Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - Селиванов Дмитрий

Девушка испуганно проговорила:

– С полуночи приходит Зима. Мамонты приносят Зиму в своих горбах. – Пересказала она предание.

– Когда мне было столько лет, сколько вам... – Дуб прикрыл глаза, вспоминая. – Мне захотелось узнать, где живёт Зима. Я ходил за мамонтами. Мамонты не приносят Зиму. Там, где живут мамонты летом, нет Зимы. Им хорошо. Там мало деревьев и много вкусной травы. Там нет людей и нелюдей. Там много зверья, которое не боится охотников. Поэтому мамонты уходят на полночь, где рожают детёнышей. Я сам видел это. А осенью мамонты приходят к нам с молодыми мамонтятами.

Неясыть переспросил:

– Если Зиму приносят не мамонты, то где живёт Зима?

Дуб продолжил:

– Когда мамонты остановились, я пошёл ещё дальше на полночь. После степей начинаются болота. Я шёл по болоту, сколько смог. Много дней. Стало очень холодно. Болото закончилось, осталась только вода до самого горизонта. Я шёл по воде, пока мог. Становилось глубже и глубже. А потом я увидел большого водяного зверя. Больше мамонта. Тогда я понял, что дальше идти нельзя – слишком глубоко. Но я уже почти дошёл. Вдали виднелась большая ледяная стена. Она сверкает на Солнце и занимает все земли далеко на полночь. Там, за ледяной стеной, живёт Зима... Я нашёл, где живёт Зима...

Последние слова мужчина пробормотал еле слышно и замер с улыбкой на губах. Последние силы ушли на разговор.

– Отец? – Верба обхватила его лицо и замерла.

– Он теперь ходит по Землям вечной охоты, – проговорил Неясыть.

Верба только кивнула и опустила руки. Юноша поднялся, вышел наружу и оглядел северный горизонт, скрытый густыми лесами.

– Неясыть уходит на полночь. Верба со мной?

Девушка встала рядом и взяла за руку:

– Верба с тобой. Мы идём вместе.

Они сложили умершего в позе новорождённого, подрезав ему жилы и связав запястья и щиколотки – так всегда делала Старуха. Она говорила, что умирая здесь, люди рождаются в Землях вечной охоты. Положили рядом с умершим кусок мяса – будет, что поесть, пока не научится охотиться на сказочных зверей. Потом обвалили вход земляного грота и отправились в путь. Никаких обсуждений или особого сбора. Слова древних людей не расходились с делом. Решили – пошли.

[*] Мне надоело изгаляться над русским языком, так что дальнейший текст будет более-менее адекватный, без псевдо-дикарской аранжировки. В том числе и прямая речь. Некоторые понятия также приводятся в привычном виде. Например, кивок означает «да», а мотание головой – «нет».

[**] Для антуража приведено местное название, но всем понятно, что это мамонты. Так и буду называть в дальнейшем, для краткости.

***

За два дня они дошли до Мамонтовой Тропы – широкой сложноизогнутой проплешине между лесными массивами. По ней гигантские звери и примкнувшие к ним другие травоядные проходили дважды в год. В начале лета, когда становится слишком жарко для мохнатых гигантов, они уходят на север. А осенью возвращаются. Вслед за ушедшими на юг мамонтами на земли людей приходит зима. Весной всё повторяется: мамонты и носороги идут с юга, перепахивая снег, и тот тает, появляется свежая трава.

До миграции с севера на юг ещё далеко, но сейчас, пока есть живность в лесах, можно проскочить через них и посмотреть, как там живётся на той стороне.

Именно так думали Неясыть с Вербой, перемещаясь волчьим шагом на север по участку степи, оставшемуся свободным от леса. Стада степных гигантов дважды в год шагали здесь вдоль небольшой речки и по дороге объедали все ростки деревьев и кустов.

Так как река текла очень извилисто, то и степной рукав шёл так же. Но молодые люди не хотели терять время и периодически напрямую пересекали попадающиеся языки леса. К тому же, в редколесье можно подбить зайца или птицу.

