Судьба разведчика: Книга воспоминаний - Виктор Грушко

Насколько это было возможно, начальник разведки обедал в общей столовой вместе со своими первыми заместителями ровно в половине второго. Это позволяло попутно поговорить о текущих делах. Если он выезжал в Центр или принимал кого-то, то неизменно звонил и предупреждал нас, чтобы не ждали. Раз в неделю, как правило в субботу вечером, он любил ходить в баню там же, в Ясенево. Иногда мы составляли ему компанию.

Сильной чертой Крючкова было стремление общаться не только с подчиненными ему руководящими работниками, но и с другими офицерами, независимо от звания, занимавшимися интересными оперативными делами. Многим из них он помог сделать карьеру. Ко всем без исключения он обращался только на «вы», держался ровно и стремился никого не приближать к себе. С 1972 года и по сегодняшний день, хотя мы многое прошли и пережили вместе, я ни разу не слышал от Крючкова «ты».

Он ни с кем в разведке не поддерживал близких личных отношений. Хотя наши дачи находились рядом, мы никогда не бывали друг у друга. Может быть, это было связано с постоянным перенапряжением на работе и желанием просто-напросто отдохнуть и побыть без посторонних в кругу семьи. Крючков не ходил на юбилеи и частные празднования служебных назначений и награждений, но не забывал поздравить виновника торжества. Он придавал большое значение тому, чтобы быть ровным во взаимоотношениях и не допускать слухов о наличии «любимчиков» и связанных с этим обид. «Когда выйдем на пенсию, будем встречаться с вами в неформальной обстановке», — сказал он одному из приглашавших его на банкет.

Семья самоотверженно поддерживала Крючкова в его тяжелой работе. Когда Владимир Александрович после августовских событий 1991 года был арестован, его супруга Екатерина Петровна смело выступила по телевидению, заявив, что служение Отечеству всегда было для него главным и она даже в мыслях не может допустить каких-либо своекорыстных или противозаконных действий с его стороны.

Она была совершенно права. Так же как и Андропов, к тому же имея высшее юридическое образование, Крючков был убежденным сторонником соблюдения правовых норм властями и гражданами страны. Это проявилось и во время драматических событий августа 1991 года.

В течение 20 с лишним лет нашего знакомства я не уставал удивляться огромной силе интеллекта Крючкова, его качествам лидера, способности находить общий язык с подчиненными, широте кругозора и глубине знаний. Хорошо зная механизм принятия решений в нашей стране, он добился резкого повышения оперативности обработки и доведения до соответствующих инстанций нужной информации.

После всех отставок в августе 1991 года в прессе пытались бросить тень на Крючкова, утверждая, что якобы по его инициативе информация наверх шла «приукрашенной». Такая критика не имеет под собой никаких оснований. То, что он лично уделял много внимания отработке документов, это верно. Он умел сам и требовал от других четко и недвусмысленно излагать факты, давать их глубокий анализ, делать прогнозы и вносить предложения. Ни разу мне не приходилось сталкиваться со случаями направления тенденциозной или приглаженной информации. Напротив, когда в стране стала нарастать критика политики Горбачева, а ряд лиц из его окружения продолжали заниматься славословием, мы сообщали Президенту неприкрытую правду.

О феноменальной памяти Крючкова ходили легенды. Всем, кому приходилось работать с ним, довелось убедиться в этом его редком качестве. Он помнил людей и их высказывания. Он мог полностью запомнить продолжительную беседу на венгерском языке наедине с Кадаром и через некоторое время детально воспроизвести ее на русском со всеми малейшими нюансами. Это не могло не вызывать глубокого почтения у «асов пера» из разведки. Бывали случаи, когда заместители Крючкова и руководители подразделений докладывали ему наиболее деликатные секретные документы лично, минуя секретариат. Иногда он оставлял такие документы на некоторое время у себя. Но работа с закрытыми материалами накладывает большую ответственность, за их сохранность требуется периодически отчитываться, независимо от того, на каком уровне это происходит. К счастью, Крючков, ознакомившись с бумагами, всегда все помнил и без труда безошибочно мог в огромной пачке находившихся на докладе или в работе бумаг отыскать требуемое. Хорошее качество для руководителя.

