Золотой череп. Воронка душ (СИ) - Павел Селеверстов

— Говорят у эльфов кровь другого цвета, — засмеялся бородач. — Вот сейчас и посмотрим. У толстяка, видать, крови много.

— Эй! Мы не хотим неприятностей, — выхватывая саблю, закричал Всебор. — Так что не нарывайтесь, и тогда никто не пострадает!

— Вы только на него посмотрите, — оскалился бородач. — Недомерок с гиперборейской железякой осмелился мне угрожать? Ну, давай, подходи!

Наёмник вытащил из ножен огромный калибарский тесак и, разминаясь, несколько раз им взмахнул.

— Ну, что недомерок? Поджилки затряслись?

Эта была та ситуация, в которой победить не получилось бы ни при каких условиях. Своё оружие Клут потерял ещё в Тиаберии, а Зубастик впадал в панику от одного только вида направленного в его сторону пистолета. Почему-то вспомнился Броль, его безрассудное мужество и непроходящая вера в благоприятный исход.

— «Эх! Жаль, что с нами нет Громилы, — подумал Всебор. — Нет и больше не будет».

Однако в этот солнечный день судьба им благоволила. До слуха донёсся топот копыт и свирепое залихватское гиканье. Судя по всему, всадник, который приближался к цитадели, был хорошо знаком, охранявшим проезд солдатам. Они перестали куражиться, мигом спрятали оружие и быстро, насколько возможно, привели внешний вид в надлежащий порядок.

— Повезло тебе щ-щ-щенок, — зашипел бородач. — Ну, смотри! Появишься со своими дружками снова, требуху выпущу.

Наёмники вытянулись как по струнке и тупо уставились на дорогу.

— А ну рас-с-ступись! — издалека закричал всадник. — Живо с дороги куры сонные! Раз-з-здавлю!

Человек на вороном скакуне потряс нагайкой и, дёрнув за поводья, притормозил, заметив, что караульные ещё не успели оттащить бревно с шипами в сторону.

— Живо, живо! Уроды недоделанные! — закричал он. — Почему посторонние ошиваются возле дворца? Убрать, к чёртовой бабашке.

— Барбота! — воскликнул Клут. — Будь я проклят! Разве ты не узнаёшь своего старого приятеля?

Толстяк импульсивно замахал руками и, не дожидаясь реакции, бросился к королевскому сановнику.

Всё могло закончиться иначе, если бы Клут обознался, или у самого Барботы внезапно отшибло память. К тому же потёртый вид толстого оборванца не внушал никакого доверия, но всё получилась, так как и должно было получиться при встрече закадычных друзей.

— Эльф! — воскликнул вельможа. — Собака ты этакая, как я рад тебя видеть!

Барбота выскочил из седла и схватил Клута за плечи. Они крепко обнялись и, подначивая, принялись хлопать друг друга по спине.

— Люблю, когда всё хорошо заканчивается? — заулыбался Зубастик. — Может, и обедом угостят. Я бы не отказался.

Барбота выглядел как настоящий щёголь. Синий камзол с золотой вышивкой, дорогая сафьяновая шляпа, белый кружевной платок на шее. И всё же многое в его облике выдавало буйный нрав и необузданный, подверженный страстям характер. Даже великолепный костюм не мог скрыть грубой неотёсанности, а могучее телосложение и безумный блеск в хитрых глазах выдавали прежние задатки палача.

— А ведь я не забыл, что ты сделал со мной в последний раз, — оскалился советник. — Вот посмотри, зуба как не бывало.

Вельможа демонстративно раскрыл широченную пасть и ткнул туда пальцем.

— И твой коронный удар правой я очень хорошо запомнил. От воспоминаний о нём у меня начинается зуд под рёбрами.

— Что есть, то есть, — засмущался Клут. — Но какая же у нас была тогда шикарная жизнь. Разве нет?

Барбота обернулся к наёмникам и, сверкнув глазами, швырнул бородачу поводья.

— Отведи в стойло, — гаркнул он. — И смотри у меня, чтобы на посту был порядок. Иначе, лично шкуру кнутом исполосую.

Похоже, старинный приятель эльфа обладал в Калибаре значительным влиянием. А звериная ярость наделяла его властью и над человеческими душами. Бородач побледнел, губы задрожали, а глаза, которые пару минут назад излучали ненависть, стали кроткими, как у ягнёнка.

— Они со мной, — предупредил Барбота. — Но если сюда кто-нибудь ещё сунется гоните тварей штыками. Ясно?

Советник завёл их во двор цитадели, но через центральный вход идти во дворец не позволил. Стены крепости были пронизаны потайными ходами, одним из которых они и воспользовался.

— Не нужно, чтобы вас со мной видели, — заметил он, пропуская гостей вперёд. — Разговоры всякие пойдут, подозрения.

Они прошли по тайному коридору, и вышли в церемониальный зал, украшенный изысканной лепниной и скульптурами.

— А сейчас судари постарайтесь не дышать, — шёпотом предупредил Барбота. — Эти стены живые, но слышат только то, что говорить нельзя.

Всебор с интересом огляделся по сторонам. Убранство и украшения мало, чем отличались от того, что он уже видел в спумарийском замке эльфийского посла, только было очень холодно, и до слуха постоянно доносился свист ветра. На второй этаж вела широкая лестница и такая же лестница, скрытая за расписными ширмами, уходила в глубокие подземелья.

Барбота молча указал на подвал, украдкой подобрался к ширме и, удостоверившись, что путь свободен, поманил к себе. В полном молчании, они спустились вниз и только, оказавшись перед тяжёлой окованной железом дверью, советник с облегчением улыбнулся.

— Везде заговорщики, — пояснил он. — Лучше прикинуться идиотом, чем висеть на крюке в какой-нибудь пещере на собственных рёбрах.

Он отпер дверь, пропустил гостей вперёд и, оглянувшись, вошёл сам.

— Ладно! Не будем говорить о грустном. — Барбота задвинул засов и самодовольно рассмеялся. — Здесь моя вотчина и никто не сунется, не поплатившись за это шкурой.

— Что в Калибаре не так? — нахмурился Клут. — Я помню его великим и процветающим, а теперь боюсь выходить на улицу.

— Боишься? И правильно делаешь, — Барбота снял шляпу и с брезгливостью сорвал с шеи платок. — Ночью лучше забиться в какую-нибудь нору и спать до рассвета, а днём рекомендую ходить и никому не смотреть в глаза.

Подвал располагался под всем дворцом, но целиком Барботе не принадлежал. Длинный побеленный коридор, несколько комнат, просторный сводчатый зал — этим и ограничивалось его жизненное пространство. Но даже здесь здоровяк не чувствовал себя в безопасности, о чём красноречиво свидетельствовало валявшееся повсюду оружие. Особым доверием бывшего палача пользовались пистолеты, которые бережно и заботливо он установил на специальные держаки.

— Чтобы далеко не бегать, — заметил Барбота. — Они у меня всегда заряжены, а раз в неделю я меняю порох. Сыровато здесь, а сырой порох в неподходящий момент — это смерть.

Советник кивнул на стол, сколоченный из досок, и полез в буфет за закусками.