Индиго - Алекс Джиллиан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На прикроватном столике дымится кофе, наполняющий воздух божественным ароматом, рядом баночка с вишневым джемом, на тарелке лежат идеально прожаренные тосты, пробуждающие адский аппетит. Отложив душ на потом, Аннабель начинает с завтрака. С жадностью уплетая все, что приготовил для нее Алан, девушка прикрывает глаза от удовольствия. В спальне непривычно тихо. Сквозь опущенные жалюзи пробивается солнечный свет. Неужели наконец-то кончился дождь?
Забыв про завтрак, она вскакивает с кровати и подбегает к окну. Подняв жалюзи, тут же жмурится от яркого света. О боги, какое счастье! Первый ясный день за неделю. Широко улыбнувшись безоблачному синему небу, Анна хватает со стула мужскую рубашку и, одеваясь на ходу, почти вприпрыжку несется в его кабинет.
– Алан, собирайся! Мы идем гулять, – бодро объявляет она, врываясь без стука.
Взбудораженный девичий взгляд находит личного Аполлона сразу. Он стоит к ней спиной, поправляя на стене картину с горным пейзажем, принадлежащую кисти художника, что жил в лофте до Алана. Незаконченная, как и остальные оставленные автором работы, но только она удостоилась чести украсить кабинет Флеминга. Несложно догадаться, почему выбрана именно эта. Горы. Еще одна его огромная страсть.
– Ты встала. – Резко обернувшись, Алан пристально осматривает разрушительницу тишины с ног до головы, чуть задерживая внимание на обнаженных бедрах и вздымающейся груди.
Он всегда так смотрит – с неприкрытым сексуальным напряжением и неутолимым голодом.
– Тебе идет моя рубашка. – В черных глазах появляется хищный блеск, а в голосе – хрипловатые бархатистые нотки, от которых нежная женская кожа мгновенно вспыхивает, покрываясь мурашками. – Но мне больше нравится, когда ты без одежды.
Сказав это, мужчина начинает неторопливо приближаться.
Неровная блуждающая улыбка на порочных губах не оставляет ни малейших сомнений в его намерениях избавить гостью от всего лишнего. Внизу живота становится горячо, по венам разливается томительное предвкушение. Анна с удовольствием позволила бы Алану гораздо большее, чем просто снять с нее рубашку, но мысль о непринятом душе слегка остужает распалившееся либидо. Соблазнительная нимфа собирается сказать, что он может принять вместе с ней ванну, но, нахмурившись, только сейчас замечает, что Алан полностью одет и гладко выбрит. А вот это уже немного странно. Флеминг не из тех мужчин, что расхаживают дома при полном параде. Да и чего скрывать, за прожитые на его территории дни Анна гораздо чаще видела его голым, чем в одежде.
– Ты куда-то уходишь? – растерянно спрашивает Анна, скользнув взглядом по черным классическим брюкам и ослепительно-белой водолазке.
Уловив резкую перемену в ее настроении, Алан останавливается в шаге от девушки и, коротко кивнув, убирает руки в карманы.
– Один? – В женском голосе прорываются тревожные нотки. Получив в ответ еще один молчаливый кивок, Анна на долю секунды теряет дар речи. В горле встает ком, по грудной клетке расползается холод. – Куда? – через силу выдавливает она односложный вопрос.
– Сегодня пятница, Эни, – спокойным тоном напоминает он.
Пятница… Да, Аннабель знает, что это значит. В пятницу она заговорила с ним впервые. На кладбище, над пустой могилой Мириам Флеминг. Холодный ветер, шуршащие под ногами опавшие листья, желтые розы у надгробного камня – и он… красивый и циничный, с холодными, словно неживыми черными глазами.
«А может, мне скучно? И я не прочь потратить усилия на обличение очередной аферистки?»
Сколько прошло? Две недели? Три? Для нее – целая вечность.
– Я не могу пойти с тобой? – интересуется Анна, чувствуя себя жалкой и навязчивой.
– Нет, Эни. – Он отрицательно качает головой.
– Почему?
– Ты и сама знаешь, – тяжело выдохнув, отвечает Алан и смотрит на нее чуть ли не с жалостью. – Мы погуляем, когда я вернусь. Всего пара часов. Ты даже не успеешь соскучиться. – Мужской взгляд изучающе сканирует ее лицо, считывая все оттенки эмоций, которые Аннабель не способна сдержать. Плотно сжав губы, девушка обхватывает себя руками и порывисто отступает назад.
– Купи ей синие ирисы, – тихо произносит она и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстро покидает кабинет.
Закрывшись в ванной, Аннабель прислоняется к двери спиной. Ее мелко трясет, все тело горит как в лихорадке, сердце заходится словно после пробежки на длинную дистанцию, веки жжет от сдерживаемых слез, но, стиснув зубы, она не позволяет себе поддаться слабости.
Ничего ужасного не случилось. Алан вернется, и они спокойно обо всем поговорят, уговаривает себя Анна. «Это всего лишь могила, Эни. Холодный мрамор с именем, под которым нет ничего, кроме земли и истлевшего пустого гроба». Только сумасшедшая будет ревновать к призраку. Это же полное безумие. Крайняя степень помешательства.
Немного успокоившись, Анна подходит к раковине и, глядя на свое отражение, открывает холодную воду. Увиденное отнюдь не радует. Щеки пылают, глаза блестят от непролитых слез, растрепанные волосы торчат во все стороны. Настоящее пугало. Еще бы Алан не сбежал.
Скривив припухшие ото сна губы, Анна сует под ледяные струи свои ладони и, подержав, прижимает к горящим щекам. Прикрыв глаза, она делает глубокий вдох, потом медленный выдох. Снова вдох. Опять выдох… И так несколько раз, пока напряжение не покидает одеревеневшее тело. Монотонный шум воды служит хорошим фоном для усиления эффекта, смывая поток токсичных мыслей. Простое упражнение, но очень действенное и быстрое. Всего пять минут, и рассудок становится чистым и ясным, как у младенца. Тяжесть, давящая на плечи, исчезает, сердечный ритм приходит в норму, дыхание выравнивается, и каждая клетка тела наполняется умиротворением и спокойствием. В момент, когда облегчение достигает максимальной точки, давно забытые воспоминания Анны внезапно просачиваются в ее расслабленное сознание и уносят далеко назад, в прошлое.
В то последнее лето на ферме Бенсонов, когда она увидела свой первый ночной кошмар и наутро проснулась трясущаяся от ужаса, в поле под высохшим каштаном среди желтых цветов, не понимая, как там оказалась.
Анна рассказала Алану не полную версию, упустив предшествующие события.
Ей пришлось солгать… или она хотела солгать.
* * *
Это был вовсе не обычный июльский вечер, а один из самых ужасных дней в ее жизни. Мириам третий день сидела под замком в подвале, а Майлз, воспользовавшись отсутствием Камерона, пробрался в дом, чтобы вытащить ее оттуда. Не совсем пробрался… это Анна, терзаемая чувством вины, открыла Майлзу заднюю дверь и показала, где отец запер Мириам. Они вместе спустились в подвал и попытались сбить огромный навесной замок. За этим процессом их и застукал Бенсон. Он вернулся