Престиж Крючкова рос, и еще в разведке, в 1986 году, его избрали в ЦК партии. Год спустя статус начальника ПГУ был повышен до заместителя председателя КГБ. В самом начале 1988 года Крючкову присвоили воинское звание генерала армии. А в октябре 1988 года он стал председателем КГБ и вскоре был избран членом Политбюро ЦК КПСС. Чебриков перешел на работу в ЦК КПСС.

Таким образом, Крючков вошел в состав высшего руководства страны, которое встало перед фактом нарастания в обществе кризисных явлений. О его роли в августовских событиях 1991 года я расскажу позже, сейчас же несколько слов о В. Бакатине. Если Андропов, Чебриков и Крючков укрепляли КГБ и повышали его эффективность в защите государственных интересов страны, то Бакатин фактически сразу взял линию на его разрушение.

Я познакомился с Бакатиным в бытность его министром внутренних дел и должен признать, что ко мне он отнесся уважительно и корректно. Однако, по утверждению руководящих работников МВД, к подчинённым ему профессионалам, которые в течение многих лет добросовестно выполняли свой долг, он позволял себе относиться по-другому, допускал унизительные и несправедливые оскорбления, обвинения в консерватизме и заскорузлости и, наконец, подсиживания и угрозы, чистки и протекционизм. Стиль руководства не всегда имеет определяющее значение для результата работы. Авторитарные руководители тоже могут добиться успеха. Просто он, играя в политику, плохо выполнял свои обязанности.

Особенно отчетливо отсутствие государственного ума и подхода проявилось тогда, когда Бакатин по своей инициативе, без согласования с законодательными органами Советского Союза, вывел из союзно-республиканского ведения органы внутренних дел Прибалтийских республик, переподчинив их местным властям, лишив тем самым Центр возможности оперативно управлять этими важными органами. То же самое он предпринял в отношении Закавказских республик, хотя и более завуалированно. Нет необходимости говорить о том, что сотрудники органов внутренних дел решительно протестовали против таких действий. Бакатин оправдывал свои решения веяниями демократизации, но тут даже Горбачев пришел в ярость и лишил Бакатина его поста, правда оставив ему место в Президентском совете.

В августе 1991 года в результате известных событий его назначили на пост председателя КГБ СССР, на котором он пробыл вплоть до роспуска Союза, то есть менее четырех месяцев. В своей книге «Избавление от КГБ» он не скрывает, что своей главной целью считал разрушение сложившейся системы органов госбезопасности.

Главное, что сделал Бакатин на посту председателя КГБ, так это необоснованное расчленение Комитета на ряд самостоятельных ведомств, что привело к снижению эффективности их работы. Бесчисленные реорганизации вытолкнули из рядов органов безопасности массу талантливых контрразведчиков и разведчиков. В развале системы взаимодействия и координации работы спецслужб, складывавшейся десятилетиями, Бакатин преуспел.

Одним из наиболее одиозных шагов за короткое время его председательства была выдача, со ссылкой на горбачевское «новое мышление», современной техники съема информации в посольстве США американским властям. Формально он «прикрылся», написав Горбачеву записку на этот счет и получив столь же формальную резолюцию согласовать выдачу с Министерством иностранных дел СССР, где в тот период заправлял очень похожий на него по своему стилю работы Б. Панкин. Санкции на передачу такой важной информации Бакатин не имел, да и никто, строго говоря, не вправе был дать ее, даже Президент.

Последовавшие затем жалкие оправдания Бакатина, что якобы наши системы устарели, не соответствуют действительности. Мне доподлинно известно, что эти системы съема информации были выдающимся достижением наших ученых и американские специалисты не в состоянии были их обнаружить и разгадать принципы функционирования. Ссылки на козни КГБ по отношению к благородным американцам также не выдерживают никакой критики. Я лично видел множество изощренных технических средств американских спецслужб, с огромным трудом обнаруженных и извлеченных из зданий советского посольства в Вашингтоне и представительства СССР при ООН в Нью-Йорке. Мы демонстрировали эти устройства народным депутатам СССР, для чего специально приглашали их в КГБ. Подчеркивавшийся Бакатиным расчет на ответные шаги с американской стороны в духе «нового политического мышления» трудно объяснить простой наивностью. Американцы были вне себя от радости, получив подобный подарок. Разумеется, делать что-то в ответ они не собирались и никогда бы на это не пошли.