Красными нитями (СИ) - Николаева Лина

— Придумаем повод! — с горечью повторила Ката и отвернулась.

Рейн переглянулся с Неланом. На лицах обоих читалась мрачная решимость. Слишком о многих революциях Рейн узнал, находясь в Замке. В них всегда был символ, и его всегда уничтожали. Казнили королей и императоров, сжигали бастионы и парламенты, рушили целые города.

Революция была не хаосом — настоящей системой со множеством элементов, и определяли её не революционеры, воодушевляющие народ, а огромное количество мельчайших событий.

И Рейну казалось, что он не готов на все это, что не справится. Он — ноториэс и инквизитор, из-за одной авантюры ставший королём. Он уже думал однажды, что переиграл всех, а переиграли его.

«Ну что ты можешь, пёс цепной», — со злостью подумал Рейн о себе. Кай был прав, когда сказал, что старший брат силён в словах, но когда доходит до дела — того нет. И Кай смог: в нужный момент у него нашлись и слова, и поступки. А Рейн не мог. Столько слов сейчас просилось наружу, но кому они были нужны? Все нуждались в действиях.

Рейн с протяжным вздохом откинулся в кресле и взъерошил волосы. Пора смочь. Он обещал Совету демона — будет им демон.

— И следом за Домом сгорит шестёрка, — Рейн хищно улыбнулся.

— В-Бреймона должна убить я! — решительно воскликнула Адайн. — И Вира, и Олвию.

— У-Дрисана оставьте мне, — Дар с ухмылкой скрестил руки.

Ката покачала головой:

— Только я смогу подобраться к Виру.

Нелан удивился:

— Ката…

Девушка прервала его:

— Он предал нас дважды, и он знает, что мы живы. Вир найдет нас и опять обхитрит, поэтому мы должны найти его первыми. Я смогу это. Он подпустит меня, я знаю. И я его убью.

По голосу было слышно, что Ката отчаянно не хотела этого, боялась, но что-то заставляло её делать такой выбор. Что? Или кто?

Адайн рукой ударила по скамейке и прорычала:

— Нет уж. Этот ублюдок мой. Он врал мне, всегда врал, даже в последнюю встречу. Это он натравил инквизиторов. Это из-за него умер Кай!

Рейн прервал девушку:

— Не важно, кто убьёт Вира — мы его прикончим точно. Шестёрка должна умереть вместе, я заманю её в Дом Совета, а потом мы сожжём всё.

— Рейн, мы говорили о другом! — воскликнул Нелан. — Ты ещё остаёшься королём, ты не можешь пойти на это.

Парень ухмыльнулся в ответ. Может, Э-Стерм и решил изображать опытного революционера, да ему видимо было невдомек, что чувствовал другой.

Это Совет придумал правила игры. Это Совет не дал второго шанса на жизнь, когда Рейн был готов исправиться. Это он загнал в самую грязь. Это он привёл к работе в Инквизиции и новым долгам. Это он лишил демона. И это он был виновен в смерти Кая — точно так же, как Вир.

И Рейн был готов сгореть вместе с шестёркой, лишь бы каждый член Совета мучился. Чтобы кожа у них покрывалась волдырями, лопалась, чернела, чтобы легкие разрывались от дыма, чтобы глаза от боли лезли из орбит.

А не получится завести и сжечь — так перебьёт, перестреляет, передушит. Лично, каждого.

— Хватит! — решительно воскликнула Эль, поднимаясь.

Все уставились на неё. Девушка на секунду смутилась, затем привычно подняла подбородок и бойко заговорила:

— Мы все что-то потеряли, но если мы будем думать о том, как бы самому убить тех, кто причастен к этой потере, чего мы добьёмся?

Адайн громко хмыкнула и скрестила руки на груди.

— Это ведь общая борьба. У каждого из нас своя сила. Нет, вернее так: у каждого из нас своё место. Я приблизилась к знати, ты, — Эль указала рукой на Рейна. — знаешь Детей Аша, ты, — она повернулась к Кате. — говоришь, что сможешь добраться до Вира. Почему мы не хотим использовать это? У нас общие враги, и не так важно, кто кого убьёт — важнее, к чему мы придём. Я знаю, вы хотите мстить, — Эль с вызовом посмотрела на Адайн. — но это не обязательно делать своими руками. План наш общий, так пусть каждый сделает то дело, которое даётся ему легче всего. Вы ведь первыми назвали себя семьёй, что изменилось? Почему вы не доверяете друг другу и спорите, кто кого будет убивать? Послушайте себя! Это наша борьба, и вести нам её вместе.

