Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй!
— Попробуйте еще раз.
Хлоп!!
— Опять.
В конце концов, десять фей камней прекратили существовать, прежде чем я смогла окрасить один, а затем осушить.
— У вас слишком большой объем маны, поэтому вашим домашним заданием будет научиться наиболее точно контролировать использование вашей маны. А теперь, если вам не трудно, превратите их в пыль. — Хиршур положила передо мной осколки всех взорвавшихся фей камней. Я надела браслет усиления на левую руку и начала трогать осколки, заставляя их превращаться в золотую пыль один за другим.
— Профессор Хиршур, как я могу научиться столь точно контролировать свою ману?
— Это вопрос к Фердинанду. У него тоже было чрезмерное количество маны, когда он впервые прибыл в Академию, хотя он изучал сжатие маны, чтобы еще больше увеличить свою манаспособность. Он постоянно повышал плотность своей маны, при этом никак не выражая лицом или поведением, что за ощущения он испытывает; от одного его вида, когда он это все делал, сердце рвалось на куски.
Я вспомнила, как Фердинанд употреблял зелья восстановления, опробовав мой новый метод сжатия маны, и именно тогда я поняла, что на самом деле он совсем не изменился со времен учебы в Академии.
— Фердинанд сейчас такой же маньяк-исследователь, каким был и тогда, — сообщила я Хиршур. — Он и по сей день ведет себя точно так же.
— Я знаю. Он неоднократно говорил, что предпочитает жизнь в Академии жизни в замке, поэтому мне приятно знать, что он все же смог устроиться в Эренфесте, — ответила она с ностальгической улыбкой.
Том 4 Глава 305 История, География и Музыка
После недолгого разговора с Хиршур о её и Фердинанда прошлом, она попросила меня привести в рабочее состояние магические инструменты, которые Фердинанд сделал в студенческие годы. Я, естественно, тут же отказалась. Я не хотела, чтобы она воспринимала меня, как второго Фердинанда.
— А что вам сообщил Фердинанд в письме? — поинтересовалась я. — Похоже, вы знаете многое из того, что держится в тайне…
— Все в Академии знают, что на вас напали в вашем собственном герцогстве и вам пришлось уснуть в юрэ́вэ. Врач, наблюдавший за вашим выздоровлением, предположил, что вы можете не проснуться до зимы, что задержит ваше поступление в Академию. Во время прошлогодней весенней конференции эрцгерцогов Эренфест предоставил записи этого доктора и попросил в отношении вас применить специальный подход.
Дети аристократов должны были поступить в Академию, как только им исполнится десять лет, где они будут учиться до совершеннолетия. Этот процесс был необходим для того, чтобы они были официально признаны в качестве дворян, и для особых случаев применялся специальный подход, который мог быть применен к тем, у кого были весомые смягчающие обстоятельства.
Это позволило бы студенту быть принятым в академию в течение целого года, а не только зимой. Для этого в Академии должен был быть назначен профессор, ответственный за принятие этого студента и эрцгерцог должен был ходатайствовать об этом заранее.
Эти особые условия были наиболее востребованы сразу после гражданской войны, когда послушникам синих жрецов и жриц, вернувшимся в благородное общество, было разрешено поступить в Королевскую академию, чтобы восполнить огромную убыль дворян.
— Что я лично знаю: что Фердинанд ваш опекун; что у вас есть магические инструменты, прикрепленные к телу, которые позволяют вам двигаться; что эти инструменты могут мешать вашим практическим урокам магии, которые меня попросили вести для вас лично; и что у вас изобретательный ум, который, вероятно, придумает какие-то довольно интересные идеи, — объяснила Хиршур.
”Интересные идеи”? Правда? Я ценю, что Фердинанд пытается проявить заботу, но по какой-то причине я никак не могу ощутить к нему искреннюю благодарность.
— Я слышала от многих студентов из Эренфеста, что это благодаря их святой, за последние несколько лет все оценки за письменные уроки так выросли, и даже сам Фердинанд относится к вам с явным одобрением. Считайте, что я с нетерпением жду того, что вы придумаете на втором курсе, когда мы начнем объяснять, как делать магические инструменты.
Мне потребовалось много времени, чтобы научиться более менее точно регулировать подачу своей маны. Когда я наконец вышла из зала, то обнаружила Рихарду и Корнелиуса в соседней комнате ожидания с чрезвычайно озабоченными лицами. Было уже достаточно поздно, чтобы Корнелиус успел закончить свою дневную учебу.
— Это заняло у вас довольно много времени, — сказал он. — Я знаю, что вы вполне способны контролировать свою ману, поэтому я беспокоился, что что-то случилось, — похоже, он, как и Вильфрид, был убежден, что я без каких-либо затруднений должна была сдать экзамен по магии.
Я медленно покачала головой.
— Из-за моих браслетов-усилителей я не могу должным образом контролировать свою ману. — возможно, правильнее было бы сказать, что я еще просто не привыкла к своим новым возможностям в этой области после того, как юрэ́вэ расплавил мои маносгустки, но браслеты уж точно не помогали в этом, а мешали.
— Ах, я и не предполагал, что они будут так мешаться… Наверное, я не придал этому особого значения, поскольку ваши движения столь естественны. Вы говорили с профессором Хиршур о том, как можно решить это затруднение?
— Она сказала, что я просто должна привыкнуть, — ответила я, печально опустив плечи. Выражение лица Корнелиуса из выполняющего свой долг рыцаря-стражника сменилось на заботливого старшего брата, и он утешающе легонько похлопал меня по спине.
— Понятно, давайте вернемся в общежитие.
Итак, мы вернулись в общежитие Эренфеста через дверь с номером тринадцать. Как только мы оказались внутри, к нам подбежала Ангелика, её голубые глаза были полны слез.
— Леди Розмайн, пожалуйста, поручите мне снова охранять вас. Теперь, когда вы здесь, в Академии, у меня есть гораздо больше возможностей защитить вас, но я совсем ничего не делаю из моих прямых обязанностей стража.
