Алмазы Цирцеи - Анна Малышева

Внезапно зверек перестал есть и, повернув мордочку в сторону приоткрытой двери, насторожился. Елена и сама различила на лестнице приближающийся звук шагов – легких, почти неслышных. Она прижала палец к губам и указала Александре на дверь. Та молниеносно метнулась и заперла ее, успев это сделать до того, как шаги достигли площадки. Обе женщины молча ждали – одна у самой двери, другая поодаль, онемев от ужаса. В голове у Елены проносились обрывки спутанных паникой мыслей. «Так глупо… Среди бела дня… Зачем я отпустила Мишу? Неужели со мной может что-то случиться? А во вторник я собиралась ехать к Артему…»

Шаги остановились за дверью, раздался отрывистый стук по ржавому железу, которым та была обита как изнутри, так и снаружи. Женщины не шелохнулись, зато кошка, выгнув спину дугой, открыла рот и издала беззвучное сипение, прижав уши к затылку. Ее зеленые глаза горели недобрым огнем, Елене показалось, что та вот-вот бросится на дверь с когтями. Стук повторился, затем раздалось негромкое скрипение – будто с той стороны скребли чем-то по железу. И наконец тот, кто стоял снаружи, предпринял попытку протолкнуть что-то в замочную скважину.

«Сейчас он откроет дверь… Почему она не кричит?! Ведь внизу люди, скульптор с друзьями, уборщица… Они могли бы нас услышать…» Но Елена и сама не могла издать ни звука, ее сковало какое-то смертное оцепенение, она едва держалась на ногах, губы стали словно чужие. Можно было схватить телефон, позвонить в милицию или набрать номер Михаила, который, быть может, не уехал еще слишком далеко… Но она понимала, что любая помощь придет слишком поздно, а тот, кто пытается проникнуть в мастерскую, будет здесь через минуту.

Но дверь не открылась. В замочной скважине показался тонкий белый штырек, в котором, когда он почти бесшумно упал на пол, Елена запоздало узнала туго свернутый листок бумаги. Снова послышались шаги, на этот раз удаляющиеся. Как только они стихли, женщины бросились в разные стороны, словно по сигналу. Елена метнулась к окну. Вскарабкавшись на ящик, стоявший перед ним, она открыла створку и, высунув голову, попыталась увидеть, кто выйдет из подъезда. Но тщетно – с этой точки просматривалась только противоположная сторона переулка. Прохожих в этот час было немало, и кто из людей, попавших в поле ее зрения, только что покинул дом, а кто просто шел мимо, понять было невозможно.

Александра, в свою очередь, бросилась подбирать и разворачивать записку. Когда Елена, потерпев неудачу, обернулась, женщина стояла, держа обеими руками развернутый помятый листок, вырванный из блокнота, и шевелила губами, словно стремясь заучить его содержимое наизусть. Хозяйка мансарды подняла глаза, и Елена с изумлением увидела светившуюся в них улыбку.

– Кто это был? – хрипло спросила она.

– Он не подписался, как вы понимаете. Но нетрудно догадаться. Или сам наш герой, или тот, кто ему платит. И вернее даже, второй, если учесть то, что мы с вами остались живы. Смотрите, что он написал!

Александра протянула ей записку, и гостья, все еще нетвердо ступая, подошла и прочитала две короткие строчки. «Есть тема для крупного разговора. Договоримся. Не прячьтесь, нужно увидеться». Ни подписи, ни номера телефона. Она вернула записку художнице, все еще торжествующе улыбающейся.

– Чему вы радуетесь?

– Они ничего не нашли, разве непонятно? И думают, что нашла я. О, теперь они побоятся тронуть меня даже пальцем! Если я погибну, у них не останется шансов, а их и так все меньше. Потому что время и пролитая кровь играют против них.

– Сегодня вызывают для составления фоторобота всех служащих отеля, видевших парня, выдававшего себя за фаната, – припомнила Елена.

– А завтра или послезавтра он не сможет нигде показаться, его сразу сцапают. И они это понимают.

– Кто – они? Кого вы подозреваете?

Александра сунула записку в карман куртки и загадочно покачала головой:

– Никого конкретно и всех, кто имел отношение к двум аукционам, версальскому и брюссельскому. Кто-то что-то пронюхал и тоже пошел по следу, который взяла я.

Кошка, словно подтверждая слова хозяйки, протяжно мяукнула и вернулась к миске.

Глава 12

Они расстались в переулке, договорившись созваниваться, как только будет появляться новая информация о деле. Александра передала новообретенной приятельнице ключ от мастерской, поскольку та сама вызвалась заходить через день и оставлять под дверью еду для кошки. Взять бродячего и явно полудикого зверька к себе Елена не решилась, да Александра и не предлагала ей этого. Запереть животное в мансарде обе женщины единогласно сочли слишком жестокой мерой. Кошке предоставили разгуливать на свободе в расчете, что она будет время от времени наведываться к миске.