Рейну показалось, что всё внутри опустело — боль, усталость, злость сделали шаг назад и спрятались. Ровно месяц он лелеял мечту о том, как убьёт советников. Вспоминал, чему научился за годы в Инквизиции, затем в деталях и красках представлял, как применяет свои знания на каждом.

Он долго думал, что его оставили, и был готов пойти против тех, кого раньше называл друзьями. И даже узнав, что его не бросили на самом деле, не успел понять по-настоящему — Совет нанёс новый удар и лишил брата.

Но Эль — эта смешная девчонка, которая совсем недавно прятала глаза от своего демона — вдруг смогла найти слова, добравшиеся до самого нутра.

Рейн обвёл взглядом присутствующих. Они нуждались в нём, а он — в них. Все они были сильны по-разному, каждый — в своём. И вместе они стали семьёй: пусть не самой дружной, с вечными ухмылками, хмурыми лицами и недовольно скрещенными руками — но стали же. И вместе они смогут все, даже саму революцию. Только надо на них положиться — так же, как прежде полагался на своего демона.

Рейн вздохнул: одновременно с пренебрежением к самому себе, что какая-то патетичная тирада смогла так заставить прочувствовать, и с лёгкостью — впервые за месяц он ощутил себя по-настоящему уверенным и спокойным. Уже не яростным цепным псом, а свободный зверем, но по-прежнему готовым вести охоту.

— Да, — откликнулась Адайн. Девушка закрыла глаза, на лице отразилась настоящая борьба. По голосу было слышно, что ей нелегко давались слова: — Это наша общая борьба. Тебе, Рейн, не стоит лично убивать каждого. Кирии нужен не король-убийца, а герой. Наш чертов план жив. Поэтому всех убью я, а не ты.

— Хватит! — решительно воскликнул Нелан. — Эль права — мы будем действовать вместе, каждый от той точки, на которой он стоит. Рейн, Совет распустил слух о том, что тебя похитили Дети Аша, и этот же слух должен сыграть против них. Ты нам понадобишься — ты, король Кирии. Тебе не нужно становиться убийцей, ты будешь героем революции.

Рейн скривился. Ещё вчера Нелан говорил об этом. Перебирал старые законы, тыкал в указы и акты, изданные при создании Совета и Народного Собрания. Шестёрка ограничивала короля, но делала это сильнее, чем было закреплено юридически. Его слово ещё имело вес.

Только вместо слов хотелось действовать. Да, всем вместе, но ему-то — ну не разговоры разговаривать, пока другие рискуют!

— Героем революции, — процедил Рейн. — Хорошо, сначала надо начать её. Итак, мы пустим слухи и отправим декламаторов. Когда требования расширятся, а недовольство Советом возрастёт, нужно будет как можно больше народа вывести на улицы.

— И сколькие погибнут, если опять отправят гвардию? — перебила Ката.

— Это революция, — жестко ответил Нелан. — Прежде чем наступает мир, всегда льётся чья-то кровь.

Ката поджала губы и опустила взгляд — казалось, слова Нелана прозвучали для неё хуже оскорбления.

— Значит, нам нужно, чтобы гвардейцы выступили на стороне народа. И полиция. Если у Совета не будет силовой поддержки, он немногое сможет и начнёт совершать всё больше ошибок, которые окончательно подорвут его авторитет в глазах народа. И тогда-то, на пике действий, шестёрка должна погибнуть.

— Вся? — обеспокоенно спросил Анрейк.

Рейн смерил его взглядом и не ответил. Да когда же этот щенок поймет, что оказался на улице, нет вокруг никаких добрых ласковых рук — только те, которые наносят удары. И надо научиться кусаться, чтобы этих ударов не было.

— А что дальше? — холодно спросил Дар. — Революция — это хаос, как вы будете восстанавливать Лиц? Кто встанет во главе королевства? Или это уже будет не королевство?

Рейн ответил таким же холодным взглядом:

— Что, хочешь стать новым главой торговой гильдии?

Дар рассмеялся:

— Упаси Яр от этого. Не все мои дела можно легализовать, а отказываться от них я не намерен. Лучше оставаться свободным торговцем, чем навешивать на себя ответственность за других. Я переживаю за свои активы. Дефолт или инфляция никому не нужны. Если вы знаете, что это.