Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - Селиванов Дмитрий

Нелюди с полуденных земель всегда приходили маленькими группами. Высоченные, но узкоплечие и узкобёдрые, с тощими руками и ногами. Чернокожие, противно голые – волосы только на голове и немного внизу живота. Ну, совсем Нелюди. Уроды, что сказать. И слова у них неправильные. То ли дело Люди, любые Люди, даже Другие: широкие, волосатые, руки и ноги толще головы. Сама голова сидит крепко на короткой шее, не то, что у нелюдей. У них длинная и тощая – рукой можно обхватить. Им дай один раз по голове – сразу отвалится.

Если один на один, то люди всегда побеждали нелюдей. Правда, те брали числом, но отряды всегда были не очень большие. Люди справлялись. Но не в этот раз. Нынче нелюди пришли большой толпой. Всех пальцев на руках и ногах не хватит посчитать. А у Людей всего две руки охотников. У Соседей, что живут у озера, больше – рука рук и ещё два. У Других людей больше, чем в стойбище Неясыти, но тоже немного – всего три руки. Но Люди всё равно смогли бы справиться, если бы Нелюди честно пришли биться. Но нелюди сделали немыслимое. Теперь Неясыть и Верба должны рассказать всем людям новое знание – нелюди не боятся ночи.

Нелюди напали перед рассветом, когда духи ночи воют в темноте и запрещают выходить из стойбища. Лучшие воины – мужчины и женщины – встали на бой перед жилищами. Но их было слишком мало. На каждого воина людей приходилось по две руки нелюдей. К рассвету убили всех в стойбище. Всех, кто мог держать копьё. Детей, которым ещё не хватало сил поднять оружие, связывали и стаскивали в центр стойбища. Неясыть и Верба остались живы, потому что именно в эту ночь они и Старуха ушли из стойбища для проведения обряда совокупления. Хороший обряд. Они с Вербой уже три раза проводят его. Жаль, нельзя часто. Но обряд надо проводить только в правильные ночи. Какие ночи правильные, знает только Старуха. Почему называют Старухой? Да потому что никто не помнит, как её зовут. Отец отца был маленьким, а Старуха уже была, и никто не помнил её имя. Она сама уже не может вспомнить. Но про обряды – помнит. Все обряды: призыва лета, уговора Духа Зимы, создания семьи – все проводит Старуха. И не только обряды. Все охотники советуются со Старухой. Вот и сейчас, если бы не Старуха...

Когда на стойбище напали, Неясыть хотел побежать туда, но Старуха остановила.

– Стой, Неясыть! – Увещевала она молодого охотника. – Нелюди напали перед рассветом. Раньше они так не делали. Это новое знание. Неясыть и Верба должны бежать ко всем Другим людям и рассказать им. Беги, Неясыть. Беги, Верба.

Юноша и девушка уже приготовились было покинуть её, но Старуха снова остановила их движением руки. Провела ладонью по животу Вербы и улыбнулась беззубым ртом:

– Теперь вы настоящая семья. Ты, Верба, носишь ребёнка. Жаль, немного времени прошло. Через две луны я бы сказала – мальчик у тебя или девочка. Но ребёнок появился.

Старуха повернулась к молодому охотнику:

– Береги её, Неясыть. Теперь это твой род. А теперь уходите. Уходите тихо. Как волк в лесу. Как щука в воде. Как сова в небе. Уходите.[*]

– А ты, Старуха?

– Не могу я уже бегать. Посижу здесь. Помогут духи предков – значит, ещё мой срок не пришёл. А если найдут и убьют – значит, я слишком долго хожу по земле и мне пора в Земли вечной охоты.

Древним людям немного надо на сборы: копьё в руке, нож за поясом, несколько каменных заготовок и другая мелочь за пазухой. Камни таскать не обязательно, но с ними удобней: заготовка может стать наконечником копья или новым ножом, топором или кресалом. Подхватившись, Неясыть и Верба покинули Старуху. Молодым охотникам не составило труда уйти от нелюдей: те к этому времени собрались в стойбище и пировали. Отойдя за ближайший лесок, откуда уже не слышно воплей победителей, юноша с девушкой перешли на бег и рванули к соседнему роду. Они бежали легко, иногда переходя на шаг. Потом снова бежали. И снова шагом. Таким способом они могли перемещаться весь день. До людей за озером получалось две руки дневных перехода. Это если вдоль берега. Но молодёжь сторожилась и обошла озеро дальней дорогой. Путь занял ещё на четыре дня больше. Присев в кустах, они наблюдали за стойбищем озёрных людей. Порывистый Неясыть хотел сразу выйти к людям, но Верба не дала, заставила подойти тихо. И оказалась права. То, что юноша принял за дымы костров, оказалось остатками сгоревших жилищ. Везде валялись ободранные останки.

