Александр Невский - Юрий Бегунов

Отношения между Большой Ордой, Византией и Русью будут улучшаться, объяснял Александр хану, к тому же Сарай стал теперь центром православия. А Большая Орда, развязав войну с Хулагу, вступила в союз с Сирией и Египтом. Теперь нужно наладить взаимовыгодную русско-татарскую торговлю с Египтом через Константинополь и проложить новый торговый путь в Средиземноморье.

Хану нравились эти беседы. Он оценил ум и широту политического кругозора князя Александра Ярославича. Но видел и другое: опасность Александра для Орды, а потому задержал князя у себя.

Наступила осень. Однажды — а был уже конец октября — в шатер великого князя вошел темник и сказал: «Великий хан Синего и Чистого Неба зовет тебя, Искандер, на пир».

— Хорошо, приду, — сумрачно отвечал князь.

Тяжелые предчувствия бередили его душу.

КТО УМИРАЕТ? СМЕРТЬ В ГОРОДЦЕ

Был конец октября 1263 года. Проливные дожди сменились снегопадом. Снег покрыл землю. Непролазная грязь на дорогах промерзла и образовала жесткую корку.

Из Сарая-Берке, что близ Волги, выехали на конях. Дорога шла по левому берегу Волги. Путь домой в седле был нелегким. Князю Александру было муторно на душе, несмотря на сознание добротно выполненной работы.

Лвояростный гнев хана Берке удалось временно укротить: ценой унижений и за богатые подарки хан обещал не брать рекрутов на Руси и даже царев выход отдать на откуп великому князю Владимирскому в обход баскаков. Вспомнилась Александру и последняя на пиру золотая чаша с мастикой, услужливо преподнесенная беглярибеком. В ушах все еще звучали прощальные слова Берке-хана: «Искандер! Служи мне верно! Наш ты будешь, татарин! Великую власть от нас примешь на Руси. Ступай в Русь и помни: от нашей ханской грозы не уйдешь, не скроешься, как и от „Ясы“ Чингисхана и заветов его. Я мог бы поднять на Русь сто тем воинов и уничтожить тебя и твою землю, ибо управляю могущественным народом, который собрали мой дед и его дети. Нынче я отпускаю тебя домой, так как милостив без меры и могущество мое беспредельно!»

На память хан Берке подарил князю Александру чудесный восточный шлем. Александр тяжело вздохнул. В теле ощущалась какая-то тяжесть, к горлу подступала тошнота, на губах держался металлический привкус. Сил становилось все меньше и меньше. Нельзя было больше сидеть в седле, и в Нижнем князь пересел с коня в повозку.

В Городце Радилове на мысу Волги начинались владения брата князя Андрея Ярославича. Александру видны были белые крепостные стены и башни, колокольня, деревья монастырского сада. Этот монастырь основал в 1164 году псковский князь Георгий Всеволодович в честь чуда Федоровской иконы Божьей Матери, которую нашли еще в начале XII века в деревянной церкви святого Феодора Стратилата близ города Кидекши.

Эта чудотворная икона охраняла Городец Радилов и всех его жителей, а также монастырь, прозванный Федоровским; в нем в 1177 году похоронили великого князя Владимирского Михаила Юрьевича, который отомстил убийцам своего брата великого князя Андрея Боголюбского.

У монастырских ворот повозку и конников встретил игумен Пафнутий. Он низко поклонился князю и бесконечно повторял: «Слава Господу, слава Господу, великого страдальца в мой монастырь приведшего!»

Рослые новгородские дружинники помогли князю выбраться из повозки, бережно поддерживая тело больного, не давая ему ступить, перенесли на руках в игуменский покой. А там уже было приготовлено ложе, покрытое мехами, с балдахином. Дружинники уложили князя.

— А ведь, поди, не чаял и живу быть, — промолвил князь и добавил: — Что, ребятки, поратоборствуем еще?

Бояре и дружинники не отозвались. Монахи столпились у двери.

Вдруг лицо князя дрогнуло, исказилось, лоб покрылся испариной. Живот обуяла страшная боль, такая, будто острые ножи пронзили все недра. Князь застонал, запрокинув голову, и забылся.

Немного спустя пришел монастырский служка и принес теплое питье и греческое снадобье. Князь выпил, принял порошок. Немного полегчало.

Приступил игумен Пафнутий и сказал:

— Знаешь ли, княже, притчу о сем месте святом? Расскажу тебе во спасение души.

Необычные у нас места: красивые, нетронутые. Однажды, во время Батыевщины, полк темника Шихача подступил к Малому Китежу, то есть к Городцу Радилову. Наш князь Михайло Ефимонтьевич выступил врагам навстречу, но был разбит и бежал за стены города. Татары после непродолжительного штурма (разбили стены пороками) взяли Малый Китеж и стали пытать местных жителей: где великий князь Георгий. Один из пленных русских дружинников, по имени Гришка Кутерьма, не выдержав пытки, показал татарам дорогу через чернораменские леса, дубравы и поля к граду Большому Китежу, что на реке Люнде, в ветлужских лесах. Сам хан Батый, говорят, повел свое войско. Вступив в неравный бой, великий князь Георгий был побежден и убит. Ему, мертвому, татары отрезали голову и бросили в лесу. На этом месте потом возник источник с целебной святой водой, а великий князь Георгий прослыл святым мучеником.

Тем временем хан Батый захотел войти в Большой Китеж, который был 200 саженей в длину и 150 в ширину. Но святой град исчез, стал невидимым, так как сошел с возвышенности прямо в озеро Светлояр.

Прошло 25 лет. Только праведники могут иногда слышать раздающийся из глубины вод колокольный звон. Они же могут видеть останки стен, купола церквей, тени крестов, крыши домов и горящие свечи. Говорят, что князь Георгий до своей гибели спрятал клад в одной из китежских церквей. Бусурманы и грешники не могут видеть Святой град, а видят только черный страшный лес в глубине вод. Праведники же могут увидеть Святой град и получить исцеления на берегу озера Светлояр. Оно недалече от нас. Воистину святость и свобода неразделимы. И праведная власть святорусская вечна, как вечен народ и его заступники и праведники.

— Благодарю тебя, отче. Воистину свята и беспредельна воля Божия. И все мы в руце Божией пребываем! — сказал князь Александр.

А князю становилось все хуже и хуже. Чувствуя приближение кончины, он призвал игумена и стал просить его о пострижении в иночество, в схиму великую, ибо, сказал, давно уже «страждет душа моя сподобиться ангельского чина».

Просьбу князя услышали бояре, дружинники и слуги, стоявшие у двери поодаль. Раздались плачи и причитания. Один из бояр выступил вперед и, прервав рыдания, заговорил: «Увы нам, драгий господине наш! Уже к тому не имамы видети красоты лица твоего, ни сладких твоих словес насладитися. Кому прибегнем и кто ны ущедрит? Не имут бо чада от родителя такого блага прияти, якоже мы от тебе приимахом, сладчайший наю господине». Услышав это, князь заговорил о суетности жития земного и о взалкании вечной жизни. Он приказал всем удалиться и не смущать покоя души его.