Почему не гаснут советские «звёзды» - Федор Раззаков

Все эти поступки актрисы вызвали скрытое, а то и явное осуждение её коллег, которые полагали, что столь тесное «хождение во власть» есть проявление исключительно меркантильных интересов с её стороны. Дескать, таким образом она пытается упрочить своё ведущее положение в искусстве, заручившись для этого поддержкой сильных мира сего. Может, и есть доля истины в этих умозаключениях, однако всего лишь доля. Другая правда состояла в том, что Артмане добилась славы собственным трудом, поскольку талант человеку никакой властью свыше не даётся. Он или есть, или его нет. У Артмане было высокое дарование, что и сделало её поистине всенародно любимой актрисой.

Что же касается особых отношений актрисы с советской властью, то и здесь всё было закономерно. Вспомним, что в буржуазной Латвии Артмане, будучи дочерью батраков, никогда бы не смогла стать тем, кем она стала при Советах. Так что благодарить советскую власть ей было за что, и служение народной власти Артмане не считала для себя чем-то аморальным. Так обязан был поступать любой честный человек, который прекрасно понимал влияние этой власти на свою собственную судьбу. Такая позиция была куда честнее, чем позиция тех, кто получал из рук от этой власти все мыслимые награды, а за глаза её проклинал.

Между тем новую волну популярности Артмане пережила в 1978 году, когда на телевизионные экраны вышел новый фильм с её участием — «Театр» режиссёра Яниса Стрейча (по одноимённому роману С. Моэма). Актриса сыграла в нём приму театра Джулию Ламберт, которая до самозабвения любит свою профессию, но при этом ведёт двойную жизнь: имеет влиятельного мужа, но заводит себе на стороне молодого красавца любовника. Кстати, многие люди после этого фильма стали проецировать его сюжет на жизнь самой Вии Артмане: дескать, для неё это кино автобиографическое. Особенно много разговоров на этот счёт было в Латвии, где многие знали о том, что личная жизнь актрисы далека от идеальной. Периодически маленькую республику будоражили слухи о скандалах, происходивших в семье Артмане. И эти слухи имели под собой реальную основу.

Дело в том, что муж актрисы Артур Димитрис в последние годы много пил и на этой почве позволял себе, мягко говоря, некрасивые поступки: устраивал дома шумные разборки, иногда даже поднимал руку на жену. Его неоднократно предупреждали, чтобы он вёл себя прилично (напомню, что Артмане в 1971–1976 годах была кандидатом в члены ЦК КП Латвии, депутатом Верховного Совета республики, а также возглавляла Союз театральных деятелей Латвии и была членом Советского комитета защиты мира), но Димитрис не относился к тем людям, которые умеют держать данное ими слово. В итоге эти скандалы то затухали, то возникали снова.

На этой почве заметно изменился характер и у сына актрисы — Каспера. В середине 70-х он связался с дурной компанией, стал, как отец, выпивать, а потом и вовсе увлёкся наркотиками. В итоге всё это могло закончиться для парня весьма печально, не прими сама Артмане экстренных мер, для того чтобы вытянуть сына из трясины. Однажды его задержали и посадили в одиночку, чтобы он понял, наконец, что шутить с ним никто не собирается. Как ни странно, но после этой «посадки» Каспер и в самом деле взялся за ум. Более того, он и отцу заявил, что если тот ещё раз поднимет руку на мать, то дело будет иметь лично с ним.

Тем временем в 1985 году к власти в СССР пришёл М. Горбачёв, началась перестройка. При его активной поддержке спустя год новые руководители в советском кинематографе взяли курс на постепенный отказ от социалистического реализма. Внедряемый ими «реализм» достаточно быстро сменил ориентиры в искусстве — с оптимизма на пессимизм. В народе такого рода искусство метко прозвали «чернушным». Естественно, в таких условиях в первую очередь оказались ненужными именно те творцы, талант которых нёс в себе оптимистическое начало. К таким людям относилась и Вия Артмане. Кроме этого, новые властители припомнили ей её «брежневское» прошлое: все её звания, работу в партии и т.д.

В итоге во второй половине 80-х Артмане была фактически вытеснена из кинематографа, как и большинство её коллег, кто верой и правдой служил советской власти. Последней работой Вии Артмане стала роль в фильме Валерия Тодоровского с характерным для того времени «чернушным» названием «Катафалк» (1990), где актриса сыграла роль жены престарелого партийного функционера.

