Ничто не вечно - Сидни Шелдон

Пейдж устремила на него изумленный взгляд:

– О чем вы говорите? Это, наверное, какая-то ошибка.

– О, здесь нет никакой ошибки. Мистер Кронин оставил вам миллион долларов.

Ошеломленная Пейдж рухнула в кресло. Она вспомнила слова Кронина: «Вы должны поехать в Европу. Сделайте мне одолжение. Поезжайте в Париж… остановитесь в отеле «Крийон», пообедайте у «Максима», закажите большой, толстый бифштекс и бутылку шампанского. И я хочу, чтобы, когда вы будете есть бифштекс и пить шампанское, вы вспомнили обо мне».

– Вам надо просто поставить вот здесь свою подпись, мы сами займемся всеми необходимыми формальностями.

Пейдж подняла на него взгляд.

– Я… я не знаю, что сказать. Я… у него же есть семья.

– В соответствии с завещанием семье причитается остаток состояния, это не слишком большая сумма.

– Я не могу принять эти деньги, – пробормотала Пейдж.

Пелам удивленно посмотрел на нее:

– Почему?

У Пейдж не было ответа. Джон Кронин захотел, чтобы его деньги достались ей.

– Я не знаю. Это… как-то неэтично. Ведь он был моим пациентом.

– Что ж, тогда я оставляю вам чек. Вы сами решите, что с ним делать. Подпишите вот здесь.

Пейдж машинально поставила свою подпись.

– До свидания, доктор.

Пейдж посмотрела вслед адвокату, думая о Джоне Кронине.

Новость о наследстве, полученном Пейдж, моментально облетела всю больницу, хотя она и надеялась до поры до времени сохранить все в тайне, так как пока не решила, что делать с деньгами. «Это состояние не принадлежит мне, – твердила себе Пейдж. – Ведь у Джона Кронина есть семья».

События последних дней совершенно выбили Пейдж из колеи. Ей было очень трудно снова вернуться к работе, но она не могла оставить своих пациентов. На утро у нее была назначена операция. В коридоре ее поджидал Артур Кейн. Они не разговаривали друг с другом с тех пор, как Кейн удалил не ту почку. И хотя у Пейдж не было доказательств, но тот случай с порезанными покрышками напугал ее.

– Привет, Пейдж. Давайте забудем прошлые обиды. Что вы на это скажете?

Пейдж пожала плечами.

– Хорошо.

– Действительно Кен Мэллори совершил это ужасное преступление? – спросил Кейн.

– Да.

Кейн как-то лукаво посмотрел на нее.

– Вы можете представить себе, чтобы врач добровольно убил человека? Это просто ужасно, не так ли?

– Да.

– Кстати, примите мои поздравления. Я слышал, что вы теперь миллионерша.

– Я не понимаю…

– Пейдж, у меня есть два билета в театр на сегодняшний вечер. Мы могли бы сходить вместе.

– Спасибо, но у меня уже назначено свидание.

– Предлагаю вам отменить его.

Пейдж удивленно посмотрела на него:

– Простите?

Кейн подвинулся ближе.

– Я распорядился провести вскрытие тела Джона Кронина.

Пейдж почувствовала, как заколотилось сердце.

– И что?

– Он умер не от сердечного приступа. Кто-то ввел ему большую дозу инсулина. Думаю, что этот кто-то не рассчитывал, что будет проведено вскрытие.

У Пейдж внезапно пересохло во рту.

– Вы были возле него, когда он умер, не так ли?

Пейдж замялась.

– Да.

– Я единственный, кто знает об этом и кто может сообщить. – Кейн погладил ее по плечу. – Но мой рот пока на замке. Так как насчет театра вечером?..

Пейдж оттолкнула его.

– Нет!

– Вы понимаете, что делаете?

Пейдж глубоко вздохнула.

– Да. А теперь извините…

И она пошла дальше, а Кейн с каменным лицом смотрел ей вслед. Он повернулся и отправился в кабинет доктора Бенджамина Уоллиса.

Телефонный звонок разбудил ее дома в десять утра.

– Ты снова не послушалась меня.

Это был тот же самый скрипучий голос. Чтобы исказить его, человек говорил шепотом, с придыханием, но на этот раз Пейдж сразу узнала этот отвратительный голос. «Боже мой, – подумала она, – не зря я тогда испугалась».

На следующее утро, когда Пейдж приехала в больницу, ее поджидали двое мужчин.

– Доктор Пейдж Тэйлор?

– Да.

– Вам придется пройти с нами. Вы арестованы по обвинению в убийстве Джона Кронина.

Глава 37

Наступил последний день судебного заседания. К присяжным с заключительной речью обратился представитель защиты Алан Пенн:

