Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности - Василий Звягинцев

— Как вы понимаете, то, что мы задумали, для вашего поселка никакой угрозы не представляет. Если бы мы были к вам враждебны, мы могли бы прийти сюда не на одной лодке, а сразу на ста. Обстрелять селение из пушек и так далее. Но мы не питаем никаких враждебных чувств к вашему народу и тем более не собираемся воевать с Францией. Это понятно?

— Конечно, понятно, мсье офицер. Мы тут не какие-нибудь дикари с далеких островов. Наше государство Имерина сложилось более пяти веков назад и считалось весьма культурным. Но какая нам будет польза, если мы согласимся показать проходы между рифами и принять на свою землю тех людей, что вы собираетесь здесь высадить? Мне кажется, неприятностей нам будет больше, чем выгоды.

— Ошибаетесь, любезнейший. Часть индийских солдат, возможно, захочет остаться жить с вами, а несколько сотен сильных молодых мужчин сделают вашу общину сильнее. Не так ли? Я знаю, что издавна приезжающие на остров индусы хорошо ладили с мальгашами.

— Так, мсье.

— Остальные уйдут, и пусть ими занимаются французские власти. А мы сделаем вам царский подарок. Все пароходы, которые войдут в бухту, посадим на мель в указанном вами месте, и можете делать с ними все, что хотите. Лошади, оружие, снаряжение, продовольствие — все, что найдете и сумеете забрать, — ваше. За исключением личных вещей солдат и офицеров. Устраивает?

Глаза старосты блеснули жадным огоньком, который он тут же спрятал за длинными ресницами.

— Очень устраивает, мсье. Андрука станет очень богата.

— И вам не придется делиться ни с кем. У вас появятся отличнейшие ружья, столько патронов, что и вашим внукам не расстрелять… Не говоря о прочем. Очень многое, например пушки, вы сможете с выгодой продать, если найдете кому и если французы не отберут.

На том и сошлись. Мадагаскарцы на своих лодках показали проходы в рифах, сопроводили пароходы туда, где им показалось удобнее разгружать и прятать добычу. Англичан сводили на берег группами. Сначала офицеров, которых сразу отправили в небольшую деревушку километрах в пяти от Андруки. Затем белых сержантов и уже потом индусов. Белли сдержал слово, каждому было позволено взять с собой все, что считалось личным имуществом. Офицерам сохранили даже револьверы и холодное оружие. И винтовки оставили, как и обещалось — по одной на пятерых, для самообороны и охоты по пути к более цивилизованным и населенным местам.

Убедившись, что недавним пленникам немедленных неприятностей не грозит, Владимир вернулся на «Изумруд» и приказал отряду полным ходом двигаться указанным Воронцовым курсом. Времени и так ушло намного больше, чем планировалось.

Глава 12

Проснувшись, Виктор первым делом протянул руку, нащупал на столике бутылку минеральной воды, сделал несколько глотков, снимая неприятную сухость во рту, и только потом посмотрел на многофункциональный механический хронометр. По отношению к таким вещам он считал себя консерватором, а где-то слегка и снобом.

Да и Игорь, преподнесший Скуратову на тридцатилетие это изделие швейцарской фирмы «Зодиак», добытое им в одной из командировок в очень горячую точку планеты, сказал, усмехаясь: «В жизни бывает всякое. Избавь тебя, конечно, бог, но если окажешься в трудной ситуации, эти часики смогут тебя сильно выручить. Уж я знаю. Только не засвечивайся с ними раньше времени».

Сначала эти слова показались Скуратову не более чем шуткой, сказанной в разгар юбилейного веселья, и он отшутился в той же тональности, но потом постепенно сообразил, что друг был абсолютно искренен. Виктор не собирался попадать в нецивилизованные места и ситуации, которые даже Ростокин считал трудными. Один информированный товарищ, увидевший хронометр, слегка присвистнул, попросил снять с руки для тщательного осмотра. После чего сказал почти то же самое, что Игорь:

— Редкая штука. Я даже удивляюсь. Золото золотом (а часы с браслетом тянули граммов на сто девяносто шестой пробы), тут ведь и механизм! И год выпуска. Где подхватил? За сколько?

— Подарок, — не стал распространяться Виктор.

— От султана Брунея?

— Вроде того.

— Завидую. На приличном аукционе тысяч пятьдесят с ходу отвалят.

Вскоре после этого и Скуратову подвернулся случай отдариться. Своим компьютером.

Долго он спал. Гораздо дольше, чем Антону, по его словам, требовалось на поиски Ростокина. Прошло почти четыре часа, и что?

