Жених, найди мне жениха (СИ) - Ячменева Алена

31. Не жалейте, девки, убогих!

Вирилий затащил тело Алека в башню. Оля с детьми бежали за ним, а я еле тащилась позади. И если тетя все охала и ахала, выспрашивая у мужа, что делать и как быть, дети были напуганы, то я смотрела на безвольно висящие ноги парня, которые бились о каждую ступеньку, и боролась со слезами и головокружением. Не знаю, чем именно была вызвана моя всепоглощающая скорбь — тем, что смерть человека — это всегда угнетающе или тем, то умер парень, ставший мне небезразличным — но чувствовала я себя ужасно и с каждым шагом слабела. Правда, до того, как услышала:

— Может, в печь положим и огонь разведем? — предложила Оля, отчего у меня волосы на голове не встали дыбом только благодаря своей длине и немаленькому весу. — Или ты на него дыхнешь пару раз?

Я поспешно вошла следом за ними в комнату, готовая, если надо драться лишь бы тело Алека не сожгли таким зверским способом у меня на глазах. Но Вирилий направлялся не к печи, а к кровати, на которой все эти дни спала я.

— Можно, конечно, попробовать, но вряд ли поможет, — всерьез ответил мужчина, хотя я ожидала от него возмущения на слова жены.

— Вы с ума сошли! — возмутилась я, подлетая к кровати и вставая на защиту парня. — Не будем мы его сжигать! Ты же сам сказал, что он еще жив! — возмутилась я, резко переходя на «ты» при обращении к Дракону.

— Я и не отказываюсь от своих слов.

— Вася, не переживай! — вмешалась Оля. — Мы так Тему с девчонками часто лечим. Виря на них пару раз с разных сторон дыхнет, они покрутятся в огне и все — здоровые! Может, и на Алеке попробовать?

— Нет! — возмутилась я, представив себе как тело парня загорается у меня на глазах, и мне стало дурно. Оля хотела что-то возразить, но Вирилий остановил ее жестом.

— Чудовище, это не поможет в этот раз. Погас его внутренний Огонь, и внешнему его не разжечь снова.

— Но что тогда делать? — растеряно спросила девушка.

— Переоденем и будем ждать, — серьезно ответил мужчина, подходя к своему вещевому шкафу и доставая оттуда штаны и рубашку. — Выйдете, — попросил он.

Оля вытащила меня и детей из комнаты, хоть я и упиралась, все еще опасаясь, что Вирилий использует метод лечения, который предложила его жена. Но когда я вошла, в Алеке ничего кроме одежды не изменилось: он был все такой же бледный, не дышащий и безжизненный. Даже рана на голове не кровоточила.

Вирилий заявил, что теперь не остается ничего кроме ожидания. И начались мучительные минуты, а затем часы, нашего блуждания вокруг кровати парня. Днем, пока солнце не село, Оля повела упирающихся детей на улицу, а мы с Вирилием остались караулить Алека. При этом Дракон снова задремал, а я заняла выжидательную позицию на стуле около кровати парня.

Я смотрела на его умиротворенное лицо с синими губами и никак не могла понять, что именно к нему чувствую. Злость, которая бушевала во мне еще утром, исчезла, ее заменили скорбь и отчаяние. Я готова была простить ему всю его ложь, недоговорки и обман лишь бы он открыл глаза, лишь бы задышал. Для этого я даже была готова поверить в местные сказки. И, пока никто не видел, поцеловала парня пару раз для верности, а в его руку сунула прядь своих волос. Но чуда не произошло, поцелуй вышел холодными, а локон выпал из безвольной руки сразу же.

Когда стемнело, в башню вернулась Оля с детьми, заставив нас с Вирилием встрепенуться. На тот момент мои слезы уже высохли, потому что рыдать пять часов к ряду у меня просто-напросто не хватило сил, и я, измученная ожиданием и одновременно бессмысленной надеждой и отчаянием, сидела около парня и держала его за ледяную руку, которая даже не согревалась от моего тепла.

— Ну что? Так и не дышит? — спросил Дракон, подойдя ко мне. Я удрученно покачала головой. Он нахмурился и отозвал жену в сторону. Мне пришлось напрячь слух, чтобы услышать их еле слышное перешептывание. — Если он до утра не оживет, то мне придется лететь к его семье, чтобы они его забрали и похоронили. Его Искру тоже придется передать им. Надеюсь, хотя бы этим их умаслить за смерть Алексия на нашей земле.

