Инспектор и бабочка - Виктория Платова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет.
– Не быть тебе самым главным полицейским инспектором во всей вселенной, – Субисаррета так и не смог понять, действительно ли ангел не обратил внимания на время или интуитивно решил что-то скрыть. – Ну да ладно, это шутка… А теперь скажи, зачем ты забралась в номер потом?
– Потом?
– Когда все ушли и там уже висели желтые ленты.
– Я искала кошку, ты ведь знаешь.
– Я знаю, что кошки в номере не было. Ты соврала.
Глаза Лали снова темнеют, теперь еще сильнее, чем в предыдущий раз, они почти черные. И снова Субисаррету охватывает паника в предчувствии насекомого шуршания и звериного рыка. Как часто она прибегает к таким звуковым эффектам, как длинен список пострадавших от них?..
– У тебя кровь, – неожиданно сообщает Лали.
– Кровь?
– Кровь в ухе.
– Ты меня разыгрываешь, что ли?
– Нет.
Инспектор непроизвольно прикасается к мочке правого уха и ощущает что-то липкое под пальцами. Так и есть – кровь, или, скорее, сукровица; почти такая же темная, как и пятна на форменной рубашке Виктора Варади. Только выглядит посвежее. Ничего сверхъестественного в самой крови нет, тем более что в силу профессии Субисаррета сталкивался с ней чаще, чем кто-либо другой. Но та кровь, с которой он имел дело, всегда имела внятное объяснение: это убийство. Или – это тяжкие телесные повреждения. В детстве кровь сопутствовала расквашенному носу, стесанной коленке, порезу бутылочным стеклом. Еще можно было порезаться ножом, куском жести, даже бумагой. Кошачьи царапины и укусы комаров тоже сопровождались выделением некоторого количества крови из организма. Вот только кровь никогда не выманишь из-под кожи просто так, для этого нужен повод: болезнь, неосторожное обращение с опасными предметами, несчастный случай. Никаких поводов Икер Субисаррета до сих пор не давал – у него все в порядке с давлением, он не поднимался из глубин Атлантики, не ковырял в ухе гвоздями, тогда откуда эта сукровица?
Что с ним не так?
Или не так с девчонкой? Это больше соответствует истине.
– Погоди! – Лали легко вскакивает с кресла, берет из пачки салфеток, лежащих на столе, одну и подходит к Икеру. – Я сейчас вытру.
– Я сам, – упирается Субисаррета.
– Не спорь.
Вместе с бумажным шорохом в ушную раковину инспектора проникают совсем другие звуки: что-то отдаленно напоминающее стук дождевых капель по листве. И дождь этот совсем не холодный, он не имеет ничего общего с осенней автостоянкой в Ируне.
Он – теплый.
В бормотание дождя вплетаются шорохи и потрескивания; далекие крики, похожие на птичьи. Но теперь крики не пугают Икера, да и во всей звуковой гамме чудится покой и умиротворение.
– Если бы я соврала, – шепчет ему на ухо девчонка, – ты бы никогда об этом не узнал.
– Все тайное становится явным. Рано или поздно.
– Если захочет. И если мои кошки не захотят, чтобы их видели – их и не увидят.
Покою и умиротворению Субисарреты разом приходит конец. Видеопленка с камеры, установленной в холле «Пунта Монпас», подтверждает сказанное девчонкой: ориенталы сидели рядом с Виктором, а он их даже не заметил. Поведение четвероногих ничуть не лучше, чем история с окном в квартире Виктора, во всяком случае, имеет под собой ту же зыбкую мистическую почву. И главная задача Субисарреты – не провалиться в нее, а постараться выбраться на более-менее твердый грунт.
Всему должно быть рациональное объяснение, и рано или поздно инспектор его получит.
– Забавный у тебя свитер, детка. А кто такая Мафальда?
– Одна смешная девочка, – ангел улыбается и тычет пальцем в рисованное лицо. – Я люблю истории про нее.
– И что это за истории?
– Они тоже смешные. У меня есть сто книжек про Мафальду.
– Целых сто?
– Ага. Мо покупает их мне. И Иса. Такие большие книжки с рисунками.
– Комиксы? – осеняет Субисаррету.
– Комиксы, да. Ты любишь комиксы?
– Ну, я не особенный фанат, но кое-что мне нравится. Например, приключения частного детектива Блексэда. Слыхала про такого?
– Нет. А частный детектив – это все равно что полицейский инспектор?
– Не совсем. Инспектор никогда не нарушает закон, а частный детектив может его и обойти. Если это нужно в интересах правосудия.
– И сделать то, что обычно не делает инспектор? То, что запрещено?