Виктор сходил в туалетную комнату, оформленную с неменьшим вкусом и пристрастием к особому комфорту, чем другие виденные здесь помещения. Умылся, причесался. Заказал очередную чашку кофе, закурил. Пора проверить, как хозяин исполняет свои обещания.

— Антон, я вас жду, — негромко сказал он, вновь принявшись рассматривать девушку-всадницу. Остальные красавицы на витражах были на первый взгляд не хуже, у всех изысканные формы, тщательно выверенные, привлекательные, но без вульгарности позы. И все же эта отличалась каким-то особенным шармом, суть которого он передать не брался. Во взгляде ли дело, дерзком и манящем, или удивительной гармонии фигуры и позы? Неужели у нее есть живой прототип? Не мог же автор, тот самый Шульгин, кстати, что, по фильму, осуществлял главное кураторство над Ростокиным, из головы придумать такую девушку? Встреться она наяву — Виктор сразу отказался бы от своего принципиального холостячества. «Какое бы ей имя больше всего подошло?» — задумался он.

Появление Антона прервало полет фантазии. Дверь открылась бесшумно, хозяин возник словно бы ниоткуда, материализованный исключительно словом.

— Отдохнули? — спросил он, присаживаясь напротив.

— Спасибо, очень хорошо. Даже не ожидал. Не люблю спать в чужих местах. А тут, надо же — прямо в баре, с пиджаком вместо подушки. Словно забулдыга записной…

— Зачем так самоуничижетельно? Просто атмосфера у нас — способствующая. Абсолютно исключены любые тревожащие факторы, фактические и подсознательные.

— Поясните, — насторожился Скуратов.

— Что тут пояснять? Так уж этот Замок устроен. В каждой гостинице клиент получает оговоренный пакет услуг, в зависимости от класса заведения. Где простыни раз в три дня меняют, где тайская массажистка каждый вечер в номер приходит.

— А у вас?

— Как вы успели убедиться — все, что угодно, и кое-что сверху. Пока вы находитесь здесь, над вами не властны никакие внешние патогенные влияния. Ни геомагнитные поля, ни направленная на вас негативная аура враждебных сил. Завидующих вам людей, например…

— Мистика? — неуверенно спросил Виктор.

— Если бы! Чисто научная психиатрия. Вы не отдаете себе отчета, но на самом деле осознаете, что завистников у вас только в академии — столько-то, в институте — вдвое больше, в мире рядовых ученых — каждый второй. Это вас неизбежно угнетает. Три из ваших более-менее постоянных подруг желают от вас только одного, и вы знаете, чего именно…

— Давайте оставим, — нервно дернулся Скуратов, машинально потянувшись к полупустому (или — наполовину полному) графинчику.

— Безусловно, если вам это неприятно. Но истинный философ и логик должен относиться к подобным темам с пониманием. Я ведь только хотел сказать, что за то время, что вы здесь находитесь, до вас не достал ни один квант негативной энергии. Оттого вам сейчас так легко на душе.

— А не от этого? — нервно скривился Виктор, указывая на рюмку с коньяком.

— Это уж сами разбирайтесь. Только если вы скажете, что и раньше означенная доза доставляла вам такое же умиротворение, позволю с вами не согласиться. Прислушайтесь к себе…

Скуратов выпил и прислушался. Да, совершенно другое ощущение. Сложно передаваемое, но другое. Словно он в раннюю юность вернулся, когда они с Игорем каждый вечер болтались по Тверской, беседовали о крайне возвышенных материях, с той или иной долей успеха знакомились с барышнями и завершали прогулки непременно в трактире «Охотник», от Триумфальной площади, если идти вверх, — второй дом направо.

Легко на душе и радостно. Отчетливое ощущение, что завтра наверняка будет лучше, чем вчера и сегодня.

— Это у вас — не наркотик? — спросил обретший звучание внутренний голос, выражающий точку зрения потертого жизнью скептика.

— Обижаете, — поднял перед собой ладони Антон. — Тогда уж допустите, что это ваш господин Суздалев на той стороне вас наркотиком угостил, чтобы вы в такой красочный бред окунулись. Только — зачем это ему и соответственно — зачем мне? Вы же первейший логик XXI века. Зачем?

Скуратов легко признал, что совершенно незачем. Любые вопросы можно было решить гораздо менее сложным образом.

— Как бы там ни было, я вам благодарен, — сказал он. — Но где же Игорь? Вы обещали…

— Так пойдемте, сейчас все будет. Будет вам и Игорь, будет и свисток, — слегка перефразировал странный хозяин с детства знакомый стишок. Только остальные его строфы вспомнить так и не удалось.