Самая страшная книга 2024 - Тихонов Дмитрий

Наши…

Он увидел, что у части «наших» есть копья, у одного – подобие шипастой булавы, другие сжимают складные ножи. Увидел, как двое ублюдков схватили брыкающуюся Олесю, а третий вырвал у нее покрасневшую от крика Пелагею.

Руслан бросился на Оскара, но откуда-то прилетел оглушающий удар, и он тут же рухнул снова. Подкравшийся со спины рыжий юнец неторопливо покачивал, словно кистенем, завязанной узлом штаниной, которую оттягивал невидимый груз. Руслан попытался подняться, но в боку будто граната взорвалась. Блондин наступил ему ногой на шею, наклонился и схватил за волосы:

– Поздравляю. Ты первый, кого я не смог вырубить. Тем хуже для тебя, братец.

– С-сука! Я тебя…

– Не дергайся.

Руслан почувствовал, как его обыскивают, и забрыкал ногами, но получил удар по печени. Где-то сбоку закричала Олеся. Его схватили за руки и выкрутили так, что плечи хрустнули и красноватая пелена возникла перед глазами. Когда она рассеялась, Руслан увидел, что сразу несколько «наших» потрошат их рюкзаки, не церемонясь и расшвыривая вещи.

Одновременно с этим ему до боли стянули запястья. Веревка врезалась в кожу.

– Нас искать будут! – выкрикнула Олеся, руки которой связали за спиной разорванной футболкой. – Я блогер!

Худой как жердь мужик закрывал орущей Пелагее рот ладонью, а она кусалась и визжала еще громче.

– Хотел бы я, чтоб они попытались, – усмехнулся Оскар, и тут же его лицо исказилось. – Да заткните ее, блин. Голова уже раскалывается.

– Не трожь ее, мразь!.. – пропыхтел Руслан и харкнул кровью. Глаза застилал пот, сердце колотилось в самой глотке, и он едва мог нормально дышать и шевелиться: стянули веревкой и щиколотки.

Жердь затолкал малышке в рот тряпку.

Олеся извернулась и ударила ногой в пах одного из нападавших и попыталась укусить другого. Но от удара в живот согнулась, хватая ртом воздух.

Руслан зарычал и почувствовал, что вот-вот и он порвет эти сраные веревки.

– По лицу только не бейте ее, – сказал блондин. Он размеренным шагом подошел к Олесе, улыбаясь и сально разглядывая ее, потирая промежность. – Да уж, давно таких цыпочек не заносило. Альбинка разве что, ух… Сиськи у нее были даже покруче твоих. Но зато жопа плоская. Эй, Русь! Замечал же, что если у телки сиськи большие, то жопа сто проц отстой? И наоборот. А уж если и жопа, и сиськи на месте, тогда лицо лошадиное какое-нить. Ну у твоей прям все такое… прикольное. – Он погладил Олесин зад, а она плюнула ему в лицо.

Он утер слюну кистью и дал Олесе пощечину. Несильную, но у нее мотнулась голова. Потом вытащил раскладной нож и поднес к ее горлу:

– Такую красоточку не грех и приберечь на подольше. Если будешь послушной девочкой, то я подумаю над этим вопросиком. – Оскар погладил ее грудь, а следом разрезал блузку и сорвал лифчик. – Ого! Парни, ну вы видите? Охренеть… Русь, ты как вообще ее сцапал?

«Наши» захохотали, засвистели, а Оскар тем временем поглядывал на Руслана, подмигивал и стаскивал с Олеси джинсовые шортики вместе с трусиками. Олеся завопила:

– Что вы творите?! Да люди вы или нет? Вы… вы… Так нельзя!

– Побереги голос, зайка, – посоветовал Оскар, потирая теперь уже приличных размеров выпуклость на шортах. – Он тебе еще пригодится.

Дылда, который до сих пор держал Пелагею, не давая ей выплюнуть тряпку, снял с девочки панамку и закрыл малютке лицо.

Руслан глядел на голые бедра жены. На родинку. На небольшой кустик, который она оставила по его просьбе.

Он завыл, разрывая веревки на руках, схватил ближайшую к нему ногу и вгрызся в нее зубами. Он рычал, и вгрызался, и слышал, как вопит этот ублюдок.

Рыжий юнец размахнулся кистенем, и для Руслана наступила темнота.

Отдаленные звуки бултыхались в липком, мутном мареве.

Руслан не мог разлепить глаза, в черепе перекатывался металлический шарик. Перегрелся на солнце и упал в обморок. Иначе почему так тошнит? Не иначе, тепловой удар…

Когда он попробовал пошевелиться, искра осознания забрезжила в разуме.

