Ближе - Родерик Гордон

Он успел расстрелять половину обоймы, когда сзади ему на затылок обрушился удар и кто-то ловко выдернул пистолет у него из рук.

Зато безжалостный свет больше не ослеплял…

— Спокойно! Главное, не паниковать! — уговаривала себя Эллиот.

Она сдерживала себя, стараясь не кинуться в слепом ужасе наутёк. Лай и завывания собак становились всё громче, и ей совсем не хотелось вылететь прямо им навстречу или нарваться на засаду Граничников. Слишком многое ещё надо было сделать. Она не собиралась идти прямо к пирамиде, для начала ей предстояли ещё два важных мероприятия…

Она остановилась как вкопанная, услышав характерный треск выстрелов.

— Пистолет Уилла… Уилл стреляет?!

Она судорожно прикидывала, действительно ли это стреляет Уилл или у стигийцев есть похожее оружие.

Как это может быть Уилл, если они с доктором Берроузом уже схвачены? И кто вообще тогда может стрелять?

Чтобы оценить ситуацию, ей нужно было подобраться к тому месту поближе. Но как это сделать, учитывая, сколько стигийцев разбрелось по лесу? Эллиот задумчиво посмотрела наверх, на раскидистую крону ближайшего дерева.

— Деревья! — Она торопливо полезла вверх по шершавому стволу.

Через некоторое время она остановилась и стала передвигаться параллельно земле, ловко перепрыгивая с ветки на ветку и держа курс на пирамиду. Идея была отличная — даже ищейки стигийцев, с их тонким обонянием, не смогли бы учуять её на таком расстоянии от земли.

Удачно ухватившись за ветку особенно раскидистого дерева, она снова полезла наверх и лезла до тех пор, пока в лицо ей не ударили солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву. Эллиот то и дело натыкалась на громадных ярких бабочек размером с книгу и толстых ящериц, увлечённо поедавших спелые плоды.

На одной из веток она столкнулась с существом, заросшим густым коричневым мехом. Три блестящих глаза растерянно блеснули, медленно приоткрылся рот — хозяин ветки был удивлён и испуган не меньше, чем незваная гостья. Доктор Берроуз наверняка классифицировал бы пушистика как одну из разновидностей ленивца — у зверя были мощные когти-крючья, и от Эллиот он пустился удирать с тяжеловесной медлительной грацией…

Хотя меньше всего Эллиот была расположена к изучению окружающего мира, она все же не могла не признать, что здесь, наверху, жизнь бьёт ключом, и то, что они встречали внизу, у подножия деревьев, — лишь малая часть всей громадной экосистемы этого удивительного мира.

Ещё минут через двадцать непрерывного карабканья наверх она оказалась на такой высоте, что могла окинуть взглядом практически все джунгли. Усевшись на ветке, прислонившись спиной к стволу, Эллиот навела оптический прицел своей винтовки на пирамиду.

То, что она увидела, очень ей не понравилось.

Уилл пришёл в себя и обнаружил, что стоит на ногах. Его поддерживали двое Граничников.

— Привет, лу-у-у-у-узер! — насмешливо пропела Ребекка-один, остановившись прямо перед ним.

— Папа… — Голос у него прерывался.

— Папа жив-здоров. — Стигийка сопроводила свои слова небрежным кивком. Уилл попытался сфокусировать взгляд: насколько он мог видеть, Граничники отвели отца на вершину пирамиды.

Голова дико болела после удара, солнце сильно пекло открытые руки и плечи… Он опустил голову и с удивлением посмотрел на себя.

— Я решила, что ты захочешь понежиться в тёплых лучах, — фыркнула стигийка. — Бледность в этом сезоне не в моде. Вчерашний день.

Уилл чувствовал, как горит кожа — Ребекка отлично знала, что у него нет естественной защиты от ультрафиолета.

— Ты… маленькая дрянь!

— Точно! — согласилась она. — Но я обещаю, что скоро вырасту в Большую Дрянь. Как раз к тому времени, когда мы с тобой покончим. Знаешь, когда ты всадил в меня пулю, было чертовски больно.

Тон, которым она произнесла последние слова, вызвал у Уилла дрожь во всём теле. Он лучше кого бы то ни было знал, насколько она мстительна. Наверняка она придумала для него нечто ужасное… Как бы там ни было, он не хотел показывать ей, как испуган.

— Скука. Скука, скука, скука… — протянул он презрительно, нарочито зевая.

Она проигнорировала его неуклюжее притворство.

— Уилл, думаю, ты знаешь, что стигийцы придерживаются старинных принципов. — Ребекка сделала реверанс, и он сразу вспомнил, как в Хайфилде она часами занималась балетной растяжкой в саду. — Мы, знаешь ли, по-прежнему верим во все эти «око за око, зуб за зуб» и прочую чепуху.

Она громко и прерывисто вздохнула, словно с трудом сдерживая удовольствие.

— О чём это ты болтаешь? — Он безуспешно пытался высвободить руки из мёртвого захвата Граничников.

— Я просто предупреждаю тебя, чтобы ты не сильно удивлялся тому, что я собираюсь с тобой сделать.

— Я уже говорил, мне скучно тебя слушать.

— Кокси, ползи-ка сюда! — резко окликнула она кого-то, а затем обворожительно улыбнулась Уиллу.

Он увидел того, кто появился из-за плеча Ребекки. Он помнил это уродливое, бугристое лицо и глаза без зрачков.

— Том Кокс?!

— Так точно! — скрежетнул знакомый хохоток.

Том Кокс двинулся к Уиллу, помахивая острым серпом прямо перед обнажённым животом мальчика. Острие свистнуло и рассекло кожу.

Рана была неглубокой и, скорее всего, не опасной, но боль обжигала. Уилл закричал, и дыхание у него на мгновение прервалось.

— Это просто дегустация, милый братец! — улыбнулась Ребекка-один. — Проба пера. Чтоб ты представлял, что именно тебя ждёт. Больно? Надеюсь, да. А теперь представь: такая же боль, только в миллион раз сильнее. Я её испытала по твоей милости.

Пот струился по лицу Уилла. Граничники держали крепко.

— Ты… ты… — Он так и не смог договорить: слишком сильна была переполнявшая его ненависть, поэтому он просто плюнул в лицо своей бывшей сестре.

— Живчик какой! — хихикнул Том Кокс, слизывая узким языком кровь Уилла с лезвия серпа. Алая кровь сверкнула на его уродливых чёрных губах. — Хочешь, отрежу ему язык за такие шалости?

Ребекка спокойно стёрла плевок Уилла рукавом и заметила:

— Возможно, позже. Сначала нам надо с ним поговорить.

Она махнула рукой сестре, чтобы та привела доктора Берроуза.

— Уилл, ты весь в крови! Что они сделали с тобой? — всполошился доктор, когда его подвели к сыну.

В отличие от Уилла, его не держали, но Ребекка-два целилась в доктора из пистолета.

Уилл увидел, что отец по-прежнему прижимает к груди свой драгоценный дневник, словно вся его жизнь зависит именно от этого. Он устало вздохнул: