадут сами по себе. Для того чтобы судебные или экспертные решения действительно защищали интересы ребенка, в спорных случаях необходимо подумать о взаимодействии суда и консультационного пункта, что дало бы возможность «отвести»[149] предстоящий судебный процесс в русло консультации.

В-четвертых, нельзя исключать возможности оказания на родителей известного давления (в отношении психотерапии и консультации). Конечно, из этических соображений я отклоняю (как Baloff и др.) принудительную консультацию, предписанную законом. Но нарекания и «угрозы» судьи, беседы адвоката и так далее все же открывают большие возможности использования консультации родителями. Это должно вдохновить судью на заключение соответствующего соглашения с разводящимися родителями уже в ранней стадии процесса. Можно выразиться так: не обязательно, чтобы родители сами искали дорогу в консультацию, достаточно, если они не станут сопротивляться предложению ее использовать.

В-пятых, следует, тем не менее, иметь в виду, что в случаях предписанной консультации нельзя стопроцентно гарантировать ее успех. То есть консультант (в широком смысле) может постараться «пробудить» родительскую ответственность (которой способствуют судебное решение и социальные условия), но это получается не всегда. В некоторых случаях бывает и так, что совместное право на воспитание и совместная забота о ребенке не приносят тех результатов, какие хотелось бы видеть[150].

В-шестых, «консультация» или «профессиональная помощь» нетождественны «медиации»! Консультативные пункты должны заботиться также и о пополнении собственной методики. В этом вопросе психоаналитически-педагогическая консультация для разведенных родителей, ориентирующаяся на воспитательные будни, обладает неисчерпаемым потенциалом.

В-седьмых, в отношении учреждения консультации в широком смысле можно легко увидеть, что существующие сегодня психосоциальные возможности далеко не достаточны. Это действительно для всех стран, независимо от относительных различий в состоянии юридического права.

В-восьмых, следует настоятельно указать на то, что общественные возможности этим не исчерпываются. Причина столь тяжелого преодоления развода детьми (а значит, что многие из них остаются травмированными на долгие годы) заключается в положении современной общественной политики во многих странах[151].

Из всех мероприятий, призванных смягчить страдания «детей разводов» и открыть им новые возможности развития, утверждение нового закона, безусловно, самое дешевое. Параграфы недороги, и это как раз в то время, когда бюджетная политика почти маниакально вступает на место общественно-политических мышления и действия. Следует остерегаться, как бы борьба за совместное право на воспитание не была использована в качестве политического фигового листка, то есть как если бы с введением закона политика уже выполнила свой долг по отношению к детям.

Мы знаем, что одного лишь принятия закона о праве на воспитание недостаточно для разрешения всех проблем родителей и детей, появляющихся в ходе развода. В одних случаях требуется юридическая поддержка, в других – срочно рекомендуется внесудебное регулирование конфликта («медиация»), в третьих – психоаналитически-педагогическая или терапевтическая помощь (для всей семьи или отдельно для детей и для каждого из родителей). Часто лучшим средством для детей становятся «структурированные» социально-педагогические группы. Для родителей может быть полезной любая поддержка, в том числе участие в работе группы самопознания или психоаналитически-педагогическая консультация.

Было бы неплохо учредить своего рода «диагностический пункт», куда посылались бы все, кто нуждается в помощи, для определения – на основе дифференцированной диагностической «индикации», – какой вид помощи целесообразен именно в данном случае. К сожалению, в настоящее время такой процесс неосуществим, минимум по трем причинам.

Во-первых, у нас недостаточно кадров для осуществления такой работы.

Во-вторых, диагноз, индикация и консультация не позволяют так просто себя разделить. Часто определение диагноза происходит в ходе длительной консультативной работы.

В-третьих, – теоретически это очень важная причина – как правило, человек находит дорогу к получению профессиональной помощи чаще всего довольно случайно, но во всех этих случаях огромную роль играет такой важный феномен, как доверие. Доверие, которое человек, нуждающийся в помощи, часто совершенно неожиданно испытывает к определенной персоне, что и позволяет ему, наконец, раскрыться и жадно принимать советы.

Может случиться и такое, что семья попадает к медиатору, хотя на самом деле она нуждается в семейно-терапевтической помощи. Бывает, что семья сидит у семейного терапевта, когда данный отец и данная мать могут разрешить свои обоюдные проблемы только в личном психоаналитически-педагогическом контакте, или консультант обнаруживает, что в данном случае речь идет о разъяснении ряда юридических вопросов, и т. д. Но если данные родители (дети) находятся здесь, потому что они (по каким бы то ни было причинам) испытывают доверие именно к этому консультанту или терапевту, к этому консультационному пункту и к этому адвокату, то следует подумать о том, что нельзя сейчас просто так отослать их к другому специалисту без риска разрушить их доверие, что может привести к тому, что они вообще откажутся от любой помощи.

Но это только один из примеров для демонстрации того значения, которое я придаю доверию в данном деле. Если родителям удается преодолеть первую ступень, следующая может оказаться для них уже гораздо менее трудной. В большинстве случаев бывает так, что доверие зарождается вовсе не в контакте с данным специалистом, а в контакте с теми людьми (и прежде всего с друзьями, обладающими определенным характером или стоящими на определенных позициях), которые пользуются заслуженным авторитетом. Это может быть учитель, воспитатель детского сада, врач, адвокат, живущий по соседству, священник, работник профсоюза, милая медсестра, педагог, читавший в детском саду доклад о подготовке детей к школе, и т. д. В девяноста процентах случаев первая персона, к которой человек обращается за помощью, оказывается не тем именно специалистом, который необходим в данном случае. И эта персона, вежливо выслушав тебя, говорит: «Дорогой (дорогая)!.. Я понимаю, как это для вас тяжело. Но, к сожалению, я не тот, кто может вам помочь. Скажите, вы уже были в консультационном пункте? Спросите там-то или посмотрите в телефонной книге...» В ответ можно услышать следующее: «Да, я уже об этом думал(а). Извините и спасибо за совет». И шанс, к сожалению, утерян! Поскольку заключался он как раз в том, что в определенный счастливый момент человек почувствовал личное обаяние другого и поверил, что тот особенно хорошо понимает его страдание, что и придало ему мужества попросить о помощи. Все факторы в такой момент объединяются в одну силу, позволяющую человеку раскрыться и довериться другому. Уже после первого отказа эта констелляция распадается, и на место доверия и надежды вступают разочарование и недоверие, а место страдания занимает отрицание такового, проекция вины и т. д. Испытанное в какой-то момент мужество снова освобождает место страху и чувству стыда.

Можно ли этого избежать? Конечно, воспитательница не может так сразу занять место психотерапевта или адвоката только потому, что эта мать, этот отец или этот ребенок испытали к ней доверие! Но она может так долго и заинтересованно выслушивать собеседника, пока предварительное доверие не разовьется в действительное доверие, то есть пока не завяжутся определенные отношения, которые позволят дать совет, а точнее, пока человек не будет в состоянии этот совет принять. И если тогда такая «доверенная» персона предложит обратиться в консультационный пункт, к адвокату и тому подобное и если она еще скажет, что поговорит с господином (госпожой) Икс и нужно будет лишь позвонить, то шансы, что человек получит именно ту помощь, в которой так нуждается, возрастут.