– Они... Они едят людей! – Ужаснулась Верба.

Старуха учила их, что люди не едят людей.

– Не только людей. Нелюди едят нелюдей. – Поправил юноша и показал на такое же разделанное тело чернокожего, распотрошённое и без крупных мышц. Получается, это новое знание. И его надо принести другим людям. Всем, кого они встретят.

– Уходим. Надо идти дальше. К твоим родителям.

Верба кивнула. До её бывшего рода ещё три руки переходов. Все рода располагались примерно на одном расстоянии. Это позволяло охотникам от разных родов равномерно поделить добычу.

Молодожёны немного задержались в дороге до родного стойбища Вербы – взятая с собой еда закончилась и они уже два дня не ели. Следовало подкрепиться. Немного покружив по перелеску, Неясыть сшиб камнем зайца. По-быстрому освежевав, они съели добычу сырой – не следовало выявлять себя дымом. Теперь путь шёл через степь. Прятаться здесь почти негде. Но и толпу нелюдей можно заметить издалека, а их пару почти не видно. Так никого и не встретив, они прибыли к дальним рубежам рода Вербы. За время путешествия молодой охотник ещё несколько раз охотился, сшибая палкой вспорхнувших куропаток, которых они съедали на ходу. На знакомой местности девушка взяла управление отрядом на себя и повела их к небольшому гроту в склоне холма. Здесь её соплеменники иногда пережидали непогоду. Грот имел не только узкий, замаскированный кустами вход, но главное – из него вытекал родник, что очень удобно. Верба предполагала переночевать в знакомом укрытии, а утром подобраться к стойбищу.

Но их ждала неожиданная и печальная находка.

Ещё на подходе оба учуяли человеческую кровь. И чем ближе подходили ко входу, тем явственней различали. Из пещерки доносилось сиплое дыхание. Судя по звукам, там находился один человек. Осторожно зашли, ориентируясь на звук. Наконец, глаза привыкли к полутьме.

– Отец!

Девушка бросилась вперёд и уселась на колени перед раненым. Некогда мощное тело Дуба сильно отощало, вокруг глаз проявились синяки. Видно было, что он пролежал здесь много дней, постепенно истекая кровью, которая пропитала землю под ним. Вокруг валялись комки лечебного мха, которым зажимали раны. Но в какой-то момент силы оставили его и раны открылись. Живот старого охотника вздулся. Неясыть осмотрел раны. Те выглядели очень плохо: посерели, покрылись слизью и отвратительно воняли. Особенно та, что в животе. Может, Старуха смогла бы поднять мужчину, но молодые не знали таких трав.

Отец Вербы, растормошённый их действиями, застонал и приоткрыл глаза. Он попробовал поднять руку, но сил не хватало. Попытался что-то сказать – не получилось. Из пересохшего горла вырвался только клёкот. Верба набрала в роднике и напоила отца с рук. Старший охотник, наконец, смог говорить.

– Верба? Неясыть? Почему моя дочь и сын-по-дочери здесь? Что случилось?

– Нелюди пришли, – ответил Неясыть тяжело. – Они едят людей.

– Значит, и к вам тоже...

Дуб кашлянул, но тут же остановился – слишком больно и мало сил.

– У озера тоже были нелюди, – добавил Неясыть.

– Когда? – Жёсткий взгляд тестя сверкнул из-под густых бровей.

– К нам пришли... руку рук дней назад. – Он растопырил ладонь. – К озёрным людям – на руку позже.

– К нам... – Мужчина закашлялся. – К нам больше руки назад. Я уже не помню. Значит, они везде...

Верба напоила отца и тот продолжил:

– Вам остался один путь... Уходить на полночь.

– Разве там можно жить и охотиться?

– Большие длинноносые длиннозубые звери[**] приходят зимой с полуночи и уходят летом на полночь. А возле больших мамонтов всегда ходит маленькая добыча. Вам будет на кого охотиться.