– Внутрь можете не входить, но ключ на всякий случай возьмите, – на прощание сказала художница. – А знаете, нам с вами пора бы уже перейти на «ты». Как считаешь?

– Давно пора, – согласилась Елена, опуская увесистый ключ в карман пиджака. – Надолго ты уезжаешь? Даже не спрашиваю куда. Лучше уж знать поменьше…

– Почему? – улыбнулась Александра. – Тоже мне, тайна. Еду в Питер. Поживу несколько дней у знакомых, чтобы тут не мелькать. В общем, кошку можно бы и не кормить, не пропадет, сколько времени без меня обходилась… Но у меня сердце будет не на месте, она же беременная. А если вдруг родит под дверью, то…

– Найду в мастерской какой-нибудь ящик и устрою им на площадке дом, – пообещала Елена.

– Точно, не побоишься туда зайти?

– Скоро, кажется, я вообще перестану чего-либо бояться.

Женщины разошлись в разные стороны. Елена поспешила в сторону станции метро, Александра же, выйдя на бульвар, села в подошедший трамвай, идущий в сторону Сретенки. Едва оказавшись в одиночестве, она разом перестала улыбаться. Трамвай, по случаю воскресенья, шел полупустой, легонько позванивая на спусках. Мимо проносились немногочисленные машины, будто окрыленные тем, что бульвары свободны от будничных пробок… Но женщину не радовал ясный солнечный день, блеск пруда, тянущегося за окном, фигурки играющих на лужайках детей… Она сидела у окна, прижав к груди сумку, сдвинув брови, обдумывая все произошедшее. И ее мысли были совсем невеселы.

Записка, полученная сегодня, свидетельствовала не только о неудаче других охотников за панно. Главный ее смысл заключался в том, что они не собирались сдаваться и точно знали, за кем им нужно следить, чтобы достичь цели. Александра не раз оглядывалась. Ее мучило ощущение, что сзади кто-то упорно смотрит ей в затылок. Но в вагоне трамвая кроме нее было всего несколько пассажиров, и никто не обращал внимания на небрежно одетую, усталую женщину, прижимающую к груди испачканную красками брезентовую сумку.

У метро «Чистые Пруды» она вышла и дальше отправилась пешком, продолжая время от времени оглядываться, проверяя, не идет ли кто следом. Окончательно убедившись, что слежки нет, Александра даже почувствовала нечто вроде беспокойства. «На их месте логично было бы установить постоянную слежку за мастерской, и как только я появлюсь, хватать за горло… Неужели они в самом деле рассчитывают со мной договориться? Даже телефона не оставили, ни малейшего намека, кто такие и как с ними связаться! Боятся? Неужели думают, что я вернусь в мастерскую? Какая самонадеянность! Договориться… С курьером не получилось – убили. Панно не было вскрыто, я хорошо осмотрела его в номере. Они даже не понимали, где и как искать, а не зная тайны, можно потратить на это часы. Разве что с помощью рентгена… Несчастная жена актера явно явилась разбираться с Катькой и, на свою беду, попалась убийце под руку… Нелепая смерть. Коридорный погиб только вчера вечером. Значит, он все же не знал настоящего адреса, раз они выходят на меня с предложением. Может, он им продал пустышку. А может, и вообще ничего. Что же им остается? Артист с Катькой отбыли в неизвестном направлении. Катя молодец, сумела уломать этого труса, он-то боялся, что следователь будет в претензии, они же все давали подписки о невыезде из столицы. Ничего, предъявит справку от кардиолога. Пока она сумеет удерживать его за городом, их можно искать сколько угодно. Я хорошо вкрутила ей мозги. Итак, остаюсь только я. Альфа и омега этого дела. Со мной они не расправятся, пока не найдут панно и не узнают его тайну. У них меньше информации, чем у меня, или панно было бы уже вскрыто в номере. Лена считает, что убийца провел там минимум полчаса. Я бы справилась!»

Подойдя к дому на Сретенке, где жила Катя, Александра вошла в подъезд и с удовлетворением убедилась, что сегодня снова дежурит ее знакомая консьержка. Любовь Егоровна, увидев визитершу, явно испугалась. Она вскочила и, делая ненужные жесты, срывающимся голосом сообщила, что Катя уехала, на этот раз на самом деле.

– А я знаю, – ответила Александра, с любопытством следя за ее реакцией. – Я и не к ней, а к вам. Скажите, сюда этим утром никто не заходил, не спрашивал о ней? Например, куда Катя поехала?