Субисаррета на секунду задумывается, а потом произносит:
– В некотором смысле – да.
– Тогда я была бы самым главным частным детективом во всей вселенной!
Интересный поворот в разговоре. Интересный еще и потому, что Субисаррета уверен: как раз здесь девчонка не лжет. Опекаемая не в меру любящими людьми, она и впрямь слишком многое себе позволяет. И уверена в собственной безнаказанности, и чувствует превосходство над всеми остальными. Кроме того, инспектора не покидает странное чувство, что Лали прикидывается. Выдает себя не за ту, кем является на самом деле. Сходные чувства он испытывал и при общении с горничной Лаурой, сейчас же все сложнее. Ангел ведет себя как и положено вести восьмилетней девочке, и разговоры у нее соответствующие, но иногда в них возникают второй и третий смыслы. Подтексты, которые может вложить в ту или иную реплику только взрослый человек.
Взрослый, умный и очень осторожный.
Как бы ни старался Субисаррета, – он узнает не больше, чем ему (по мнению девчонки) положено знать. Это раздражает и восхищает одновременно, он не знает никого, кто обладал бы столь изощренной техникой манипуляций.
– Одно маленькое «но», детка. Обходить закон можно только в интересах справедливости. Если все легальные методы исчерпаны и ничего другого не остается.
– Это скучно, – кривит губы ангел.
– Скажу тебе по секрету, что в справедливости, как и в законе, нет ничего веселого.
– Тогда зачем они нужны?.. Когда львицы загнали беднягу слона, это было справедливо?
– Не знаю. Наверное, нет.
– Ты рассуждаешь как слон. Но если бы они его не убили, им нечем было бы кормить своих детей, маленьких львов. И они бы умерли от голода. Это было бы справедливо? – ангел делает ударение на слове «это».
– У животных и человека разные понятия о справедливости. Если, конечно, не принимать во внимание твоих кошек. Твои кошки особенные, да?
– Особенные, – подтверждает Лали. – Когда сами захотят. А когда не хотят – они просто кошки.
– Частный детектив Блексэд – тоже кошка. Вернее, кот.
– А я думала, он похож на тебя.
– К сожалению.
– К сожалению, потому что ты не кот? Или потому, что ты не можешь обойти закон?
– Потому что он всякий раз докапывается до истины. А в реальной жизни… с реальными полицейскими инспекторами… такое случается далеко не всегда.
– Я хочу книжку про твоего детектива.
– Ты можешь попросить… э-э… Мо. Или Исмаэля. Они тебе купят. Ну, или я могу тебе ее подарить.
– Правда?
– У меня в багажнике лежат целых три истории про Блексэда. Новехонькие, с пылу с жару.
– И ты отдашь мне все три?
– Почему нет?
– Здорово! А я подарю тебе Мафальду.
– Заметано. Кстати, я знаю еще одного любителя таких книжек. Он работает в гостинице, и ему очень нравятся ваши кошки. Можешь угадать, про кого я говорю?
– Всем нравятся наши кошки.
– Но не все делают им подарки.
Ангел морщит лоб, как будто что-то припоминая.
– Только чур не придумывать имя, чтобы я понял: ты угадала, а не ляпнула что-то просто так, – предупреждает Субисаррета.
– Хорошо. А еще ему нравятся мармеладки, да?
– Все верно.
– Тогда его зовут Виктор.
– Молодец! А откуда ты знаешь про мармеладки? Ты знакома с Виктором?
– Про книжки мы не говорили.
– А про что вы говорили?
– Ни про что, – неожиданно замыкается девчонка.
– Но ты же сама сказала: «Про книжки мы не говорили». Значит, говорили о чем-то другом. Правильно? Может, вы говорили о ваших кошках?
– Он только сказал, что у него была такая же кошка когда-то.
– И все?
– Да.
– Это было вчера?
– Нет.
– День назад? Два?
– Наверное.
– А где вы разговаривали?
– Там, где он сидит за стойкой. Я ждала Мо, и она очень быстро пришла. Он успел только сказать про кошек. Спросил, можно ли их навестить. Но так и не пришел.
– А он общался с Мо? Может быть, с Исмаэлем или с кем-нибудь еще? С Хлеем, например?
– Не знаю.
– Надеюсь, вы уже все успели выяснить? – за спиной Субисарреты раздается голос Дарлинг. Так неожиданно, что инспектор вздрагивает.
– В общих чертах…
– Ты оставишь нас ненадолго, дорогая? – это не вопрос и не просьба: приказ. В последний момент русская смягчает его необходимым дополнением, способным заинтересовать любознательную маленькую девочку. – Исмаэль кормит чаек, и ему без тебя скучно. И чайкам тоже.