Луна выросла, уменьшилась и снова начала расти, когда Неясыть с Вербой прошли последние перелески. Деревья расступились в очередной раз, и перед ними развернулась степь. Юноша с девушкой пронаблюдали до вечера в кустах у края леса, но не обнаружили следов присутствия человека: ни самих людей или нелюдей, ни дыма на широком горизонте. На следующее утро они прошли немного вглубь степи и забрались на вершину одинокой разлапистой сосны, выросшей на вершине холма. Со вчерашнего дня ничего не поменялось – всё та же холмистая равнина, поросшая густой травой и мелким кустарником. Кое-где видны пятна мелких озёр и совсем скудные островки леса. Неясыть огляделся ещё внимательней, прикрывая глаза ладонью от яркого Солнца, но дыма так и не увидел. Никто не разводил очаг, чтобы приготовить пищу, никто не жёг степную траву, чтобы выгнать зверя. И никто не шагал по степи цепью, загоняя добычу.

Однажды ему показалось, что в кустах притаился охотник, но сменившийся порыв ветра принёс запах длиннозубой кошки. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что люди не стали бы терпеть кошку рядом с собой и давно убили бы её. А плохо, потому что им самим теперь придётся жить рядом. Лучше убить длиннозубую кошку, но вдвоём это трудно. Он слышал о великих охотниках, которые убивали хищника в одиночку, но обычно на охоту выходил весь род, иногда – несколько родов, которые жили рядом. Только тогда удавалось загнать и победить сильного зверя.

Можно попробовать уйти ещё севернее, но Неясыть чувствовал, что дальше добычи будет мало. Все звери, он это видел, хоть и бродили в разные стороны, но не уходили в сторону полуночи, а поворачивали на восход. Путь на восход или закат тоже таил неизвестные опасности. Там обязательно найдётся другой хищник – волки, гиены, шакалы, медведь или ещё одна кошка.

Но есть одна зацепка. Немного западнее есть небольшая скала, с высоты её стало видно. Возможно, там будет пещера или хотя бы расщелина. Тогда можно забаррикадироваться внутри и перезимовать. Так он и сказал Вербе:

– Идём на закат.

К вечеру люди уже обследовали группу валунов. Два самых крупных лежали рядом. Один из них навалился на другой, как будто они проводили обряд совокупления. Ещё один маленький стоял сбоку. Под камнями образовалось достаточно большое и сухое место, закрытое от осадков.

– Мамонт-мама, мамонт-папа и мамонтёнок. – Удивился Неясыть.

Верба согласилась. Камни весьма отдалённо напоминали мохнатых гигантов, но воображение дикарей дорисовывало и отсутствующие бивни, и несуществующий хобот.

– Будем жить здесь!

Валуны очень удобно располагались. Оставалось только закрыть камнями промежутки между ними и замазать всё глиной, чтобы зимой не выдувало тепло. На их счастье, никто пока не заинтересовался этой норой, кроме птиц и какой-то мелочи: территория большой кошки осталась позади, а земли соседнего хищника ещё не начинались. Чувствовался запах большой кошки, но очень слабый. С прошлого года она здесь не появлялась. С чистой совестью Неясыть и Верба заняли пещерку.

***

До зимы молодая пара кочевала вслед за потоками травоядных. Здесь, на землях Полуночи, находились настоящие Места вечной охоты. Столько добычи Неясыть никогда не видел. Те гигантские стада, что проходили мимо их рода весной и осенью, были только каплей по сравнению с мириадами, которые бродили здесь. Молодому охотнику достаточно было засесть в кустах, и до вечера он мог насадить на копьё козу или барана. А уж зайцев или перепёлок с куропатками – выйди да кидай камни или палки. Сделав петлю немного к полудню и на закат, молодёжь вернулась к Каменным мамонтам, под которыми нашла свой приют на зиму.

Пока они бродили за зверьём, то не пользовались огнём – зачем стараться, если разводить костёр долго, а утром надо его бросать. Да и свежее горячее мясо можно есть сырым. Но сегодня Верба занялась очагом – главным местом в жилище. На огне мясо становится мягче, огонь греет и даёт свет холодными зимними ночами.

Пока Неясыть таскал камни и грубо закладывал щели между валунами, Верба выложила круг из плоских камней – на них удобно печь мясо. Скатала из сухого мха и травы шар размером с кулак, накрошила туда порошка от высохшей гнилушки.