От тебя поближе - Алина Савельева

от обманчиво-ленивых, опасных движений и сокрушительной харизмы дикого величественного зверя уже сдаюсь.

Меня швыряет в бесконечный полет удовольствия от порочных, жарких губ и горячего языка, то тягуче-медленно скользящего между складок, то коротко ударяющего по горошине, что я уже готова кричать и умолять избавить меня от сладкого напряжения, разрастающегося с сумасшедшей силой.

Но едва я потянула скованные руки, пытаясь прикоснуться к горячей коже волка, как он одним властным движением завел их высоко над моей головой, сжимая одной рукой в цепкий замок.

— Ты наказана! — прорычал Борзый, резко поднимаясь ко мне, сверкнув глазами и накрывая мои губы.

Требовательный и жесткий поцелуй сменялся жадным, но чувственным. Прижав мои скованные руки к матрасу одной рукой, Борзый медленно гладил меня второй, словно оценивал результат моих бесконечных походов в спа, то рычал, то мурчал, спускаясь губами по шее и ниже.

Сам же такой же голодный, трется жесткими, упругими бедрами, горячей головкой задевая клитор, но мучает меня, опускаясь к груди, терзая соски, заставляя меня выгибаться дугой. Его малинки уже звенят от жадных ласк, как одержимый их вылизывает, хрипло рычит на них.

Сопротивляться ему бессмысленно. Я сдаюсь. Навеки его.

Мне жарко под его горячим телом, мучительно жарко от его звериных, страстных, диких ласк и поцелуев, он сам уже как разогретый утюг, обволакивает меня своим жаром, дурманит.

Его каменный стояк аж вибрирует, упираясь в меня. Первый толчок, намеренно медленный, вынуждающий меня саму подаваться вперед. Убедился, зверюга? Меня колотит и внутри все судорожно сжимается, тиская его горячий ствол. Ноги сами собой обхватывают его талию, заставляя проникать резче, глубже.

Сашка хрипло выругался, но рук моих не выпустил, протиснув вторую мне под поясницу, начал двигаться, не выдержав сам своих пыток.

Крепко удерживая меня так, он ворвался на всю длину, совершая пружинистые толчки, порочно и нагло смотрел, как погружается в меня и выходит его член, растягивая узкие стенки, собирая мою влагу.

В его глазах уже десятибалльный шторм, тёмно-серые волны. Снова одичало целует мои губы, толкаясь языком в небо, воруя мои стоны, отдавая свои, хриплые, с шипящим свистом. Вбиваясь быстро, агрессивно, заклеймил меня и снаружи, и внутри.

Окружающий мир провалился в его темную бездну, кажется, я кричала так, что хрустальные звенья в старой люстре дребезжали.

Это безумие — так сходить с ума в его сильных руках, так одержимо ловить его губы, так нетерпеливо прижиматься к его рельефному телу. Кожей считывая его импульсы каждой клеточкой. Он мой личный искуситель, мое наказание и моя неизлечимая болезнь.

— Начнем, — прохрипел мне в губы Борзый, целуя и кусаясь снова.

Что? Начнем? У меня еще пальцы на руках дрожат и тело как мякушка хлеба в воде!

Привстав на колени, он по-хозяйски перевернул меня на живот, вытягивая руки вперед, и, подняв мой зад, от души шлепнул по нему ремнем!

— Обалдел! — шикнула я, дергаясь и извиваясь в тисках его рук.

— Ну да, мне тоже не нравится, — кивнул Борзый и шлепнул ладошкой, расплываясь в довольной ухмылке. — Другое дело, совсем иные ощущения!

Его длинные пальцы снова заскользили между моих ног, ненасытный зверюга! Он мучил меня, заставляя снова как дикая кошка выгибать спину, радуя его трамплином, который он наказывал от души. Сбылась, блин, мечта, отшлепал! Теперь неделю на задницу не сяду!

Его тугая эрекция снова упирается между ног, и я снова едва не вою от желания получить его внутри.

Не знаю, сколько продолжалось это безумие. Снова и снова он доводил меня до исступления, я умоляла его то прекратить пытки, то скорее избавить меня от мучений и разорвать тугой узел горячих спазмов, собирающихся с новой силой.

Волчара все громче рычал, хриплые гортанные стоны вырывались при каждом движении, мне хотелось вцепиться ногтями в его упругую задницу, но засранец так меня и не расстегнул.

Мне казалось, я уже в эйфорической коме, когда почувствовала, как его головка увеличивается во мне, яростными толчками продираясь все глубже.

Быстро раздвинув мои ноги шире, Борзый прижал меня горячим телом, его влажная горячая кожа скользила по моей спине, он снова кусал меня в шею и снова зализывал свои укусы, что-то хрипло шептал мне. Его руки заскользили по моим, и, переплетая пальцы, он сжал их, неожиданно попросив:

— Поцелуй меня, — протискивая голову к моему лицу, сам впился в мои губы.

Его пальцы сжимали мои с каждым толчком все сильнее, пока мы оба не взорвались в сокрушительном оргазме. И, кажется, на какое-то время были где-то не в этой реальности, продолжая целоваться, не в силах оторваться, даже чтобы отдышаться. Даже в душе мы, кажется, только целовались и кайфовали в объятьях друг друга под прохладными струйками воды. Я не могла насмотреться на его серые глаза в пушистых ресницах, довольно разглядывающие свои укусы на мне.

Так и уснула, нежась в его теплых объятьях, в полном блаженстве, совершенно потерянная для всего остального мира.

Мне снилось, что я лежу на красивой зеленой поляне в лесу. Вальяжно переставляя лапы, ко мне подошел черный волк, ткнув влажным носом в щеку.

Я бы погладила его загривок, но меня отвлек Борзый, целующий мой живот и поглаживающий его языком.

Волк тоже лизнул языком мои губы и настойчиво снова ткнулся в щеку. Распахнув глаза, я поняла, что еще только рассвет, а передо мной не волчий нос, а качается эрегированный член Борзого! Ничосе утро! Это типа «поза 69» у нас тема урока с утра пораньше?

Покосившись на сильно занятого мужчину в районе моих бедер, я просто из любопытства уточнила:

— Это мне?

Борзый явно обрадовался, что я проснулась, и, улыбаясь самой соблазнительной из своих улыбок, подтвердил:

— Ага. С днем рождения, Малинка!

Глава 36

Так не хотелось вставать с постели! Голоден как стая волков, но сил немерено! Как будто рядом с моей несносной девчонкой во мне внутренний генератор заводится, обеспечивая энергией сполна.

— А за малого извинялась у него? — целуя следы моей любви на ее нежной шейке, мурчу как кошак от ласки хозяйки.

— Лично! — заверила Малинка, заливаясь смехом от щекотки.

— А за баннеры? — продолжаю дразнить Санечку, лениво отлавливая ее по кровати.

— Тоже наказал. За этот дважды! — ткнув пальцем в несчастного, прячется от меня за подушкой егоза. — У меня все болит от тебя! Я как будто на лошади всю ночь скакала! У тебя там шпага не