– Леди и джентльмены, вы выслушали множество свидетельств компетентности или некомпетентности доктора Тэйлор. Но судья Янг разъяснит вам, что не это является предметом данного судебного разбирательства. Я уверен, что на свидетельство каждого доктора, не одобряющего ее работу, найдутся свидетельства десятка докторов, одобряющих ее. Однако дело не в этом. Пейдж Тэйлор обвиняют в смерти Джона Кронина. Она призналась, что помогла ему умереть. И сделала это потому, что он страдал от невыносимой боли и сам попросил ее об этом. Перед вами случай эйтаназии, которая находит все большее признание по всему миру. В прошлом году Верховный суд штата Калифорния признал право находящихся в здравом рассудке совершеннолетних людей требовать или отказываться от любых форм медицинского лечения. Это право личности, которой предстоит жить или умереть, соглашаться или отказываться от лечения. – Пенн вгляделся в лица присяжных. – Эйтаназия – это акт сострадания, милосердия, и я с уверенностью могу заявить, что в тех или иных формах она имеет место в больницах всего мира. Представитель обвинения требует смертного приговора. Не допустите этого. Эйтаназия никогда не влекла за собой смертных приговоров. Шестьдесят три процента американцев считают, что эйтаназию следует узаконить, и в восемнадцати штатах нашей страны она уже узаконена. Весь вопрос заключается в том, имеем ли мы право заставлять беспомощных пациентов жить, испытывая боль, принуждать их жить и страдать. Решение этого вопроса осложнилось нашими значительными успехами в области медицины. Мы доверили уход за пациентами машинам. Но машины не знают милосердия. Если лошадь ломает ногу, то мы пристреливаем ее из жалости. Но человеческое существо мы обрекаем жить в аду. Доктор Тэйлор не принимала решения, когда умереть Джону Кронину. Джон Кронин сам решил это. А доктор Тэйлор, без сомнения, совершила акт милосердия. Она взяла на себя всю ответственность за это. Вы можете быть уверены, что доктор Тэйлор совершенно ничего не знала о деньгах, которые оставил ей Джон Кронин. То, что она совершила, проникнуто исключительно духом сострадания. У Джона Кронина было больное сердце, неоперабельная стадия рака, поразившего все тело и вызывавшего невыносимые страдания. Задайте сами себе всего один вопрос. Захотели бы вы жить в подобных обстоятельствах? Благодарю вас. – Алан Пенн вернулся к своему столу и сел рядом с Пейдж.

Гас Венабл встал и подошел к скамье присяжных.

– Сострадание? Милосердие? – Он взглянул на Пейдж, покачал головой и снова повернулся к присяжным. – Леди и джентльмены, я выступаю в судах уже более двадцати лет и должен сказать, что за все эти годы никогда, никогда не сталкивался с более ясным, хладнокровным, преднамеренным убийством ради наживы.

Бледная и напряженная Пейдж ловила каждое его слово.

– Представитель защиты говорил нам тут об эйтаназии. Но разве то, что совершила доктор Тэйлор, было продиктовано состраданием? Я так не думаю. И сама доктор Тэйлор, и другие свидетели подтвердили, что мистеру Кронину оставалось жить всего несколько дней. Так почему же она не позволила ему прожить эти несколько дней? Наверное, доктор Тэйлор боялась, что миссис Кронин узнает о том, что ее муж изменил завещание, и опротестует его. И в этом плане наиболее примечательно то совпадение, что, сразу же после того как мистер Кронин изменил завещание и оставил доктору Тэйлор миллион долларов, она ввела ему смертельную дозу инсулина и убила его… Неоднократно обличали обвиняемую ее же собственные слова. Она утверждала, что находилась в дружеских отношениях с Джоном Кронином, что он уважал ее. Но вы слышали заявления свидетелей, что он ненавидел доктора Пейдж Тэйлор, называл ее «эта сучка», советовал ей держать подальше от него свои гребаные руки.

Гас Венабл снова взглянул на обвиняемую. На лице Пейдж было написано отчаяние. Он повернулся к присяжным.

– Адвокат покойного свидетельствовал, что доктор Тэйлор сказала по поводу оставленного ей миллиона долларов: «Это неэтично. Он ведь был моим пациентом». Но все же она взяла деньги. Они были нужны ей. У нее дома в ящике стола хранились проспекты туристического агентства. Париж, Лондон, Ривьера! И учтите, что она пошла в туристическое агентство не после того, как получила деньги. О нет. Она уже давно задумала эти путешествия. Ей требовались только деньги и благоприятный случай, что она и нашла в лице Джона Кронина. Беспомощный, умирающий человек, которым она могла манипулировать. Перед ней был человек, по ее же признанию, страдавший от невыносимой боли, агонизирующий. Можете представить себе, как трудно трезво рассуждать, испытывая подобные боли. Мы не знаем, каким образом доктору Тэйлор удалось заставить Джона Кронина изменить свое завещание и сделать ее главной наследницей, лишив при этом средств к существованию любимую семью. Но мы точно знаем, что в ту роковую ночь он вызвал ее к себе. О чем они говорили? Мог он предложить ей миллион долларов за избавление от страданий? Мы должны учитывать и такую возможность. Иначе это просто безжалостное, хладнокровное убийство. Леди и джентльмены, поняли ли вы в ходе этого судебного заседания, кто оказался для обвиняемой самым страшным свидетелем? – Венабл драматическим жестом указал на Пейдж. – Сама обвиняемая! Мы слышали показания о том, как она незаконно сделала переливание крови, а затем подделала документы. И она не отрицает этого факта. Она сказала, что никогда не убивала пациентов, за исключением Джона Кронина, но мы с вами слышали, как уважаемый всеми врач, доктор Баркер, обвинил ее в убийстве пациента. К несчастью, леди и джентльмены, Лоуренс Баркер парализован и не может сегодня присутствовать здесь, чтобы дать показания против обвиняемой. Но позвольте мне напомнить мнение доктора Баркера об обвиняемой. Это свидетельские показания доктора Петерсона о пациенте, которого оперировала доктор Тэйлор.