Исчезнувшие девушки. Нераскрытая тайна серийного убийцы - Роберт Колкер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы встретились с Сарой за ланчем в Стамфорде, где она живет в благотворительном приюте для семейных. Она принесла с собой свою годовалую дочурку Беллу. Она только вернулась от своего инспектора по надзору. Саре предстояло еще восемь ежемесячных визитов к нему до истечения условного срока. О том, что она осуждена по уголовной статье средней тяжести, Сара была обязана сообщать любому потенциальному работодателю, поэтому устроиться работать на законных основаниях у нее не получалось.
Накануне вечером Мисси прислала Саре ссылку на немецкий документальный фильм, в котором есть видео одного из скелетов, обнаруженных у шоссе Оушен-Паркуэй. Мисси была уверена, что это скелет Морин. Посмотрев фрагмент, Сара разволновалась, а потом зашла в фейсбук и разразилась гневной тирадой по этому поводу. «Если бы могла, уделала бы этого урода в духе Декстера»[36]. А потом она оставила пост на мемориальной странице Морин:
«Прости меня, девочка моя, что я тогда не осталась. Мне так больно, что на свободе разгуливает какой-то гребаный псих, который думает, что он бог, а на самом деле он дьявол… Я продолжаю молиться, чтоб все это закончилось, чтобы этот урод дорого заплатил за то, что сделал со всеми вами. Но я не думаю, что у нашего правосудия есть достаточно суровое наказание для этого гада».
Всякий раз, когда Сарой овладевала тоска, она старалась думать не о том, как Морин погибла, а о том, как она жила. Сара возвращалась к своему любимому воспоминанию: воскресный вечер в июле, у них новые прически, идеальный макияж, и все взгляды на Таймс-сквер прикованы к ним. Сара сказала, что уверена, что Морин вошла в ее жизнь, чтобы показать, как можно быть более самостоятельной. А иногда ей казалось, что лучшего времени в ее жизни уже не будет.
Обе руки Грега Уотермана украшены громадными татуировками, которые складываются в одну фразу – ПОПАЛ / В ПЕРЕПЛЕТ. Старший брат Меган семь лет работал на стройках у одного и того же подрядчика вплоть до 2008 года, когда из-за финансового кризиса тот был вынужден продать половину своих объектов. С тех пор Грег не может устроиться на работу. Его поиски осложняет то, что он лишился водительских прав и имеет несколько приводов в полицию из-за наркотиков. «Это реально портит мне все на свете, – сказал он мне за ужином в одном из ресторанов торгового центра Maine Mall. – Это же было целых пять лет назад. Без работы я просто не могу».
Как и остальные члены семьи, большую часть года Грег кошмарил Лоррейн, которая приняла на себя роль «неутешной мамаши». Особенно он на нее обозлился после ее поездок в Нью-Йорк для выступлений в СМИ. А узнав о безделушках, которые Лоррейн щедро раздаривала родственникам других жертв, по сути – чужим людям, вообще взбеленился: собственным внукам она уже давно ничего не покупала. Июльское траурное бдение усугубило ситуацию. Они с женой поехали вместе с Лоррейн на запуск воздушных шариков, но «ей было важнее произвести впечатление на родственников других жертв и на прессу». Ей, видите ли, срочно нужно туда, чтобы ее показали в новостях».
Но окончательно Грег рассвирепел, когда, вернувшись домой, увидел пост в фейсбуке, в котором Лоррейн назвала остальных женщин на бдении своей «новой семьей». Даже сейчас, рассказывая об этом, он практически орал, как будто Лоррейн сидела за нашим столиком в ресторане.
Не менее были задеты чувства и самой Лоррейн. Ее мать Мюриел и старшая сестра Лиз полностью выключили ее из жизни внучки – Лили. «При жизни Меган мы справляли все дни рождения Лилианы у меня, – рассказывала она мне пару недель спустя. – Когда Лилиане исполнилось четыре, Меган с нами не было, но празднование мы по-прежнему устроили в моем доме. А на ее пятый день рождения меня даже не позвали. Опеку над Лили оформила Лиз, и праздник они устраивала у нее дома».
Правда, и сама Лоррейн, кажется, снова отдалялась от остальных родственников и при этом жаловалась на свое положение изгоя. Как-то раз Лили сломала лодыжку, и Мюриел с Грегом безуспешно пытались дозвониться до Лоррейн. Несмотря на сообщения, оставленные ими в голосовой почте, она так и не перезвонила. Потом Лоррейн увидела упоминание об этом в одном из постов Лиз в фейсбуке и оставила комментарий: «Какой позор, что я вынуждена узнавать о переломе у своей внучки из социальных сетей».
«Знаете, что рвет мне сердце? – сказала Мюриел. – Лоррейн ведь отвернулась от этой малышки. Она если и звонит мне справиться о том, как Лили, так только после того, как я напишу ей какую-нибудь гадость в фейсбуке. В прошлый раз это было: «Не могу понять, почему ты отвернулась от малышки. Лили тебя очень любит и скучает». Я поняла, что просто обязана сказать это – после всех этих муси-пуси, «ах, как наша Лили подросла» да «ах, какая она у нас умница». А после целых три месяца к ребенку глаз не кажет. Я пишу это на моей страничке, потому что со своей она удаляет любые комментарии, которые ей не нравятся».
Однажды в конце лета, вскоре после участия в программе 48 Hours, Дэйв Шаллер прогуливался неподалеку от своего нового дома в Гринпойнте и услышал автомобильный гудок. Он обернулся и сразу вспомнил и эту машину, и парня за рулем. Это был один из клиентов Эмбер откуда-то из округа Нассау. Дэйв не знал, что тот делает в Бруклине и почему хочет поговорить с ним, но почему-то решил, что это ему ни к чему. Он быстро нырнул в метро, чтобы избавить себя от нежелательного для себя контакта.
Но на всякий случай он наведался в полицейский участок и рассказал об этом случае. Полицейские и прежде настоятельно не рекомендовали Дэйву распространяться о том, что он имеет отношение к делу Эмбер. Что ж теперь удивляться, если он в телевизионном эфире рассказал о своем близком знакомстве с убитой проституткой? «Может, это кто-то из тех, кого вы в свое время кинули. Не исключено, что это парень, которого ты пинками из дому выгнал», – сказал ему один детектив. И Дэйв не мог не согласиться с этим. «Если убийце