Он услышал ритмичные влажные шлепки, голоса, смех. В груди возникла сосущая ледяная пустота. Хотелось пить. И душно было, и жарко до одури. Тело как вареное, голова гудела, как чан, по которому колотят железякой.

Руслан задрожал и заплакал. Почему они? Почему именно они? Если бы в другой день… если бы быстрее двигалась очередь на границе… ничего бы не случилось. Они бы уже были на пути назад. Просто ехали бы домой, и Пелагея спала бы в обнимку с Олесей…

Шлепки участились и ускорились, потом прекратились.

– Следующий! – скомандовал Оскар. – Эх, хороша сучка. Все-таки я же говорю, главное – уметь брать все от ситуации. Ну, попал ты, допустим, в какое-то вонючее безвременье. Так что же, ложись и помирай? Нет, это не наш метод. Русланчик, ты, никак, в себя пришел? Сопли там пускаешь? Дайте ему воды, этому бойцу.

В рот ему ткнулась пластиковая бутылка, ударила горлышком по зубам. Он закашлялся. В горло полилась вода, теплая и гнилая на вкус. Подошел блондин, поправляя штаны, присел рядом прямо на землю, жуя банан.

– Думаешь, я какой-то монстр? Да что ты вообще знаешь, Руслан…

Руслан поднял голову. Четверо ублюдков распластали Олесю на горе старых чемоданов, и еще один пристраивался промеж разведенных бедер, остальные возбужденно толпились вокруг, ожидая своей очереди.

– Я ведь был совсем как ты сначала. Весь такой правильный.

– Я убью тебя… – прошипел Руслан. – Все равно убью.

Оскар не удостоил его ответом.

– В этой гребаной бутылке есть две большие проблемы, и первую ты очень быстро понял. Здесь нечего есть. Туристы ходят почти пустые, вот как вы. Раз в месяц залетит какая птица. Однажды, в позапрошлом году, что ли, забрела корова – то-то был праздник… – Он отшвырнул кожуру, вытер пальцы о штанины. – Вода вся вонючая, из белка – максимум кузнечики, дождевые черви, а то и просто рогоз приходится жрать. Как думаешь, как скоро в таком разе ты сам начинаешь посматривать на прочих бедолаг? Особенно если они даже по-свойски не базарят. Впрочем, азиаты не очень вкусные. Жилистые какие-то, суховатые. Европейцы – совсем другое дело.

Руслан сосредоточился на веревках, стараясь не обращать внимания на влажные шлепки, хотя внутри все кипело. Еще немного, и удастся выпростать запястье…

– Вторая проблема, – продолжал Оскар, наблюдая за возней у мусорной кучи, – здесь невероятно скучно. Ты просто представить себе не можешь… Бесконечно долгие дни, без заката и рассвета, одни и те же камыши, дорога, арка. Ты проводишь здесь день, неделю, месяц… если доживешь. Если принял решение выжить любой ценой. А иногда…

Неожиданно он схватил пленника за волосы, склонившись над ним, и, глядя в его пронзительно-голубые глаза, Руслан с содроганием понял, что Оскар совершенно безумен.

– А иногда ты проводишь здесь годы, – свистящим шепотом проговорил блондин. – И очень скоро перестаешь ощущать себя человеком… – Он выпрямился и гаркнул: – Подать сюда малую!

– Прошу, нет! – взмолилась Олеся. Она была уже полностью голая, потная, грязная. Разбухшие соски, царапины на плечах и животе, на бедрах, засосы на шее. Волосы свалялись паклями, запылились, от косметики осталась только размазанная вокруг глаз тушь. – Не трогайте ее.

– Тогда ты будешь посговорчивее, а? Будешь стонать? Может, и отсосешь мне перед муженьком?

Олеся закивала. Руслан напряг предплечья, сжимая кулаки за спиной, но веревки держали крепко. Все его усилия освободиться оказались напрасными.

– Только без приколов. Давай, я знаю, что рот у тебя рабочий. Сразу видать. Только если укусишь… Я тогда с твоего муженька кожу живьем сдирать буду.

Руслан опустил голову и закрыл глаза.

– Нет, так не пойдет. Смотри!

– Не буду… – прохрипел он.

– Будешь, сука. Еще как будешь.

И Руслан смотрел.

Когда все закончилось, Оскар довольно потянулся. Подошел к Жерди, мягко перехватил у него застывшую, будто кукла, Пелагею.

– Сегодня гуляем, ребята! Тащите мамашу в будуар, она ваша. Только не убивайте.