После развала СССР, в 1991 году, карьера Артмане в кино прекратилась, и осталась лишь работа в Художественном театре имени Яна Райниса, где она считалась одной из старейших актрис. Правда, и там ролей у неё было немного. А затем, когда новые буржуазные правители взяли курс на размежевание с Россией, у Артмане наступила чёрная полоса в жизни и творчестве.

Началось всё в 1994 году, вскоре после того, как в Латвии был принят закон, согласно которому бывшие жители республики, покинувшие её сразу после установления советской власти, имели право получить обратно свою собственность. В итоге у Артмане была отобрана её рижская квартира, в которой она прожила почти 30 лет. Причём актрису больше всего поразил не сам факт отъёма у неё жилплощади, сколько отношение к ней новых правителей. Когда она пыталась найти у них защиту, те прямым текстом говорили ей, что она должна «убираться к русским коммунистам». И это говорилось по адресу той, которая на протяжении долгих лет была гордостью Латвии не только в пределах республики, но и далеко за её рубежами. Другое дело, что для новых правителей страны она никогда не могла стать близкой: ведь она была для них батрачкой, которая сменила прежнюю, буржуазную элиту. Теперь потомки той элиты брали реванш.

В те годы Артмане продолжала играть в Художественном театре имени Я. Райниса, но обстановка в театре для неё заметно осложнилась — руководство откровенно стало выдавливать её из труппы. И это накануне 50-летия её пребывания там. От всех этих переживаний у Артмане случилось подряд два инсульта. И только чудо врачей спасло её тогда от смерти.

После лечения актриса вновь вернулась на сцену. Но поскольку последствия болезни всё равно давали о себе знать, Артмане всё-таки пришлось покинуть труппу и уйти на пенсию. С этого момента латвийское искусство, по сути, забыло о ней. Её фильмы советской поры оказались под запретом на латвийском ТВ, а в печатных СМИ её имя практически не упоминалось. Что неудивительно, поскольку Артмане не пошла по проторённой дорожке многих своих коллег — таких же, как она, бывших советских кумиров, которые в новых условиях легко отреклись от своих прежних идеалов и принялись на чём свет стоит ругать прежнюю власть. Например, популярный некогда литовский актёр Донатас Банионис, который в советские годы был обласкан не менее, чем Артмане (член КПСС с 1960 года, народный артист СССР с 1974 года, депутат Верховного Совета СССР 9-го созыва и т.д.), теперь в своих интервью заявлял: «В Литве все были просто счастливы, когда пришли немцы. Перед самой войной были страшные аресты, депортации. У меня на глазах в грузовики заталкивали семьи с маленькими детьми и в товарных вагонах отправляли неизвестно куда. В театре мы все мечтали, чтобы пришли немцы, боялись, что вывезут всех, всю Литву… 80% людей ликовали, но потом увидели, что всё то же самое. Но не хуже, чем большевизм. После войны Литва была вновь оккупирована…»

Между тем во времена пресловутой «большевистской оккупации» Литва превратилась в индустриальную республику, общий объём промышленной продукции которой в сравнении с годами буржуазной власти увеличился в 56 раз. Одних театров в небольшой по территории Литве (население её на момент распада СССР составляло чуть больше 3,5 млн. человек) функционировало одиннадцать, причём один из них — Паневежский — долгие годы возглавлял (и возглавляет до сих пор) именно Д. Банионис.

Ничего подобного про прежнюю власть Вия Артмане никогда не говорила. Она и здесь оказалась выше и благороднее остальных своих коллег. За что ей, конечно же, стоит воздать особую хвалу. Именно поэтому в России её имя по-прежнему очень популярно. Здесь до сих пор на телевидении можно увидеть её старые фильмы, а СМИ периодически печатали интервью с ней. В 2000 году Артмане даже снялась в российском кино: сыграла главную роль в телесериале про сыщика Настю Каменскую. Это была её последняя большая роль в кино.

Последние годы жизни Артмане прожила в своём загородном доме под Ригой. Там она вела достаточно уединённый образ жизни. Рядом с нею были её дети: сын Каспер служил настоятелем деревенской церкви, а дочь работала художницей.

Вия Артмане прожила долгую и интересную жизнь. В творческой среде за сильный характер и красоту коллеги прозвали её «королевой». Между тем таких королев в советском искусстве было много, но Вия Артмане принадлежала к числу тех немногих, кто сумел добиться этого звания, стартовав буквально из самых низов. Из батрачек — в королевы.