— Что будет с Васей? — спросила Оля обеспокоено.

— Скорее всего она достанется по наследству одному из его родственников, — ответил Вирилий, а у меня от ужаса, что я кому-то перейду «по наследству», в ушах зашумело, и я с силой сжала ладонь Алека.

— Слышал! — прошипела я ему на ухо. — Ты мне даже после смерти гадишь, убогий! Я достанусь одному из твоих дядьев! А ты меня защищать обещал от всяких паршивых женихов и людоедов! Ничего до ума довести не можешь, оболтус! — возмущалась я злым шепотом, вновь утирая слезы.

Гнев мой имел намного большую силу нежели поцелуй. Потому что после него Алек глубоко, рвано и словно из последних сил вздохнул, заставив меня вздрогнуть и вскочить со стула. Не часто передо мной оживали мертвецы.

— В чем дело? — тут же подскочил к нам Вирилий.

— Он вздохнул, — обвинительно заявила я, стирая слезы со щек. — Я видела, как он вздохнул!

Вирилий склонился над парнем, проверяя дыхание, и покачал головой, потому что Алек вновь замер, словно статуя.

— Тебе показалось, — покачал он головой, с жалостью глянув на меня. — Он не дышит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но я же видела! — возмутилась я, отталкивая мужчину в сторону, и сама склоняясь над телом.

Ни дыхания, ни пульса так и не было.

Но в то, что я видела, верить не перестала. Это приободрило меня и сподвигло на то, чтобы поведать Алеку историю о том, как Вася становится женой его дяди и у них появляются маленькие Дракончики. Сначала бред моего отчаявшегося мозга никак не действовал, но на моменте шикарной «свадьбы» Алек снова рвано вздохнул, а я, прижимающая пальцы к его запястью, уловила пульс. По мере продолжения рассказа Алек сначала редко также вздыхал, а к трем часам ночи его дыхание полностью восстановилось.

Оля с детьми, да и Вирилий, к этому моменту уже спали, поэтому мне не с кем было поделиться живительной магией собственного рассказа, и я, изнемогая от усталости, прилегла на край кровати Алека, под его теплеющий с каждой минутой бок.

Я лежала смотрела на его розовеющие щеки, поднимающуюся грудную клетку, на повязку, которая окрашивалась в красный от того, что сердце снова начало качать кровь, и не могла поверить в то, что это действительно происходит на моих глазах. Люди так просто не оживают! Я была в этом уверена и этот факт одновременно пугал и радовал меня. Пугал, потому что это означало то, о чем твердили все вокруг, а радовал, потому что парень скоро проснется, и я смогу рассказать ему все, что думаю о нем и его поступках.

Но сейчас он спал, а я на него смотрела и никак не могла насмотреться, не понимая, когда он стал для меня важным, нужным и, возможно, даже родным. Я вспоминала мелкие, незначительные моменты, которые, как оказалось, привязали меня к нему не хуже долгих лет, проведенных с бабулей.

Как он дрался с Богданом и расстраивался, когда я его не похвалила, наш спор в машине о любви, его привычка доедать за мной и покупать мне «сладенькое», его задирание собаки, его бег с осиным гнездом в руках, мое беспокойство за его жизнь после…

Я нахмурилась, припомнив тот день, когда его ужалили осы. Тогда в нашу комнату в гостинице пришла женщина, травница. И, конечно, в первую очередь она стала осматривать своего пациента, снимая с него рубаху. Меня выставили за дверь, но я успела заметить одну странность…

Моя рука, прежде чем я успела обдумать правильность своего поступка, легла на живот парня и сжала ткань рубахи. Повернувшись назад и проверив, никто ли меня-извращенку не видит, я потянула руку вверх, вытягивая заправленную рубаху из-за пояса штанов. Живот, живот, живот, грудь. Я на всякий случай привстала, чтобы рассмотреть его тело лучше, но того, что искала, так и не нашла.

У парня не была пупка!

Пара кубиков пресса, которые сейчас меня волновали мало, и никакого пупка! От шока я настолько осмелела, что даже не постеснялась отодвинуть ремень штанов в поисках того, что есть у каждого человека. Но у Алека его не было!